Эмма Лорд - Война и мир в твиттере

– Это Джек создал «Визл».

У Пуджи отвисла челюсть, и кровь отлила от ее лица. Я ожидала реакцию, но не настолько сильную. Только Пуджа смотрела не на меня, она смотрела куда-то за меня.

– Мисс Эванс, могу я попросить вас проследовать в мой офис?

Вот дерьмо.

В конце концов, Ракер не мог ничего нам сделать – единственным его доказательством были мои слова, которые я выпалила в коридоре Пудже, которой хватило ума быстренько припахать другого пловца вместо меня, чтобы сидел вместе с ней и продавал выпечку, когда Ракер вызвал меня к себе в кабинет и послал своего ассистента на поиски Джека.

Но все было бесполезно. Я без конца повторяла, что я просто пошутила по поводу Джека, пока у нас троих кровь из ушей не пошла.

– Не было похоже, что вы шутите, юная леди, – сказал Ракер, прищурившись.

– Это, э-э-э… Это часть твиттерской войны. Вы наверняка видели статью о нас на «Хаб Сиде». – Я настолько отчаялась, что решила ухватиться на эту соломинку. – Мы начали разыгрывать друг друга в реальной жизни.

– Распространение подобных слухов сложно назвать розыгрышем .

Джек даже не пытался мне помочь. Он был возмущен, когда его привели в кабинет, и утверждал, что не имеет к этому никакого отношения, но затем он увидел меня, и весь его настрой улетучился. Ракер сказал ему, что он услышал от меня в коридоре, с того момента Джек ни разу на меня не посмотрел.

Я не знала, как еще спасти его, если он сам не прилагал никаких усилий. Поэтому я решила разыграть единственную карту, которая могла сработать.

– Да вы посмотрите на Джека. Вы правда думаете, что он смог бы сам сделать приложение?

Джек вздрогнул. Я же застыла, чтобы не разорвать зрительный контакт с Ракером.

Они уже проверили наши телефоны. Они не нашли там «Визла» – кто-то написал в чат, что надо скрыть иконку приложения еще несколько недель назад. Так что найти приложение они сами не могли, если только кто-то из студентов-крыс не доложил им уже об этом и не научил открывать его.

– Я вызову ваших родителей…

– Постойте… Не могли бы вы… – Джек тяжело вздохнул. – Сейчас не лучшее время для этого.

Ракер наклонил подбородок, что было бы похоже на снисходительность, если бы на нем не были надеты штаны с вышитыми пальмами.

– Мои извинения, мистер Кэмпбелл, – сказал он с неприкрытым сарказмом в голосе. – Не могли бы вы тогда назвать более удобное для вас время?

Затем он отпустил нас, и мы вышли из кабинета, не глядя друг на друга. Я зависла за дверью административного офиса, балансируя между чувством вины и яростью.

– Я не хотела сдавать тебя, – сказала я, потому что кому-то все равно пришлось бы нарушить тишину. Это не извинение, но извиняться я и не собиралась.

Джек сжал губы в тонкую линию.

– И как давно ты в курсе?

– Минут десять. – Злость сделала меня настолько смелой, что я решилась произнести вслух имя, которое занимало слишком много места в моей голове последние несколько месяцев, но которое я никак не решалась озвучить: – Волк .

Джек застыл на месте и стал похож на чучело.

– Что ж, – сказал он.

Если он этого не говорит, то это сделаю я.

– Ты врал мне.

– Я не… Я не хотел, – сказал Джек. – Я сделал все, чтобы не узнать, кто ты. Я не хотел знать…

– Ты выразил это желание предельно четко, спасибо.

– Я понимаю, что ты злишься сейчас, но…

– И ты позволил мне пойти в парк и выставить себя полной дурой перед Лэндоном. И в довершение ко всему ты сделала фотографию, на которой я выгляжу пьяной и меня выворачивает в пакет с логотипом «Высшей лиги бургеров», и выложил ее в интернет .

Я ждала, что на его лице появится недоумение, что он спросит, о чем я. Ждала, что он начнет чесать шею, не зная, куда себя деть.

Но вместо этого он закрыл глаза.

– Я могу все объяснить.

У меня задрожал голос:

– Так объясни.

– Во-первых, фотографию выложил Итан.

– Я не идиотка. С такого ракурса мог сфотографировать только ты. Как Итан мог это сделать?

– Так же, как и всегда, – сказал Джек. – Он разблокировал мой телефон с помощью распознавателя лица. Видимо, он нашел фотографию и опубликовал.

– Тогда почему ты не удалил ее?

– Потому что… Потому что я думал, что мы закончили с этим. Я думал, что мы больше не занимаемся этой дуростью. Но затем ты написала про мою бабушку. – Я уже хотела прервать его и сказать что-нибудь в свою защиту, но его глаза были красными, и лицо выражало боль, которая уходила далеко за пределы «Твиттера». – И теперь она в больнице, а я…

Все, что я хотела сказать ему, вылетело у меня из головы.

– Так что да, я не удалил твит Итана, потому что я был зол , ладно? И… и занят.

Коридор никогда не казался таким пустым. Джек каким-то образом одновременно смотрел и не смотрел на меня, разрываясь между извинениями, защитой и, как теперь я поняла, полным истощением.

– Она в порядке?

Джек кивнул.

– Да, ее выписывают сегодня вечером.

Я ждала, что он продолжит, но он этого не сделал. И после всего, что произошло, я не думала, что должна лезть в это дело.

– Я хочу, чтобы ты знал, что это не я написала тот твит. А моя мама.

Джек издал звук, похожий на истерический смешок.

– Да уж, вот дерьмо.

Это не было извинением, но на его лице так быстро отразилось сожаление, что мне этого было достаточно.

– Да, – только и могла сказать я. Потому что все мои вопросы – о Джеке, о «Визле», о том, что произошло вчера вечером, – померкли на фоне более важной проблемы.

У Джека завибрировал телефон.

– Мне надо… Это мама звонит, мне надо идти.

Я кивнула.

– Дай знать, если я могу чем-нибудь помочь.

Джек кивнул в ответ, и было в этом движении что-то неуверенное, но в то же время окончательное. Как будто мы решили вместе перейти мост, и даже дошли до середины, которая находилась на огромной высоте над поверхностью, но в итоге передумали и вернулись на знакомую землю.

Мои глаза горели, когда я пришла обратно на распродажу выпечки. Я уже даже не помню, какой была эта знакомая земля, когда мы с Джеком были просто одноклассниками. Когда я не знала, что у полуухмылки Джека бывают разные оттенки, когда я не могла предсказать его следующее движение, когда он называл меня Пепперони, а у меня в груди не разливалось приятное тепло.

Так странно, что ты даже не представляешь, как далеко ты зашел, пока тебе не приходится повернуть обратно.

Я не получала никаких новостей от Джека весь вечер, но зато получила кучу от других людей. Звонила Пуджа, чтобы узнать, как у меня дела. Писали старые друзья из Нэшвилла. Писал репортер из «Хаб Сида», который писал статью обо мне и Джеке, чтобы получить комментарий. Звонил мой папа.