Йозеф Кот - Кегельбан

— Это я, — раздался за дверью бодрый голос Арендарчика. — Надеюсь, не разбудил тебя?

Ян, открывая дверь, забыл про плакатик с дорожным знаком, болтавшийся у него на пальце. «Не беспокоить!»

— Скажите, пожалуйста, «не трогай круги мои»! — воскликнул Арендарчик. — Чье это высказывание?

— Экзаменуешь меня?

— Экзамен тебе устроит судьба, но ты рожден под счастливой звездой, потому что я явился вызволить тебя от субботней скуки.

Ян скомкал плакатик.

— Я не скучаю, собираюсь работать.

— Работа, конечно же, облагораживает человека, — согласился Арендарчик. — Но только в будни. Я покажу тебе свою дачу.

Сопротивление Яна успеха не имело, Михал Арендарчик усадил его в стального цвета «крейслер», намекнул на кулинарные таланты жены и на непременную ее обиду, если он снова не примет приглашения.

— Ты небось считаешь, что я хочу давить на тебя, — проговорил он, включая мотор и прикрепляя пояс безопасности. — Понятно, тебе приходится с этим сталкиваться. Ты заявляешься куда-то там расставить все по местам, а тебя с ходу осыпают знаками внимания, вертятся вокруг тебя, стараются задобрить и подкупить. Но я не из таких. Или такой же?

— Надеюсь, нет, — вяло ответил Ян, глядя вперед на дорогу. — Во всяком случае, хотелось бы думать, что ты не из таких.

— И правильно думаешь, — кивнул Арендарчик. — Потому что у меня совесть чиста. Я сроду не взял ни гроша чужого. И на работе у меня полный порядок. Где еще ты встречал такой?

— Да вот, знакомлюсь, изучаю… — уклончиво протянул Ян, и это была правда, потому что пока еще он не мог определить истинного положения вещей.

— Знаешь, когда я только приехал сюда, у нас была футбольная команда, — переключился на другое Арендарчик. — И меня сразу выбрали председателем секции. Неплохой был клуб. Мы играли в классе «Б». А потом началась полоса невезения. Левый крайний, звали его Пучвар, повредил мениск, а больше никто не умел бить по воротам. Мальвази переманили в Братиславу. Нам угрожал полный упадок. Оставалась последняя игра. Получим очко — хорошо, не получим — все, вылетаем. Перед встречей подходит ко мне судья. Черный такой, усатый, и спрашивает: «Может, согласитесь на ничью?» — «Как это?» — «А вот так: если не забьете гол, устрою вам одиннадцатиметровый». — «А если забьем?» — «Уговор дороже денег, — сказал он. — В таком разе даю свисток к штрафному, в ваши ворота». — «Это зачем?» — «Матч должен кончиться вничью». — «Почему?» — «Прикиньте сами: если выиграете, вы, конечно, останетесь в классе «Б», но противник не попадет в следующий круг, а ему светит национальная лига. Им достаточно ничьей, чтобы попасть в национальную лигу. И вам ничьей хватит». — «Что вам обещали за это?» — «Они?» — «Они». — «Две недели отдыха на заводской базе в Татрах». — «А от нас чего хотите?» — «У вас тоже есть база отдыха в горах, а у меня дочь выходит замуж, две медовых недельки в Татрах были бы в самый раз». — «Беда в том, что нет у нас дома отдыха в Татрах. Это во-первых…» — «Не в Татрах, так еще где-нибудь». — «Ну, что ж, подыщем, — сказал я и схватил его за шиворот. — Будешь судить по правилам, не то недосчитаешься зубов после игры».

— Чем же дело кончилось?

— Мы вылетели, — махнул рукой Арендарчик. — Команда развалилась. По крайней мере у меня стало одной заботой меньше.

— А он? Судья этот?

