Холли Борн - Как я вам нравлюсь теперь?

Я остановилась перевести дух.

– Ну что же, – сказала Энн, продолжая делать пометки. – Кажется, вы придумали сотню убедительных причин, почему это плохая идея.

Я откинулась на спинку дивана из коричневой кожи и скрестила руки.

– Возможно, мне захочется ребенка… скоро… Я не могу обсуждать это с Томом, – признала я. – Мне бы хотелось поднять этот разговор.

– То есть вы с Томом никогда не обсуждали детей?

– Скорее нет, чем да. Он говорил, что хочет однажды завести детей. Но «однажды» – это очень отдаленная перспектива. Четыре года назад, даже три года назад, я не возражала. Но мне кажется немного странным, что он не дает мне поднять этот вопрос сейчас. Разве это запретная тема? – спросила я, хотя это было бессмысленно: Энн никогда не отвечает на такие вопросы. Хотя у нее есть ответ. Энн держит все ответы при себе и делится ими со мной только тогда, когда я сама подхожу к разгадке.

– Вам хотелось бы, чтобы вы со своим партнером могли обсуждать детей? – спросила она.

– Да. Я не хочу сказать, что мечтаю о детях, но было бы неплохо иметь возможность поднять этот вопрос. Думаю, он хочет детей, но… но… – На глаза навернулись слезы, от переживаний перехватило горло. Соленая слеза скатилась по щеке, прощай, моя минеральная основа под макияж. – Я беспокоюсь, что он не хочет детей от меня.

Повисла тишина.

– Если это правда, то я не понимаю, почему он до сих пор со мной, – сказала я.

– А почему вы до сих пор с ним? – спросила Энн.

– Наверное, потому что люблю.

– Наверное?

Я вздохнула.

– Я люблю его, но это так трудно. – Слезы лились ручьем. Энн протянула мне салфетку, я вытерла лицо и скомкала ее. – Мы все время ссоримся. Он отказывается обсуждать наше будущее. Каждый раз, когда я веду себя естественно, он недоволен мной. Я устала от того, что мы постоянно наступаем друг другу на больную мозоль, спорим, один говорит: «я ненавижу ругаться», второй отвечает: «я тоже», но все равно все заканчивается ссорой. Как же он меня бесит… – сорвалось у меня с языка. Крупица правды, которая способна все разрушить.

Энн не упустила эту крупицу. Она бережно подняла ее с антикварного ковра и рассмотрела на осеннем свету.

– Том вас бесит?

Я кивнула. Провела скомканной салфеткой по лицу.

– Это все глупости, – заявила я, зажав салфетку в кулаке. – Я здесь не для этого. Мне нужно стать менее требовательной. Наладить режим питания. Том тут ни при чем.

Энн подняла брови.

– А вы не задумывались, что ваша требовательность как раз может быть вызвана поведением Тома? Что не только вы виноваты в данной ситуации?

Я задумалась.

– Мы с Томом это обсуждали, но он сказал, что это с ним не связано, – ответила я. – Он настаивает, что его вины тут нет, ведь раньше я такой не была.

– Но вы были моложе. Вы не задумывались о совместном будущем.

– Возможно.

Энн достала из коробки свежую салфетку и молча протянула мне. Я вытерла слезы и громко высморкалась.

– Нет ничего плохого в том, чтобы хотеть обязательств, – заметила она. – Я понимаю, вы гордитесь тем, что вы сильная женщина, но это не значит, что ваш партнер должен игнорировать ваши потребности.

Из горла вырвался всхлип, который я поспешила подавить. Нельзя выпускать эти эмоции. Нельзя. Стоит им выбраться наружу, и я больше не смогу их игнорировать.

Я подумала о всех тех лайках, которые получил мой снимок с Юэном. О том, насколько он был популярнее обычных постов.

– Если я потеряю Тома, – негромко сказала я, – я потеряю не только Тома. Я потеряю все, что он собой олицетворяет.

Вторая салфетка в моих руках пришла в негодность вслед за первой. Я разорвала ее на мелкие клочки, скатала их в комки, и они скатились куда-то под диван.

– Мои подписчики этого не поймут, – сказала я. – Том – мой прекрасный принц. Моя плотина. Гарантия того, что в конце все будет хорошо. Когда мы только познакомились, все в моей жизни шло наперекосяк. Весь мой успех зависит от того, верят ли мне люди. Если я потеряю Тома, они отвернутся от меня.

Энн молча размышляла над моими словами. В конце концов она произнесла:

– А я думала, что ваш успех строится на том, что вы говорите людям правду.

Я позволила тишине ненадолго повиснуть между нами.

– И это тоже, – сказала я. – Но… я говорю правду, но я не могу быть полностью откровенной. Люди готовы слушать правду только тогда, когда признают ваш успех.

– А что означает успех, Тори?

– Не знаю. Добиться всего, о чем мечтаешь?

– А что, если ты всего добилась, но это не приносит тебе счастья? – наседала она. – Это считается успехом?

Я рассмеялась и вытерла под носом тыльной стороной ладони.

– У меня уже ум за разум заходит!

Я задумалась над словом «успех». О том, что со стороны я выгляжу успешной. О том, что это скоротечно, потому что критерии успеха меняются. Без мужа и детей совсем скоро я буду казаться уже не такой успешной. Даже если моя новая книга разойдется тиражом в десять миллионов экземпляров, отсутствие мужчины, который любит меня и способен наградить мое чрево эмбрионом, поставит мой успех под сомнение. «За все приходится платить», – скажут они. А именно это они и скажут.

– Думаю, быть по-настоящему успешным, – начала я, переживая, что могу ошибиться, – означает жить по своим правилам и не обращать внимание на чужое мнение.

Энн посмотрела на меня, и в ее глазах читалось «бинго».

– Я хочу, чтобы мой парень любил меня больше, – признала я.

– Вы не в силах повлиять на любовь Тома к вам.

Я подняла бровь.

– А сейчас вы скажете что-то в стиле Опры: «но вы в силах повлиять на вашу любовь к себе».

И снова «бинго».

– Я не думаю, что у меня хватит смелости бросить его.

– Возможно, не сегодня.

– А что, если я никогда не наберусь смелости? Что, если я напрасно потрачу свою жизнь, хотя где-то на свете есть более подходящий мне человек?

– Это ваш выбор. И ответственность за него несете только вы.

– Но что, если никого лучше на самом деле нет? – спросила я, будто она была гадалкой и знала ответ. Будто она припрятала кого-то в шкафу из красного дерева, и стоит мне сказать: «Я ухожу от Тома», как этот кто-то выпрыгнет оттуда с криком: «Сюрприз! Это твой приз за смелость. Я люблю тебя всем сердцем. Нас ждет умопомрачительный секс, и я ни одного плохого слова не скажу о твоем характере».

– Вы точно никого не встретите, если останетесь с Томом, – произнесла Энн.

Она перевела взгляд на часы над моей головой. Сеанс подходил к концу. Как обычно, я чувствовала себя еще более запутавшейся. Тому уже не нравилось, что я хожу к психологу. «Ты потом странно ведешь себя со мной», – пожаловался он на прошлой неделе.

– Почему Том не бросит меня? – спросила я, хотя обсуждать это было уже некогда.