Холли Борн - Как я вам нравлюсь теперь?

Сбоку от меня Том, причмокивая, расправлялся с тарелкой мидий – меня аж передернуло: никогда не попрошу его об оральном сексе. Не то чтобы он предлагал. Он однажды сказал, что я на вкус странная, и на этом все закончилось. Мой бокал снова опустел, и я исправила ситуацию. Оливки закончились. Давно ли? Я опустила палец в масло в миске и принялась вылавливать кусочки перца.

Здесь было сильное эхо, и голоса смешивались под потолком. Найджел спросил Тома, кем он работает, и пришел в восторг, узнав, что тот журналист и пишет о путешествиях. Все всегда приходят в восторг от работы Тома, а он обожает рассказывать о ней, и тогда все еще больше захлебываются от восторга и зависти. Разговор зашел о поездках, и Том с Найджелом с радостью выяснили, что бывали в одних и тех же местах. Завязалось дружеское состязание, кто расскажет наиболее интересную историю из путешествий. Мы с Ди переглянулись и скривились. Она лишь однажды была за границей – когда нам было двадцать три, мы опрометчиво отправились в Испанию. В первую же ночь мы отравились и по очереди бегали к мусорному ведру, когда туалет был занят.

– В Японии меня больше всего поразило то…

– Камбоджа? Да, конечно. А ты был?..

– Аргентинский стейк? О да. Просто супер. Пальчики оближешь.

– Это не мой любимый водопад. Мой любимый – это… мало кто знает о нем…

Я придвинула стул поближе к Ди.

– Помнишь, как у нас было одно ведро на двоих вместо унитаза? – спросила я.

– С тех пор я ни разу не ездила за границу.

Я подняла бокал с вином и осушила все до капли. Принесли еду, и мужчины отвлеклись от выяснения, какой китайский ресторан в Шанхае лучший. Мне пришлось заказать пирог с козьим сыром, хотя я терпеть не могу козий сыр. Но у них больше ничего не было. Я начала выковыривать кусочки сыра так, чтобы Том не заметил, потому что его раздражает сам факт, что я вегетарианка. Но горький запах пропитал весь пирог, и я просто размазала его по тарелке. Я стащила одну картофелину из тарелки Тома, он возмутился и сказал, чтобы я заказала себе собственную порцию. Пришла очередь третьей бутылки вина, и Том странно посмотрел на меня. Но мне казалось, что со мной все в порядке. Я не пьяна. Да даже если пьяна – что тут такого? Еду унесли, и я, перегнувшись через стол, клятвенно обещала Ди, что организую для нее лучший бэби шауэр в мире.

– Там будет этот вонючий ДЖИН, – кричала я, а она смеялась. – И торт «Гусеница».

Принесли десерт, в том числе и мне. Я так оголодала, что запихивала в себя шоколадный мусс ложками, не чувствуя вкуса. Стоило мне его прикончить, как я возненавидела себя. Я представила, как он путешествует по моей кровеносной системе, чтобы остаться со мной – целлюлитом на моей заднице. Может, два пальца в рот? Правда, много лет назад я пообещала себе никогда так больше не делать. Боже, Найджел так смотрит на Ди. Заныло сердце. Я и подумать не могла, что в отношениях можно чувствовать себя настолько одинокой. С другой стороны, Том терпеливо реагирует на мои выходки. Вот только что я разлила кувшин с водой по всему столу.

– Посочувствуйте мне, – сказал он этим двум. – Мне нужно еще как-то дотащить ее до дома.

Но при этом он обнимал меня одной рукой и поглаживал по голове, словно говоря, что все хорошо и он не возражает. Он играл роль заботливого – «и-несмотря-на-все-это-она-чудесная» – парня. Он бы с легкостью получил премию BAFTA за эту роль.

– Это самый недооцененный торт, – заявила я, ни к кому конкретно не обращаясь. – И дело не в том, что это гусеница. Там идеальное соотношение крема и бисквита. Мне никогда не встречался кто-то, кто отказался бы от кусочка «Гусеницы».

Французский официант помог мне надеть кожаную куртку, и я спросила, почему он не страдает от запора все время. Ди захлебнулась смехом. Том пробормотал «о боже», но его рука все еще обнимала меня, когда он вывел меня на улицу.

Солнце клонилось к закату. Темза сверкала в сумерках. Дневная жара практически спала, но в воздухе по-прежнему витал аромат праздника. Я обняла Найджела – очень крепко.

– Позаботься о ней как следует, – сказала я. Я не выпускала его и повторяла это снова и снова. Вцепилась в него изо всех сил. – Слышишь? Позаботься о ней.

Найджел умело высвободился из моих объятий и заверил, что так и сделает. Я сказала, что люблю его, что так рада за них, и расплакалась, а они все засмеялись. Ди обняла меня, и я почувствовала ее живот между нами, и мне стало еще грустнее. Я спрятала лицо в ее волосах.

– Я принесу две «Гусеницы», – заплетающимся языком пробормотала я. – Эми будет в восторге.

– Выпей водички перед сном, Тор, – она разомкнула объятия.

Мы попрощались, я махала им рукой и смотрела, как Найджел прижимает к себе Ди на ходу. Мне хотелось стоять так вечно и смотреть им вслед – это было бы символично.

– Идем. – Том потянул меня за руку. Мы повернулись и поплелись обратно вдоль Темзы.

Мне казалось, что все в порядке, – в ресторане Том был таким понимающим. Но все вдруг резко изменилось: он выпустил мою руку и торопливо зашагал вперед, не произнося ни слова. Я едва поспевала за ним. Он выпил меньше моего и легко лавировал в толпе людей, а я то и дело в кого-нибудь врезалась и извинялась, чувствуя винные пары в своем дыхании. Закат был красивым, и всем хотелось запечатлеть его на фото – мне в том числе, но Том был уже далеко впереди, и я не могла его позвать. Куда исчез другой Том? Том, которому всего десять минут назад я нравилась. Том, который обещал моим друзьям, что доставит меня домой в целости и сохранности. Я вспомнила, как Найджел не сводил с Ди глаз. Как «ничего», которое произносил Том в джипе, на самом значило «люблю». Том, у которого не было морщинок вокруг глаз и лишнего жира на животе – в то время каждого из нас приводило в восторг само знание того, что другой существует. Куда все это исчезло? Почему мы не расстаемся, ведь мы явно устали друг от друга? Я разрыдалась. Стояла и плакала, а Том уходил все дальше. Он уже превратился в едва заметную точку, слился с толпой людей, которым в отличие от нас было весело. Наконец он притормозил, заметив, что меня нет рядом.

Он развернулся и пошел обратно, его фигура росла по мере приближения, а на лице была написана плохо скрываемая злость.

– Что на этот раз ? – бросил он раздраженно. От меня снова проблемы, хотя я так старалась не доставлять Тому хлопот.

– Что с нами происходит, Том? – спросила я прямо. Вот так вот просто. Почему я так боялась сделать это раньше?

Досада на его лице сменилась яростью, брови сошлись на переносице.

– Что? Ничего не происходит. Шевелись, а то на поезд опоздаем.

Но я продолжала стоять как вкопанная. Река сверкала, солнце садилось за собор Святого Павла. Если уж разбивать свое сердце, то только на фоне прекрасного пейзажа.