Марсель Паньоль - Жан, сын Флоретты. Манон, хозяйка источников

– Благодарю… Могу ли я получить ключ от кладбища?

– Разумеется, – ответил Казимир.

– При условии, что не разобьете еще одного стекла вслед за вашей подружкой! – добавил Филоксен.

– Да дайте же ей чего-нибудь выпить!.. – настаивала на своем Магали. – Ну хотя бы глоток кофе!

– Нет, спасибо, сударыня, – отвечала Манон. – Не стоит… спасибо…

Господин Белуазо с живейшим интересом разглядывал ее и, думая, что шепчет, проговорил в полный голос:

– Поразительное и очаровательное существо!

– А тебе небось доставляет удовольствие видеть вблизи свою золотую птичку! – повернувшись к Памфилию, подколола муженька Амели.

– А ну марш домой! – с внезапной суровостью гаркнул он. – Или домой, или молчи, иначе получишь пару пощечин на виду у всех!

Амели, подбоченясь, зарычала:

– Что? Мне пару пощечин? Мне?

– Становится забавно, – заметил господин Белуазо.

Но эта забавная сцена была неожиданно прервана отчаянными криками «Папе! Папе!».

Со всех ног к кафе мчался Уголен, весь в грязи, задыхающийся, с изменившимся до неузнаваемости лицом.

– Папе! Родник! Родник! Вода больше не течет! – не добежав десяти шагов, закричал он.

– Что ты несешь? – недовольно заворчал старик.

– С сегодняшнего утра вода перестала течь!..

– Как? Совсем?

– Ни капли!

Мрачная радость согрела сердце Манон. Это дергающееся лицо, этот блуждающий взгляд, эти штаны, на которых налипла тяжелая грязь, представляли собой незабываемое и отрадное зрелище…

– С девяти утра… – задыхаясь, продолжал он, – я вырыл канаву, палками пытался расчистить родник… Ничего, ни капли… Матушка-заступница, что же делать?

– Родники – дело тонкое, капризное! – проговорил Памфилий. – Особенно твой! Прежде он бил исправно… Потом, когда появился новый хозяин, исчез… затем ты стал хозяином фермы, он снова забил. Таков уж его нрав… Но не порть себе кровь, месяца через три он вновь пробьется как ни в чем не бывало!

– Что ты несешь! Да все мои гвоздики уже дали бутоны! А это не какие-нибудь простые гвоздики, это отборные сорта, авторские!

– У него их пятнадцать тысяч! – пояснил Лу-Папе.

– Все свое состояние, все, что я заработал, я вложил в них в этом году! При таком солнце через неделю без воды все псу под хвост!

И тут раздался звонкий голос Манон:

– У вас еще есть цистерна!

– Ее хватит на два дня, не более!

В состоянии полной растерянности Уголен не узнал ее голоса, но вдруг увидел ее и на секунду лишился дара речи.

– Это ты? Ну так тебе должно быть известно: от цистерны никакой пользы!

– Да уж… Кому-кому, а ей это известно, – пробормотал себе под нос Памфилий.

– Да пойми ты, мне нужно восемь кубометров в день! А если их негде взять, через пять-шесть дней я разорен! А это солнце! Посмотри на него! Оно то же, что спалило кукурды, оно не пощадит и гвоздик! – Он упал на колени и запричитал: – Матушка-заступница! Матушка-заступница!

– Хватит! – резко одернул его Лу-Папе. – Встань с колен, дурак! Может, вода снова пошла, пока мы тут разглагольствуем… А если нет, есть деревенский фонтан. С помощью двух и даже четырех мулов, если нужно, и четырех работников вполне можно выдержать удар… Сперва пойдем к тебе, посмотрим! – Он обернулся к Анжу. – Ты с нами, фонтанщик?

– Сперва пойду перекушу, – отвечал тот. – Уже половина первого! Потом догоню вас.

– Я тоже, – проговорил Кабридан.

– Зайди сперва ко мне, я тебе одолжу небольшой насос, – сказал Англад.

В эту минуту раздался женский голос:

– Эй вы, идите сюда, посмотрите, что делается!

Это была Берарда, жена Англада, которая подставила свой кувшин под трубу фонтана.

– Что там еще? – отозвался Англад.

– А то, что с фонтаном не все в порядке: струя с мой мизинец!

– Этого не может быть! – отвечал Анж.

Он бросился к Берарде, остальные почти в полном составе последовали за ним. Многие годы медная труба исправно выдавала мощную струю воды, но теперь струя уменьшилась наполовину.

Мужчины молча обменивались встревоженными взглядами.

– Только бы фонтан не устроил нам то, что случилось у Уголена! – проговорил в полной тишине Англад.

– Но это невозможно! – воскликнул Филоксен. – За последние пятьдесят лет он ни разу не подвел нас!

Но прямо на их глазах струя воды с каждой минутой становилась все тоньше. Манон взирала на этих незнакомых ей людей, которые в свое время хранили в секрете местонахождение отцовского родника, и вот теперь наблюдали за тем, как иссякает их собственный. Она еще не смела поверить в это. У нее задрожали ноги; пока все присутствующие устремились к фонтану, Магали усадила ее на террасе; в установившейся тишине Манон было слышно журчание воды, наполняющей кувшин, внезапно сменившееся странным урчанием, за которым последовал глубокий вздох, и, наконец, фонтан окончательно умолк.

– И этот тоже! Папе, мы пропали! – вскричал страшно побледневший Уголен.

Донельзя пораженный, Анж пытался продуть трубу.

– Я вас предупреждала: она наслала на нас порчу! – пронзительным голосом завопила Амели. – А вы смеялись! Не так ли? И вот вам! Остается только одно: вернуть дровосека в его ящик, не то фонтан никогда не наполнится водой!

– А ежели она не пожелает снять с нас своего заклятия по доброй воле, заставим ее выпить литр святой воды и поджарим ей ступни на углях!

Манон не на шутку перепугалась за свою подругу. Эти дикари были способны отомстить ей. Но тут в разговор вмешался господин Белуазо:

– Сударыни, вам недостает логического мышления!

– Какого еще мышления? После того, что она нам устроила?

– Я имею в виду то, что, если она обладает сверхъестественными способностями, было бы весьма неосторожно подвергать ее пыткам, а если она их лишена, в чем я уверен, стоит поискать причину происходящего в ином месте, – пояснил свою мысль бывший помощник нотариуса.

– Эй, фонтанщик! Ты отвечаешь за фонтан! Что происходит? – обратился к Анжу Филоксен.

– Мне об этом известно не более твоего… – отвечал тот. – Может, жаба в трубу попала или змея… В любом случае пойду взгляну на бассейн… – Он вприпрыжку бросился к бассейну.

– На мой взгляд, – начал учитель, – дело не в том, что что-то засорило трубу, поскольку родник Уголена, расположенный выше бассейна, первым перестал функционировать… Эта остановка наверняка временная и связана с засухой…

– Я так не думаю, – проговорил Англад, подходя к остальным. – Дождя и правда не было уже десять дней, и солнце нещадно палит… Но так бывало не раз. И никогда вода не переставала течь!

На булочника было страшно смотреть.

– Если это продлится неделю, как мне делать хлеб? – потерянно спрашивал он.

– А чем будем разбавлять анисовку? – вторил ему Филоксен.