Йоханнес Зиммель - Мечтай о невозможном

Он запил водой таблетку от головной боли. Открыл краны в ванной и добавил в воду образующий пену гель. Тщательно побрился. «Ну и морда!» — подумал он, разглядывая свое лицо. А когда-то ни одну даму его лицо не отталкивало. Юношеские угри, от которых он долгое время не мог избавиться, несмотря на различные лечебные чистки и даже рентгеновское облучение, пока они не исчезли сами, оставили шрамы на его лице. Теперь, в старости, на лбу иногда появлялись небольшие красноватые пятна. Для телевизионных выступлений его гримировали, в обычной жизни он пользовался тональным кремом. Теперь сыпь наполовину излечена, но под глазами образовались мешочки.

Зубы Фабер чистил долго и добросовестно. В 1975 году доктор Жак-Пьер Коллин, 8, рю-Латур Мабург в Каннах, поставил сверху и снизу мосты. Это продолжалось три месяца, через день, с шестнадцати часов. До обеда он писал роман. Коронки были безупречны, но десны опухли и кровоточили. С тех давних пор посещение зубного врача стало требовать от Фабера особой решимости. Он панически боялся запаха изо рта и потреблял в больших количествах мятные таблетки.

Головная боль отступила. Он тщательно прополоскал рот водой. Затем забрался в ванну, долго и основательно мылся, а после этого спокойно полежал минут десять, вышел из ванны и вытерся махровым полотенцем. Теперь лосьон для тела. Он держал свое тело всегда в идеальном порядке, потому что если он попадет в реанимацию…

Фабер только теперь распаковал оба чемодана, разложил белье по ящикам, повесил костюмы на вешалки. Потом вернулся в спальню и погасил все лампы. За окнами уже стало светать. Он сел на кровать и уставился на потолок. Роберт Фабер полностью пришел в себя и вспоминал сейчас о Сюзанне Рименшмид и обо всем, что случилось здесь, в Вене, весной 1945 года и вслед за этим.

В подвале их было семеро: набожная фройляйн Тереза Рейман, жившая в этом доме, священник Рейнхольд Гонтард, который не мог больше верить в Бога, Анна Вагнер на сносях, со своей маленькой дочкой Эви, муж Анны, солдат, был на Восточном фронте, химик Вальтер Шрёдер, фанатичный нацист, работавший над оружием массового уничтожения и в марте 1945 года еще веривший в «окончательную победу», актриса Сюзанна Рименшмид двадцати одного года и Роберт Фабер. Фабер четыре дня назад дезертировал в Венгрии: после всех преступлений, свидетелем которых он был, он не смог выдержать расстрел ребенка-заложника. Прибыв в Вену, он сразу чуть было не попал в руки армейского патруля и нашел спасение именно в этом подвале. Но тут начался налет тяжелых американских бомбардировщиков, базирующихся на Средиземном море. Одна бомба попала в дом на площади Нойер Маркт [6] Название рыночной площади. — Прим. пер. вблизи Планкенгассе, напротив отеля «Мейсл и Шадн», который венцы называли «Шайсл и Маден», и семеро оказались заваленными в трехэтажном подвале. Это случилось 21 марта 1945 года в полдень.

Незадолго до этого на втором этаже подвала рабочие начали проходку соединительного туннеля с выходом в соседний подвал. Священник и Фабер хотели копать, чтобы пробиться к выходу. Шрёдер яростно возражал. Он нашел несколько канистр с бензином и хотел закопать их в наполовину готовом туннеле. После того как грунт пропитается бензином, он с помощью фитиля задумал устроить пожар, который должен был разрушить деревянные опоры, от высокой температуры канистры бы взорвались и взорвали бы также перегородку, отделявшую их от соседнего подвала. Проголосовали. Все нашли план Шрёдера слишком рискованным, он мог бы всем стоить жизни. Сначала химик вроде бы принял результат голосования. Сменяя Фабера и священника, он тоже продолжал копать туннель. В этом подвале была и любовь, любовь между Сюзанной Рименшмид и Робертом Фабером. Она продолжалась три ночи и два дня, и родилась она от одиночества, отчаяния и тоски. «Какая это была страстная любовь, — вспоминал Фабер ранним утром 15 мая 1994 года, лежа в постели в номере отеля, — какая торжествующая любовь…»

При следующем воздушном налете в дом попали еще раз, и туннель, который они прорыли, обвалился как раз тогда, когда они уже услышали звук пневмобуров пробивающихся им навстречу людей.

Тогда химик Вальтер Шрёдер поздней ночью тайно приступил к осуществлению своего плана. Он пропитал грунт бензином, закопал канистры, проложил запальный шнур. Конечно, это было рискованно. Но Шрёдер, считая всех остальных трусами, решил, что имеет право сделать то, что считает нужным.

Фабер проснулся в тот момент, когда Шрёдер уже собирался поджечь фитиль. Он закричал, чтобы Шрёдер остановился, но тот все-таки поджег фитиль. Тогда Фабер застрелил его, а тлеющий фитиль затоптал ногами.

«Мне не было еще и двадцати одного года, когда я убил человека», — думал сейчас Фабер, лежа в своей кровати в отеле «Империал». Между тем взошло солнце, и в номере становилось все светлее.

Они все сказали мне тогда, что я должен был это сделать, что я спас их от смерти. Так сказали все.

Ему помогли поменяться одеждой с убитым. Шрёдер оказался в униформе Фабера, а на Фабере была рубашка Шрёдера, его костюм, носки и ботинки. Портфель с чертежами оружия должен был исчезнуть, никто не должен был его увидеть. Так считал священник. После попадания второй бомбы нижний этаж подвала был затоплен. Священник бросил портфель в воду. Все в меру своих сил поддерживали Фабера, даже маленькая девочка, которую звали Эви. Он должен жить, сказали все. Жить! Как только их найдут, он должен попытаться убежать. А потом, когда закончится война, вернуться к Сюзанне.

Солдаты, работая пневмобурами, пробились к ним. Фрау Вагнер, которая вот-вот должна была родить, сразу отправили на машине «скорой помощи». Фаберу удалось бежать. Он шел на запад, только ночью. Днем отсыпался в амбарах, разрушенных бомбами домах или в лесу. Он хотел попасть в Брегенц. Его мать и Мила жили теперь там, в небольшом крестьянском доме, который принадлежал родственникам отца. Большой дом в Нойштифте был конфискован нацистами в 1942 году. Там теперь жили чужие люди. Родственники из Брегенца были отправлены в концлагеря. Им не удалось вовремя бежать из Австрии. Рядом с одиноким крестьянским хутором Фабер нашел большой амбар. Крестьянка, которая жила здесь, спрятала его. Ее муж и сын пропали без вести в России. Фабер хотел дождаться в амбаре прихода русских войск. Последнее время он чувствовал себя очень плохо. Уже в первую ночь начался сильный жар, и он стал бредить. Из его жизни как бы выпало несколько дней. Когда температура упала, он пришел в себя и узнал от крестьянки, что она позвала из ближнего маленького городка врача, который о нем позаботился.

— Воспаление легких, Фабер должен обязательно лежать, дальше идти он не может, — сказал врач. Тот врач и та одинокая женщина выхаживали его почти четыре недели.