Wind-n-Rain - Костолом

Ксюха знает, что. Кого. Но с Женькой делиться знанием не спешит. Стыдно.

Едва добежав до комнаты, девчонки плюхаются на кровати, не снимая обуви, с наслаждением раскидывая конечности и предвкушая драгоценное время дневного сна. Если бы не «тихий час», работяжки бы летнего марафона не выдержали: когда работаешь без выходных, даже казавшиеся некогда неиссякаемыми силы молодого организма иссякают.

— Чуть не забыла, Жек! — Ксюша лезет в карман небрежно брошенной на спинку стоящего неподалёку стула ветровки. — Вот. Мент дал. Тот, что молодой. Валееееера.

— Ксюх, да ты чо! Клеился что ль?

— Клеился, да не ко мне. Телефончик для тебя. Звонить будешь?

Не ожидала она такого: улыбка мгновенно сползает с припухших, вечно чуть обветренных Женькиных губок, а самопальная визитка отправляется в переполненную корзину.

— Надо бы мусор выбросить. Вон — уже мошкара кружится, — лепечет Женя, вымученно ухмыляясь случайному «мусорскому» каламбуру.

— Ты мне зубы-то не заговаривай! Неужели прям совсем парнишка не понравился? — Ксюша не знает, кого ей больше жалко: заочно отверженного ухажёра или себя — всё же она надеялась побыть селестиной, хотя бы однажды. Хоть разок оказаться на месте тех, кто по жизни пытался сосватать кого-то ей самой.

— Ксюх, давай начистоту. Где я, а где он — мент деревенский.

— Постой, когда это тебя смущали мезaльянсы? Ты из «Марии» чуть ли не через день с очередным курортником уходишь, а тут парень приличный, никуда не сбежит опять же…

— В том-то и дело, Ксюх, что не сбежит. Здесь останется, а мы в сентябре уедем. Понравился он мне…

Продолжать допрос Ксения уже не решается: подруга её — общительная до безобразия, бойкая, бесцеремонная — к откровениям вовсе не склона. В это сложно поверить, но Жека — одна из самых загадочных персон, которых ей доводилось встречать. Вся жизнь напоказ, все мысли — на языке, а что у неё на сердце — никто и не знает. Когда Ксю взглянула на подругу снова, та уже спала, свернув маленькое мягкое тельце калачиком, подобрав под себя округлые коленки, раскидав каштановые локоны по подушке. Стало грустно и спокойно одновременно — такое чувство бывает, когда ты наконец осознаёшь и саму суть вещей, и её безысходность, и находишь в себе силы всё это принять. Какие же мы по сути одинокие. Все! Все, без исключения. Встречаем друг друга, чтобы обмануться и разбежаться, и не важно, случится ли это следующим утром, или через десяток лет, или же причиной тому станет смерть от старости; итог один — мы все рождаемся и умираем одинокими.

Редкие моменты цветного заката — южные сумерки короткие, стремительные и очень яркие. Проводив подругу в очередное странствие до пляжного кафе «Мария», покончив с уборкой после ужина, приняв душ и расчесавшись, Ксения вышла на общую веранду третьего этажа и стоит теперь рядом с их с Женькой комнатой, наблюдает закат. Ей бы хотелось, чтоб солнце зависло, как колёсико на экране компьютера. Чтобы где-нибудь в уголке неба возникла надпись «Server not responding», а солнце висело бы и висело, и продолжало бы висеть, ожидая перезагрузки, и благодаря ему зависла бы вся жизнь на земле. Жаль, что уже через минуту-другую алый шар окончательно утонет за зубчатой линией горного горизонта, и Ксюше снова будет нечем заняться. Когда ночь, она теряется.

— Девушка, извините, а Вы давно приехали? Как здесь вообще, как водичка? Прогрелась? Купаться уже можно?

Слова доносятся до потерянной в созерцании неумолимого светила Ксении не сразу — пока солнце двумя красными точками догорало в её зрачках, она ничего не слышала.

— Ауу, девушка?

— А? Что? — Ксения поворачивается на голос. В Алиевке официально наступает ночь. Роскошная шатенка, которую, судя по копии главной страницы паспорта, что Ксюша уже успела подсмотреть, тайком пробравшись в Розин офис, зовут Ольга Белова, она на целых двенадцать лет старше Ксении (даже не верится!), и прибыла она аж из самого Иркутска. Шатенку не узнать невозможно — по улыбке, по звонкому голосу, по стати. От дневного же лоска сейчас в ней мало что осталось: точёное тельце закутано в бесформенный банный халат, свежевымытые волосы влажными сосульками свисают вдоль спины, умытое лицо впотьмах толком и не рассмотреть. А на ногах — пляжные шлёпки. Но даже без каблуков гостья почти на голову выше Ксении. — Извините, я не отдыхаю. Я работаю здесь. А водичка… Нормальная водичка.

— Работаете? Тогда, наверное, я вас отвлекаю? — шатенка извиняется одними глазами и собирается уже удалиться.

— Нет, что Вы, моя смена закончилась. И вообще, я совсем… совсем ничем сейчас не занята, — Ксюша даже не верит, что выпалила такое! Будто сам демон-искуситель так и подначивает её к шатенке в товарки навязаться. — Кстати, я Ксения. Мы с подругой здесь всё лето работать будем. А Вы… Только на рынок не ходите! Обворуют!

— Очень приятно, а я — Оля, — Оля руки не подаёт, потому что в руке у неё чашка чая. — Значит, по вечерам здесь заняться совсем нечем? Простите, но смотреть телевизор я не пойду: «Дом-2» — не моё. А насчёт рынка… Спасибо за предупреждение! Столько лет прошло, а воровать так и не перестали…

Ксюша не может сдержать улыбки.

— Это точно… — Сказать больше нечего: на то, что хотелось бы — смелости не хватит, а болтать ниочём она к своим двадцати так и не научилась. — А хотите, в карты сыграем? — ляпает она первое, что приходит на ум: взгляд упал на подоконник родной комнаты, где лежит чужая, забытая кем-то из предыдущих постояльцев игральная колода.

— Ох, Ксюш, извините, но я не по играм. Азарт, честно говоря, — тоже не моё. Хотя… Если колода полная, могу Вам погадать!

— Погадать? — У Ксюши единомоментно зачесалось всё. — А Вы умеете? — Конечно она умеет — небось, парень её научил.

— Умею, — Оля подмигнула, или показалось? — Мой муж говорит, я немного цыганка. Хоть это и не так.

Щекотка оборачивается ознобом — Ксения невесомо опускается в плетёное кресло, ни живая ни мёртвая. Муж? Костолом — её муж? Это уже не ревность, это… это…

— И дети ему вторят. Ох, и устала же я мужу повторять, чтоб хотя бы при детях всякой ерунды не болтал… Ну, на что раскладывать будем? На любовь? На учёбу? Я на всё могу.

Она присаживается в кресло напротив и со знанием дела принимается тусовать засаленную колоду.

— Хотя, знаешь что… — Она с ней уже на «ты»? Но Ксении не до того — она думает о своём: у проходимки семья, а здесь она получается… К любовнику прехала? — Вот смотрю я на тебя и вижу: надо бы разложить на судьбу. Тревожит тебя что-то…

— Да, давайте на судьбу.

— Хорошо, Только чур на «ты» — не такая уж я и старая, в конце концов!

Карты с бледно-голубой клетчатой рубашкой опускаются на стеклянную поверхность низенького кофейного столика, за которым уже сто лет никто не сидел. Карты образуют квадрат, из четырёх углов которого вырастают косые лучи: странный расклад, Ксения ничего подобного ранее не видела.