Надежда Михайловна - Дорога в никуда (СИ)

— Вот, нашли возможность переслать паспорт и деньги тебе на билет и этому человеку, что паспорт привез, сама же понимаешь, ни по почте, ни с кем-то попутно передать такое нельзя.

— А кто привез паспорт, он что надежный?

— Более чем, он мальчишек из Киргизии в Москву привез.

— А, это тот самый Хамза, отчество такое трудное?

— Да, он. Мариш я купил тебе брюки и футболку, шлепки вот ещё, не полетишь же ты в таком экзотическом виде.

— Ох, Демид, у меня нет слов.

— Не грусти, сама же постоянно твоей тети Лиды выражение говоришь: «Не писай в компот!»

— Там повар ноги моет, — криво улыбнулась Маринка. — Я так боюсь, Демид… Реально страшно после такого возвращаться!

— Ну вот, ты так тосковала по всему. Откуда пессимизм, все будет хорошо, увидишь.

И через шесть дней ехали в междугороднем автобусе в Душанбе муж с женой. Приятный, уверенный в себе седой мужчина и какая-то поникшая женщина, худенькая, с коротким волосами, в которых виднелась прядками седина.

В Душанбе на автовокзале их ждал пожилой киргиз, опознанный по национальной шляпе. Он долго обнимался с мужчиной, восклицая:

— Ай какой ты стал, крестник, я тебя помню еще дошколенком.

Обнял женщину, по отечески погладил её по голове, а та, уткнувшись ему в плечо, что-то бормотала, всхлипывая. Посидели в тени раскидистого дерева, в небольшой уютной чайхане, поговорили, посмеялись, затем пара села в автобус, идущий в аэоропорт. Киргиз долго смотрел ему вслед, вздохнул и, набрав какой-то номер на стареньком телефоне, весело сказал:

— Привет, дорогой! У меня все хорошо, племянника встретил, да вот, торопится в Россию, самолет через три часа вылетает, встречай там.

Обычный разговор, обычная встреча, не привлекли ничьего внимания.

Маринка, с раннего утра бывшая в напряжении, смогла расслабиться только тогда, когда самолет, разбежавшись, взлетел.

Уткнулась в плечо Демида и горячечно зашептала:

— Божечка, неужели это мне не снится?

— Все хорошо, Мариш.

К ним подошла стюардесса:

— Вашей жене плохо, ничего не надо?

— Водички, если можно, она переволновалась, да и жара…

В Москве были в восьмом часу вечера, пока подали автобус, пока довезли до здания аэропорта, времени у Демида оставалось в обрез — до окончании регистрации всего ничего, и Демид, поцеловав Маринку в щеку, наказав завтра же выйти с ним на связь, побежал вперед.

Маринка, шедшая в толпе прилетевших, увидела отца и споткнулась — похудевший, сильно постаревший, он стал совсем другим, скользнул по ней равнодушным взглядом и стал опять всматриваться в пассажиров.

< — Не узнал!

А Коля искал Маринку и не находил.

— Неужто не прилетела? — заволновался было, но сзади его кто-то потянул за рукав.

— Пап?

Он резко обернулся — худая, загоревшая дочерна, с чуднОй прической, она мало походила на ту Маринку, какой была все эти годы.

— Марин, ты?

— Я, пап, я!

— Ё… ё… — зазаикался отец, осторожно приобнимая, удивленно и неверяще вглядываяь в её лицо. — Ни х… чего себе? Не узнал бы!

— Ты на автобусе?

— Не, с Лидухиным Марком.

— А теть Лида, — сжалась Маринка, — она тоже здесь?

— Не, она с Арсюхой дома, у них там сеанс связи с отцом, — забирая у неё из рук небольшую сумку и двигаясь вперед, говорил Коля.

— Пап, а Петька… он как?

— А чего Петька? Петька растет, они с Валиком на море, двадцать третьего приедут. — Он резко остановился. — Я тебя прошу, очень, — он выделил это слово, — очень, не смей наезжать на бабу Шуру. Это таджичка, что им помогла тогда, они её за бабушку оба считают, она для них…

— Не буду, пап, обещаю, мне бы поверить, что я в России сначала.

Подвел её к машине, из неё вышел очень даже приятный мужик, в те далекие времена, Маринка бы сразу стала строить глазки, чего-то говорить. Сейчас же, поздоровавшись, мышкой юркнула на заднее сиденье.

— Ну, поехали! — крякнул Коля.

Он был в растрепанных чувствах, вроде только голос остался Маринкин, она совсем пришибленная, такой он свою дочь не помнил никогда. Всю дорогу Маринка вглядывалась в родимые просторы, мелькающие за окном, и никак не могла поверить, что она почти дома. Ей все казалось — она спит, а сейчас проснется от горячего дыхания Мика у самой щеки, или бодрого голоса Демида:

— Просыпайся, горянка, петушок пропел давно!!

Демид… у неё как-то враз защемило сердце.

Подъехали к дому, Маринка поблагодарила Марка и боязливо остановилась у подъезда, ожидая, пока Коля о чем-то переговорит с Марком.

Поднялись на свой этаж, вошли в квартиру, Маринка неверяще осматривалась. Кой чего изменилось, у входа вместо узенькой полки для обуви стоял какой-то комод.

— Чё? — заметил её взгляд внимательно наблюдавший за ней отец. — А, полку пришлось в деревню, обуви у нас теперь до фига, у пацанов всякие кеды, кроссы, ботинки. Проходи, чё стоишь, как не родная??

Маринка прошла на кухню, вытащила из сумки орехи, сухофрукты, специи, какие-то фрукты, сунутые Хамзой, и устало сказала:

— Пойду в сынову комнату…

— Марин, там теперь твоя комната, пацаны в зале, их же двое! — ожидая, что она начнет качать права, напрягся Коля.

— Хорошо! — безразлично пожала плечами Маринка. Пошла в зал, зажгла свет, огляделась. Большой диван, в углу компьютерный стол, два стула возле, везде порядок, ничего лишнего, а на полке в углу большая фотография в рамочке — Коля обнимает смеющихся мальчишек.

Маринка осторожно взяла её и опустилась на пол, так и застал её чего-то там ставивший на стол Коля.

— Ты чего? Этот Демид, он тебя обижал что ли?

— Этот Демид меня спас! Петька, какой он стал большой!!

— Пойдем, поешь и поговорим! — протянул ей руку отец.

Маринка взяв кусочек колбасы, повертела и положила обратно.

— Отвыкла!

Потом устало сказала.

— Пап, я пойду помоюсь и спать, давай завтра поговорим??

Коля крякнул:

— Да, конечно, ты, это, не переживай так, все же нормально.

Маринка как-то невесело улыбнулась:

— Хотелось бы верить!

Намылась, пошла спать, а Коля ошарашенный сидел на кухне и никак не мог переварить эту сегодняшнюю встречу. Его стервозная дочка исчезла, вместо неё прилетела измученная, уставшая душой женщина.

— Вот ведь, хватанула сладкого до слез!

Утром Маринка, привыкшая в горах вставать рано, проснулась, что называется, с петухами. Открыла окно и поморщилась, вместо привычной тишины и радостного щебета птиц, здесь были звуки цивилизации — где-то громко орали вороны, в соседнем дворе завывала сигнализацией чья-то машина, дворники брякали мусорными бачками, шуршали шинами по асфальту непрерывно едущие машины.

— Мдаа, все, как ты хотела, Марина Николаевна!

Пошла на кухню, включила чайник, достала заварку, заварила, попробовала — сморщилась. Рядом с Демидовыми сборами не стояла такая бурда.