Надежда Михайловна - Дорога в никуда (СИ)

— По мамке не скучаешь?? — так в разговоре вышло.

Он весь сжался, и примолк, я уж сам себя отматерил, чего пацану напомнил, старый… А он сказал:

— Нет, дед! Я её боюсь, я с ней даже здесь, в городе никуда не пойду, она может обмануть, как тогда. И она станет ругаться на Валика, а он мне настоящий брат. Я, дед — тебе, баб Шуре, Валику, теть Лиде с дядей Марком и теть Наташе с дядь Володей — верю. Ещё учительнице своей — Марии Анатольевне, и все.

— Я тупил, спрашиваю:

— И чё? Всех боишься, а как же ребята в классе, на тренировках, во дворе?

— Ребят не боюсь, а взрослых… Не знаю, как-то не очень верю.

— Ни х… фига себе? А чё раньше не сказал?

— А ты не спрашивал!

Я конечно всласть поматерился, когда их не было, у меня у самого двойственное чувство к Маринке, и жалко, и прибил бы суку за пацана. Вот, чё теперь делать-то? Володь?

— Коля, давай не будем спешить, я пробью по своим связям, кто и что, а потом уже будем решать.

Все единодушно решили — пацанам ничего не говорить, Петька только-только перестал кричать и просыпаться по ночам, зачем ему опять дергаться. Получится, если это действительно Маринка, смогут её оттуда вызволить, тогда и станут думать, как сказать пацану. Валик-то, он уже пережил пропажу матери, да и по характеру он другой.

— Коль, мы спешить не будем, пока все тщательно не проверим, сам понимаешь.

— Я только — за. Я, честно, и сам-то не знаю, вот доведись мне её увидеть, как себя поведу?? То ли жалеть, то ли орать сразу. Хорошо, конечно, если жива и чего-то да поняла?? А если опять будет ныть и лаяться, как-то не представляю, как нам с ней уживаться, после всего? Ведь выгоню на х… фиг сразу, если она только косо взглянет на Валика или на Петьку гавкнет. Я сам не ожидал, но трясусь над ними, как наседка с яйцами, и только одного боюсь — рано помереть, хоть до восемнадцати Петькиных дожить бы. Вы это, если меня не станет, пацанов-то… — Коля поперхнулся.

— Дебил? — резко спросила Лида. — Жив? Жив! Чего дурью маешься?? Ты им за всех сразу, вот и скрипи, доживешь, а бросать их, прошедших через персональный ад, никто не собирается. Лучше скажи, что летом у них будет?

— Июнь в школьном лагере, по выходным в деревню, там Шурка весь огород распланировала позасадить, в июле от опеки в Анапу поедут, в августе здесь, в деревне. Там пацанам нравится: речка рядом, у соседки корова, договорились уже насчет молока-сметаны, тощие же оба — надо откармливать. Я вот надумал, эту Галинкину квартиру — Валику отписать. Маринка-то, поди, орать начнет, ей же всегда жалко всего. Да я хрен уступлю — мои внуки! А ещё если это на самом деле она — пусть, идиотка, в первые же дни идет разводиться с чурбаном! Вот, я вам все как есть расписал. Может, где и не прав, но у меня до сих пор все в душе трясется, как вспомню, какие они появились, особенно Петька — зашуганый, как не мой совсем.

Володя сразу предупредил Колю, что времени понадобится много:

— Это же пойдет неофициально, а с нашей загруженностью-неторопливостью, сам понимаешь.

А дед и не спешил — ребятня училась последнюю четверть, готовились в школьный лагерь, купили всякую мелочь, по раскладушке для этого лагеря обоим, а они ждали, когда потеплеет вода, купаться рвались. Коля плавал хорошо, вот и прилипали оба к деду, чтобы как следует научил плавать и нырять.

— Дед, мы уже не совсем мелкие, стыдно будет на море возле бережка по колено бултыхаться! — рассуждал его опора и надёжа — Валерка.

Коля уже и не вспоминал, что Валик не родной — они оба были его.

Выходные проводили в деревне, помогали своей бабуле во всем — и копали, и сажали, и поливали. Коля умилился, глядя, как Петька старательно отодвигает маленькую худенькую Шуру от ведер с водой.

— Бабуль, иди лучше компотику свари, что-то так пить хочется.

— Петь, да я уже кружка наливала.

— Баб, принеси, а?

А сам пыхтя, упорно тащил воду к грядкам.

— Ай, шайтан, зачем обижал меня? — всплескивала руками Шура, а внук заливисто смеялся, и неуклюже обнимал её:

— Баа, я к осени тебя перерасту, точно!

Они с Валиком неделю назад сильно ворчали на неё, когда она в разговоре обмолвилась, что домой пора.

— Где твой дом, хибара та — пни и развалится? — Ругался Валик. — Кому ты там нужна?

— Но я вам чужой??

Тут не выдержал Петька:

— Ты не чужая, ты наша единственная бабуля, не надо тебе никуда уезжать.

— Но как же..??

— Никак же, а мы тебя никогда не отпустим!!

— Но дед ваша что скажет??

Коля, зашедший в кухню, сказал кратко:

— Не дури, Шур, никуда ты не поедешь, если устаешь от нас — вон, в деревне живи, а мы будем приезжать к тебе.

Она заплакала, а мальчишки, усадив её на диван, подлезли к ней с двух сторон:

— Ты кой чего подзабыла, — заворчал Валик. — Обещала на моей свадьбе станцевать.

— Не помню такой?

— Обещала, обещала, когда я ногу сломал и скулил, а ты меня успокаивала. Мы тебя слушаться будем, Петька вон ща заревет.

— Петинька, ни надаа! — тут же всполошилась бабуля.

Лидуня выпала на месяц, у неё родилась внучка и она нянчилась где-то в Сибири. Марк занимался обустройством квартиры после ремонта, звонил, пару раз заезжал, сходили с пацанами в пиццерию. Марк ждал Лиду, а в июне прилетали их «китайцы», про Маринку пока была тишина.

Прилетел Лешка Костарев, сильно изменился парень после пережитого, Коля хотел бы поверить, что и Маринку жизнь побила-поколотила, но зная её упрямство и стервозность, только тяжело вздыхал.

— Носовская натура, моя и бабкина!!

Весь июнь после школьного лагеря зависали на речке. Коля радовался, пацаны старательно запоминали все и к концу месяца неплохо держались на воде. Петька все так же тянулся за Валиком, а Валик… из него вылуплялся лидер.

Как-то незаметно соседские пацаны тоже потянулись к нему, родители их были рады. Валик — парнишка серьезный, на всякие подначки и дурь не поведется!

Баб Шура прочно засела в деревне, все её цветы-овощи дружно росли, она шуршала с раннего утра и допоздна, в огороде и в палисаднике не было ни травинки, да и в доме все блестело и сверкало.

Володя прозвонился. Коля поехал до них:

— Все точно, этот Демид, про него все правда — живет уже четыре года где-то в горах, раз в три месяца появляется внизу, покупает продукты, всякие хозяйственные и бытовые товары, звонит домой, ни с кем и ни с чем не связязан. После выздоровления совсем не курит, мужик положительный, инженер-механик, много чего умеет.

Паспорт решили передать через Хамзу, посылать с кем-то опасно, кто знает, не ищут ли её эти бородатые, почтой тоже не надежно. А у Хамзы повод есть — дальнего родственника навестить собрался со своей матушкой.

— Пошлем весточку этому Демиду, встретятся случайно как бы.

Коля кивнул: