Марион Пошманн - Сосновые острова

В Северной Америке, напротив, осенняя пора изменения цвета листвы вызывает истерическую эйфорию, которая гонит людей из дома в леса. Виноват в этом сахарный клен, широко представленный в данных широтах, из него гонят темно-бурый кленовый сироп, а листва его при определенных погодных условиях становится кроваво-алой, краплаково-красной, порфировой, как папская мантия. Чудо это длится всего пару дней, потом листья буреют, вянут и опадают. Но прежде листва проходит всю палитру цветов — от темно-зеленого через светло-зеленый, желтый, оранжевый к огненному и темно-красному, и это цветовое действо воспламеняет постепенно всю страну с севера на юг. Поклонники цветовых метаморфоз листвы сообщают о состоянии дел в течение всей осени в социальных сетях, протоколируют все стадии цветоизменений, апогей, период самого яркого алого цвета, и потом спад, так что все, кто наблюдает за природой, могут постоянно быть в курсе и наблюдать самые яркие вспышки алого по стране.

Матильда тогда приехала к нему, потому что соскучилась и чтобы поглядеть, как осень зажигает листву. Ни в пышном саду, который окружал его деревянный домик, — на этот сад открывался вид из окна над его письменным столом, — ни в обширном сквере, который по немецким меркам вполне можно было назвать парком, еще не было ни единого признака перемены цвета. На сайте Foliage Report, информационном ресурсе, который с первого понедельника сентября, со Дня труда, обновляется каждые три дня, карта Соединенных Штатов вся сплошь была покрыта зеленью. Но Матильда загорелась идеей увидеть алые кленовые леса и была полна решимости побывать там; как только профессиональные обязанности Гильберта позволили, они отправились в поход по этому обширнейшему континенту.

Метаморфоза осенней листвы — мгновение до известной степени непредсказуемое, его трудно спланировать, уж точно никак не предусмотреть заранее. Кто жаждет узреть алую осеннюю листву, должен все отринуть, все бросить — и в путь. Они тогда поехали на арендованной машине в Мэн и Вермонт, проехали по шоссе на Кейнкамагус между Белых гор в Нью-Гэмпшире, они ехали в Канаду. Гильберт находил подобные выезды в столь отдаленные леса абсурдными. Несколько часов в машине, одинаковые скоростные шоссе и проселочные дороги, несколько часов, когда по обеим сторонам проплывали мимо ярко окрашенные массивы деревьев — снизу еще зеленые, ближе к вершинам уже краснеющие, абсолютно не зрелищные и ничем не отличающиеся от тех, что растут по обочинам автобанов где-нибудь в Шпессарте; несколько монотонных часов, и они вышли где-то в рекомендованном месте, вошли в лес и увидели деревья еще скучнее, чем прежде.

В этих поездках они часто спорили. Температура была выше обычного, листва не желала краснеть. Лишь когда Матильда уехала обратно в Германию, начались первые осенние заморозки и листва стала вспыхивать алыми красками, дом стоял как будто в окружении факелов, и эта пурпурная роскошь огорчала Гильберта, потому что пришла слишком поздно. Слишком поздно, непоправимо поздно, он остался один, и этого уже не изменить.

Дорогая Матильда,

итинерарий — это путеводитель, который представляет самые известные и наиболее используемые пути и маршруты, координаты гостиниц, цены и виды транспорта, а также приводит опыт тех, кто уже освоил один из этих маршрутов.

Путевая книга Басё носит название «Око-но хосомичи». «Око» при этом обычно трактуется как провинция, удаленная область где-то далеко на севере, но кроме географического обозначения провинции в глубине страны «Око» может означать глубинный внутренний мир человека и внутренний ландшафт человеческого сознания. И так путешествие Басё превращается еще и в ментальное паломничество, в приключения духа.

Путешествие в свой внутренний мир в западной культуре образцово представил святой Бонавентура. В своем «Путеводителе души к Богу» он описывает постепенное восхождение души к Господу, причем речь идет явно не о путевых заметках, но о сложном руководстве по созерцанию. Как и в дзен-буддизме, где практикуют постепенную, систематическую медитацию, цель которой не в поддержании равновесия и благополучия, но в том, чтобы прийти к просветлению, так и в методе Бонавентуры адепт достигает высшей точки в мистическом союзе души с Богом; вероятно, полное духовное оскудение, упадок духовных сил и беспомощность христианских прихожан, вызванные, видимо, пирамидальной, иерархичной структурой церкви, привели к тому, что подобное систематическое восхождение с гарантией узреть Господа никто в нашей культуре не совершает.

У нас путешествие вглубь себя считается предосудительным, и лично я отношу это не только на счет того, что внутренний мир воспринимается как сфера Божественного и повышенных моральных требований, просто этот внутренний мир вообще очень трудно локализовать. Когда Басё созерцает сосну, что есть этот внутренний мир? Справедливый вопрос, и я тоже спрашиваю себя самого: как сочинения Басё, столь явно связанные с природой, с достопримечательностями и с тяготами на определенном отрезке пути, то есть с чисто внешними явлениями, могут рассматриваться как литература о внутреннем мире? Если внешний мир автоматически сравнивается с пространством сознания, тогда разница между внутренним и внешним бесполезна. Но именно это, предположу я, и есть исходная установка Басё, этим-то он и знаменит. Бонавентура обретает Бога в вещах и через вещи, Басё, напротив, находит вещи в Боге и через Бога. А мы, ничего не ведающие о внутреннем мире, не можем знать, в чем вообще различие между двумя противоположно направленными процессами.

Гильберт проснулся от толчка в спину. Уже рассвело. Японец хотел незаметно отдалиться, видимо, справить нужду, ремень оказался слишком короток, и Йоса попытался незаметно выскользнуть из петли, но при этом упал и получил как раз то, чего пытался избежать: привлек внимание Гильберта. Тот встал, убрал ремень в сумку и стал распутывать путеводную ленту, которая при свете дня снова стала желтой, в отличие от чужих синей, зеленой и желто-черной.

Не останавливаясь, они добрались, следуя за лентой, до протоптанной тропинки, повернули на официальную дорожку, к парковке и к автобусной остановке. Автобус скоро появился. Они стояли на самой обочине, мимо не проедешь. Автобус замедлил ход, но не остановился. Йоса вздохнул. Этот тот же водитель, что вчера, объявил он. Он их узнал. И принял обоих за призраков. Из этого леса никто не возвращается. Им пришлось провести на остановке три часа. Следующий автобус отвез их на вокзал, где они сели в поезд на Токио.

Гильберту снилось, что он сидит в поезде, снова и снова, все еще и опять. Проезжали мимо Фудзи, проходили часы, но они так и не приближались к горе, и пейзаж не менялся. Ехали быстро, он слышал звук несущегося поезда, но при этом постоянно останавливались на одном и том же месте, окутанном непроницаемой серой пеленой, снаружи липнувшей к оконному стеклу.