Михаил Рицнер - Гудбай, Россия

Искренне Ваш,

Б. А. Целибеев

18 мая 1972 года

Глубокоуважаемый Борис Алексеевич!

Я глубоко признателен Вам за труд и время, затраченные на прочтение рукописи, а также за Ваше участие в моей судьбе. Облздравотдел меня никуда не пошлет, учитывая 38 %-ную укомплектованность врачебными кадрами. Борис Алексеевич, отдавая Вам на суд определенно «сырую рукопись», я был психологически готов услышать любые замечания, кроме того, что описываемый материал может быть недостаточным. Группы моих больных в таких исследованиях считаются большими, многие полученные результаты статистически достоверны, все диагностически сомнительные случаи исключены (из 150 больных осталось 129). В эту работу вложен четырехлетний повседневный труд, а результаты не имеют предшественников в мировой литературе. Приказом ректора мединститута я включен в группу для сдачи кандидатских экзаменов, которые намечены по психиатрии на 20 октября, а английский зык — на 10 ноября (1972). Надеюсь, у Вас не будет возражений.

С уважением.

Миша Рицнер

Возражений у него не было. Борис Алексеевич рекомендовал мне доложить работу на обществе психиатров, запланировать ее в Москве и предложил себя в качестве руководителя. Это меня очень поддерживало. В конце письма он добавляет: «ХГМИ можете игнорировать, тем более что примерно через год вернется Ваш „лучший друг“ — Константинов».

При нашей последней встрече Борис Алексеевич сказал мне без обиняков:

— Видите ли, Миша, вы вызывающе молоды, поэтому ваша диссертация воспринимается как незаурядная или как скороспелая. Ни того ни другого вам не простят. Положите ее «в стол» на пару лет и идите врачевать. А там видно будет!

Я так и поступил. В 1972 году я сдал кандидатские экзамены по психиатрии, философии и английскому языку. Рукопись диссертации я положил «в стол» и занялся невропатологией и студентами медицинского училища, где я работал в тот период. Было ясно, что мой путь в науке, на который я ступил столь рано и необычно, будет не тривиальным и тем более не легким. К этому нужно добавить, что моя диссертация была выполнена на стыке психиатрии и биохимии, а работал я невропатологом. За свои исследования проблем на стыках психиатрии с другими науками мне придется заплатить «по полной программе». Впрочем, не буду забегать вперед.

В октябре 1973 года меня направили в Новокузнецкий государственный институт усовершенствования врачей (ГИДУВ) на специализацию по невропатологии, где я познакомился с доцентом И. Р. Шмидт и профессором О. Г. Коганом. Изабелла Рудольфовна Шмидт (1936–2008) была доцентом, много занималась с курсантами и вела активную исследовательскую работу. Изабелла Рудольфовна была автором многих публикаций, среди которых восемь монографий. Она много сделала для диагностики и лечения «синдрома позвоночной артерии». Кафедрой неврологии заведовал заслуженный деятель науки, профессор Ом Григорьевич Коган.

Ом Григорьевич КОГАН (1929–2004) — окончил с отличием Днепропетровский медицинский институт, защитил кандидатскую диссертацию и создал в г. Караганде спинальный реабилитационный центр. С 1973 года Ом Григорьевич возглавлял кафедру нервных болезней Новокузнецкого ГИДУВа (18 лет). Талантливый ученый и лектор. В 1991 году он переехал в Израиль. Последние годы О. Г. Коган жил в Барселоне.

После одного из семинаров на кафедре (16 декабря 1973 года) я достал рукопись диссертации и попросил Изабеллу Рудольфовну «полистать» мой труд. Она удивилась, увидев рукопись, и попросила неделю для знакомства с ней. Однако уже через два дня я получил приглашение прийти к ней домой «на чашку чая». В Новокузнецке была зима с температурой минус 35–45 градусов и обильным снегом. Изабелла Рудольфовна жила недалеко от общежития ГИДУВа, минутах в двадцати ходьбы. Однокомнатная квартирка была теплой и заваленной книгами «до потолка»!

Усадив меня в удобное кресло и поставив чашку крепкого чая, она села напротив и предложила перейти на «ты» (сразу это мне не удавалось). Затем, достав тетрадь, исписанную ее рукой, Изабелла около двух часов поясняла свои комментарии. Их было много.

— Как вам не стыдно, Миша, скрывать такую работу? — начала она отчитывать меня нарочито сердитым тоном. — У нас еще не было таких курсантов, — добавила она.

— Мне посоветовал один профессор положить рукопись «в стол» на пару лет, — инстинктивно оборонялся я. — Кроме того, я вижу полную тетрадь критических замечаний.

— Это не так, Миша. Почти все замечания технические. И исправить их тоже дело техники. Тебе и работе нужен опытный руководитель — психиатр. Постойте, постойте, я знаю, кто вам нужен. Вы слышали про профессора Красика? — произнесла Изабелла неизвестную, но звучную фамилию.

— А кто он и где его найти?

— Очень просто. Он заведует кафедрой психиатрии в Томске, — ответила Изабелла, пытаясь найти среди горы бумаг свою адресную книгу. — Я уверена, твоей работе нужен Красик! А ты ему.

Евсей Давидович КРАСИК (1924–2009) — д. м. н., клинический психиатр, профессор. В августе 1942 года добровольцем ушел в Красную армию. После окончания Томского артиллерийского училища в 1943 году направлен в действующую армию, прошел путь от Курска до Кенигсберга. Был ранен, контужен, награжден тремя боевыми орденами и медалями. После демобилизации в 1946 году с отличием окончил Ивановский медицинский институт. В течение 15 лет работал главным врачом психоневрологического диспансера и главным психиатром Рязанской области. Одним из первых в стране занимался эпидемиологическим исследованием психических заболеваний. Работал заведующим кафедрой психиатрии Томского медицинского института (с 1967 года) и заведующим отделом эпидемиологии СФ ВНЦПЗ АМН СССР. Под руководством Е. Д. Красика в Томске была создана научная школа по реабилитации психически больных. В 1993 году вслед за детьми и внуками он выехал в Израиль.

Последнее предложение оказалось пророческим, но я не обратил на него внимания. Не найдя адреса и телефона Красика, Изабелла пообещала навести справки. Мы еще долго и с удовольствием поговорили о неврологии, кафедре и ее исследованиях неврологических синдромов остеохондроза позвоночника. Она говорила азартно и с блеском в глазах. Эта встреча положила начало нашей дружбе и совместной научной работе в течение 15 лет (1973–1988). Изабелла была умницей и целеустремленным человеком. Не создав семьи, она посвятила себя науке — неврологии. Она обладала поразительным умением быть другом, что восхищало многих людей, которые вспоминают ее с благодарностью. Я один из них.