— Ему вообще не пришлось объявлять штрафных. Мы позорно продулись. Голом в собственные ворота. Матиаш, наш лучший средний защитник, послал такой мяч в свои ворота, что сетка затрещала.

— В футболе чего не случается, — раздумчиво заключил Ян, хотя сроду не бывал на футбольном матче и ничего не смыслил в игре.

— Мы тогда не знали еще, что Матиаш дал согласие перейти в «Славо́й», то есть к нашему противнику, и в том матче практически уже играл против нас.

— А судья?

— Призвал блюстителей порядка. Ни волосок с его головы не упал. Ну его к черту!

Перед закрытым шлагбаумом Арендарчик остановился и выключил мотор. В тишине слышен был лишь предупредительный звонок, и в глаза неприятно бил свет двух красных сигналов.

— Зачем ты рассказал мне про это? — спросил Ян.

— Так просто, надо же о чем-то говорить, — пожал плечами Арендарчик. — Или все время молчать?

— Я тебя ни о чем не просил. Насчет дачи — твоя же идея.

— Зря обижаешься, к тому же мы едем на мою дачу, не на фабричную.

Мимо пронесся состав. Скорый. Навстречу ему не спеша тащились серые цистерны товарняка.

— Обожаю скорость, — заявил Арендарчик. — Будь я железнодорожником, такие поезда вообще убрал бы с главных магистралей.

— Пристегнуть ремень? — спросил Ян, сразу представив, что дальнейший их путь будет проходить на гоночной скорости.

— Как хочешь, — ответил Арендарчик.

— Зачем же я буду подставлять тебя под штраф?

— Да меня тут каждый автоинспектор знает. — И Арендарчик включил мотор. Едва они пересекли пути и свернули за переездом на боковую дорогу, Арендарчик притормозил у стоявшей на обочине бело-желтой «лады» и, словно для подтверждения своих слов, крикнул: — Все измеряете, старшина, как мы ездим?

— Нет, — откликнулся водитель в форме. — Просто так стою, товарищ директор.

— Берегите нашу спокойную жизнь, старшина, будьте начеку.

— Да я уж троих сегодня застукал, товарищ директор.

— Пили, что ли?

— Нет. В аптечке не было «септонекса».

— Ну и правильно, — одобрил Арендарчик. — Людей надо приучать к порядку. А нет у тебя «септонекса» — не езди.

— Мои слова, товарищ директор.

Старшина отдал честь, и они поехали дальше.

— Видал? — кивнул Арендарчик в сторону инспектора. — У нас замечательный народ. Строгий и принципиальный. Ничего не спустит и сделает самые строгие выводы.

— Далеко еще ехать? — поинтересовался Ян, чувствуя себя в глубоком, покрытом мехом сиденье, как на раскаленных углях.

— Пятьдесят километров.

— Далековато.

— Это ты считаешь далеко?..

— И чего я потащился, сидел бы лучше в гостинице…

— Вас понял. Требуется остановка. И я порой останавливаюсь, от своей натуры никуда не денешься. Здесь рядом есть дорожный ресторан «Золотой фонарь», там и бросим якорь.

«Золотой фонарь», — ухмыльнулся про себя Ян. Он обычно смотрел на названия придорожных ресторанов из окон междугородных автобусов и давно отметил про себя, что каждый второй из них непременно бывает либо «голубой», либо «зеленый», а чаще всего «золотой», и возле них стоят автофургоны и легковые машины тоже всевозможных цветов и марок. А вот стекло перед ним было обычно серое от грязи и затуманенное дыханием, словно стремилось скрыть от него соблазны и чары этих ресторанов, и он различал лишь яркие огни вывесок и стоящих машин. «Ты не ездишь в дорожные рестораны на фасолевый суп?» — нередко изумлялись его коллеги. «Я не люблю фасолевый суп», — небрежно отмахивался он, боясь признаться, что принципиально избегает придорожные трактиры, как назывались прежде эти оазисы в пустыне дорог.