Олег Хлебников - Заметки на биополях [Книга о замечательных людях и выпавшем пространстве] [сборник litres]

Но совсем другого Лешу знали его друзья-приятели вне съемочной площадки. Еще раз повторю – человек-праздник.

Таким я видел его, например, в японском ресторане в Питере, куда он меня позвал, и где, кажется, сумел убедить официантку, что я японец – просто раз и навсегда побледневший из-за переживаний за отнятые Северные территории. К тому же мои и без того узкие глаза (особенно один, из-за которого мой отец Парень называл меня «япошкой») по мере сидения становились еще уже.

Таким он всегда был и во время многочисленных совместных встреч Новых годов.

В нашем переделкинском доме они со Светланой появлялись всегда часа за два до боя курантов. Большой, с широкой улыбкой и сверкающими грустными глазами Леша по-медвежьи облапливал меня с Аней своими огромными ручищами и что-нибудь этакое говорил. Ну, например, спрашивал, неужели мы все еще не развелись, а то он со Светкой уже договорился и (кивок мне), «хоть она, конечно, старенькая, зато будет о тебе заботиться» (кивок моей жене), «а если тебе будет его все равно жалко, мы с тобой можем его усыновить, Светка возражать не станет».

И потом весь вечер рассказывал замечательные истории, а еще импровизировал что-то вроде маленьких пьес с привлечением участников застолья. А среди них было много известных людей, умеющих держать стол и привыкших быть в центре внимания: Евгений Евтушенко, Александр Городницкий, Юрий Карякин, Андрей Вознесенский, Зоя Богуславская, Инна Лиснянская, Евгений Рейн, Толя Головков, Наташа Пастернак… Но все как-то совершенно естественно и к общему удовольствию крутилось вокруг Германа. Порой он уставал и удалялся в соседнюю комнату полежать. Через некоторое время к радости всех возвращался.

Один его новогодний тост оказался записанным на видео. Это 2007 год. Герман сказал, что хочет поднять рюмку за то, что нас ждет в будущем:

– Может, вы про это не знаете (подразумевалось: хоть некоторые и работают в газете. – О. Х .)… Но вот недавно наши альпинисты в Непале забирались на одну из гималайских вершин – 7400 метров. Они забрались на 7000 метров и, чтобы одолеть последние 400, оставили все вещи и полезли налегке. Когда спустились обратно, обнаружили, что все их вещи с… – да простят меня девочки – … слямзили. Значит, уже появились люди, которые могут подняться на 7000 метров, чтобы что-то с… ить!

Потом Леша выразил уверенность, что с годами таких людей будет все больше и больше.

Но не только веселье царило за столом. Обсуждались и вполне серьезные материи. Одной из постоянных тем была депрофессионализация – катастрофическое снижение профессионального уровня прежде всего в кино и на ТВ, но не только. Всякий раз находились новые вопиющие примеры. Договаривались до цивилизационного кризиса в одной отдельно взятой стране.

Однажды (это была встреча 2006-го) я затянул довольно бестактную – среди людей старше себя – песню про то, что вот в этом году мне исполнится 50 и как жить в таком критическом возрасте? Пусть, дескать, поделятся опытом. Евтушенко мрачновато молчал. Карякин выразился в том смысле, что спасает только работа. А Герман вроде как почти о другом сказал:

– Есть такая идея, что лошадь всю жизнь везет воз, потому что мечтает когда-нибудь выйти из оглобель. В сущности, это история моей жизни…

Говорили и о политических новостях, но с каждым годом все менее охотно, о деяниях Никиты Михалкова – тоже с каждым годом всё менее охотно. И конечно, расспрашивали Лешу о съемках и что-то о прежних его фильмах. На такие вопросы он всегда охотно отвечал.

Так мы узнали, что роли Филиппенко в «Лапшине…» по сценарию не было, но Герману столь понравилась выразительная мимика Александра Георгиевича, что он ему роль придумал – бессловесную. Если помните, герой Филиппенко весь фильм только ходит, смотрит, хмыкает и, по-моему, один раз бреется, но запоминается намертво. И представить без него «Лапшина…» невозможно.

А Ролан Быков, который всегда чувствовал себя сорежиссером тех фильмов, в которых играл, во время съемок, быть может, самого правдивого фильма о войне «Проверки на дорогах» предлагал идти через болото пешком, по дну (!) и нести на руках пушку. Это, конечно, вполне в германовской эстетике, Ролан Антонович правильно почувствовал, но тогда это был бы последний эпизод с участием Быкова в кино вообще, да и не только, а Германа – только в кино, но навсегда. Леша не без труда сумел убедить в этом Ролана.

Кстати, с Быковым я познакомился раньше, чем с Германом. Произошло это при таких обстоятельствах. Мы с Аллой-Розалией (первой женой) пришли в гости к Метхату Шилову, телевизионщику, делавшему тогда талантливую программу «До шестнадцати и старше». Жил он в знаменитом «Доме с градусником» на Тверской (тогда Горького). Кроме градусника на этом доме висит мемориальная доска писательницы Лидии Сейфуллиной, бабушки Метхата.

Мы вошли в почему-то полутемную гостиную, и Алла-Розалия присела на диван. Но это она только думала, что на диван. На самом деле она села на Ролана Быкова. Маленький Ролан Антонович, свернувшись калачиком, отдыхал после съемок у Метхата. Потому в комнате и пригасили свет.

После такого нетривиального знакомства мы с Быковым стали довольно часто видеться во время моих наездов в Москву – тоже в основном у Метхата. А в Ижевске в это время моя благодетельница из обкома комсомола (о ней позже) настойчиво предложила мне возглавить Клуб творческой молодежи – для «социализации» (тучи надо мной, и она это знала лучше меня, сгущались). Поскольку после одной истории (тоже – позже) я ей безусловно доверял, пришлось согласиться.

И вот я стал вести вечера этого клуба, а в какой-то момент подумал, почему бы не пригласить на вечер-другой Ролана Быкова.

Я ему позвонил, и он, сказав, что только что вернулся из Чехословакии и у него как раз пауза, согласился!

Обком комсомола достал какие-то смешные деньги на оплату проезда и выступлений, и – Быков в Ижевске! Местная филармония в это время встала на уши: как, Быков в городе, а ей ничего не известно…

Ну, про полный аншлаг и успех выступлений Ролана Антоновича говорить излишне. Но не только он Ижевску понравился, но и Ижевск – ему. Быков прозвал город Свежевском. Подозреваю, что из-за одного напитка, который он здесь распробовал. Это был квас с хреном. Совершенно не пьющему тогда Ролану он показался каким-никаким заменителем алкоголя.

Но вот все выступления Быкова в Свежевске закончились, и мы позвали его в нашу с Аллой-Розалией квартиру как-то отметить это дело и познакомить его с местной творческой молодежью. (Потом мой отец Парень очень обижался, что я его туда не позвал, – любимый артист! – и я сам сейчас кляну себя за это.)

О как Быков травил анекдоты, рассказывал байки и зачитывал веселые куски из своей прозы о харьковском детстве!