Михаил Рицнер - Гудбай, Россия

Сам Гиндилис и его «мальчики» (В. И. Трубников, С. А. Финогенова и другие) были молоды, полны амбиций и энтузиазма. В. М. Гиндилис с сотрудниками реализовали методологию многомерного анализа «сложных признаков» с генетической предрасположенностью, позволяющую количественно оценить вклад генетических и средовых факторов в развитие эндогенных психозов и многих других заболеваний. Этой методологии были обучены исследователи в стране, что определило хороший научный уровень анализа семейных данных в тот период.

Признаком начала возрождения медицинской генетики в СССР также стал выход в свет книги В. П. Эфроимсона «Введение в медицинскую генетику» (1964). Эта книга долгие годы была единственным пособием по медицинской генетике для меня и тысяч отечественных врачей. Кроме упомянутой монографии Эфроимсона, моими «учителями» были:

• Ниль Дж., Шэлл У. Наследственность человека, пер. с англ. М. 1958.

• Штерн К. Основы генетики человека, пер. с англ. М. 1965.

• Маккьюсик В. Генетика человека, пер. с англ. М. 1967.

• Эфроимсон В. П. Введение в медицинскую генетику. М.: Медицина, 1965. Эфроимсон В. П. Иммуногенетика. М.: Медицина, 1971. Эфроимсон В. П., Блюмина М. Г., Генетика олигофрений, психозов, эпилепсий. М.: Медицина, 1978.

• Ли Ч. Введение в популяционную генетику, пер. с англ. М. 1978.

Таким образом, возрождение генетики в 70-е годы вновь актуализировало идею проведения крупного международного генетического форума в Москве. Благодаря авторитету Дж. Харлана, американского ученика Н. И. Вавилова, удалось провести решение о проведении конгресса в 1978 году в Москве. На этот раз власти не препятствовали его созыву. Вместе с тем за месяц до открытия конгресса зарубежные ученые объявили ему бойкот, требуя амнистировать советских политзаключенных [88] http://news2000.com.ua/is/1303/664-f4.pdf .

Нью-Йорк (17 августа). Группа выдающихся американских генетиков призывает не посещать Международный конгресс генетики в Москве в ответ на преследование отказников и диссидентов-ученых в СССР: Анатолия Щаранского, Юрия Орлова, Иосифа Бегуна и Григория Гольдштейна. Среди подписавших — два лауреата Нобелевской премии за работы в области генетики Альфред Д. Херши и Темин [89] http://www.jta.org/1978/08/18/archive/urge-boycott-of-moscow-congress .

Делегация израильских генетиков также присоединилась к бойкоту, после того как стало известно, что советские власти отказались выдать въездные визы шестнадцати израильским ученым. Члены американской делегации решили, что они прибудут на конгресс, но не будут делать свои доклады, а встанут и объявят об этом в знак протеста против советской акции в отношении израильских ученых.

Получив информацию о готовящемся конгрессе, я послал тезисы, которые были приняты в качестве постера. С моим участием в работе XIV конгресса был связан один пикантный эпизод, характеризующий советскую «среду обитания».

О моем участии в работе конгресса я впервые узнал от… капитана КГБ, и только через десять дней пришло письмо от оргкомитета. Капитаном был уже известный читателю Георгий — Жора, куратор больницы от КГБ.

— На тебя пришел запрос из Москвы на участие в Международном конгрессе генетиков, что приравнивается к поездке в капиталистическую страну, — сказал Георгий, пристально глядя мне в глаза. — Мы дали свое согласие, и мне поручено провести с тобой инструктаж, — продолжил он.

Согласитесь, что американские ученые не получают такие сообщения от ЦРУ. Полагаю, что на моем лице он увидел удивление, недоумение и многое другое. Мне как-то не приходилось всерьез задумываться, что у них есть «дело» не только на отца, но и на меня.

— Спасибо за информацию. Но при чем здесь твоя контора?

— Ты недоволен? — удивился в свою очередь товарищ Георгий, не видя моей радости. — Участие в таком конгрессе приравнивается к поездке в капиталистическую страну. Без нашего согласия такое не происходит.

Мне стало совсем грустно. Я не стал ему объяснять, что тюрьма в «золотой клетке» не перестает быть тюрьмой. Инструктаж длился не менее получаса. Он серьезно предостерегал меня от контактов с учеными — шпионами из капиталистических стран и оставил мне телефон в Москве, куда я могу позвонить, если будут проблемы. Сам звонок ими мог рассматриваться как признак некоторого доверительного отношения.

— Ты меня вербуешь? — спросил я его в лоб.

— Что ты, нет, конечно! — моментально отреагировал Георгий. — Нам это не нужно, — подчеркнул он. — Я просто так сказал, чтобы ты знал, на всякий случай, — ответил он уклончиво и засобирался.

По-видимому, портить «отношения» не входило в его планы. Сам «инструктаж» меня не испугал, так как для шпионов я не представлял никакого интереса, а вот для зарубежных ученых — это было еще не ясно мне самому. Советские граждане без «инструктажа» не могли выехать за границу даже в социалистическую страну. Кто еще бережет так своих граждан?

По возвращении из Москвы Георгий появился вновь и попросил написать коротко о моих новых зарубежных знакомых, их научных интересах. Это был уже перебор! Мне ничего не оставалось делать, как позвонить дяде Мише Брен (брату моей мамы), который был заведующим организационным отделом в обкоме партии. Я коротко рассказал ему эту историю и попросил «снять этого чекиста с моей головы». Больше я его не видел, равно как и его коллег. Спасибо дяде Мише.

Сделать устное сообщение на международном форуме почетно не только для молодого исследователя, каким я тогда был, но и для известного профессора. Однако из-за бойкота в программе оказалось много «пустых» мест, которые кто-то должен был «закрыть», то есть сделать недостающие доклады. Очевидно, поэтому за пару недель до открытия конгресса я получил письмо оргкомитета с предложением сделать устный доклад вместо постера. Пришлось засесть за доклад.

По приезде в Москву одна из секретарей оргкомитета направила меня к д-ру Виктору Мироновичу Гиндилису , который, по ее словам, отвечал за психиатрическую часть программы. Я нашел нужную комнату, в ней было несколько столов с пишущими машинками, а на одном из них восседал худой мужчина, потягивая какую-то жидкость из большой кружки и покуривая сигарету одновременно.

— Меня зовут Миша Рицнер, я из Биробиджана, мне нужен Гиндилис, — представился я, обращаясь к этому мужчине.

— Допустим, вы его уже нашли, это я Гиндилис Виктор Миронович. Вы хотите сделать доклад? — спросил он, став перебирать карточки в картотеке. — Вот и ваши тезисы, — сказал он, зачитывая их название по-английски: Ritsner, M. Genetic Types of Mental Retardation: Genetic, Clinical and Biochemical Polymorphism. The XIV-th International Genetic Congress: Moscow, II: 362, 1978. — Так вы можете сделать устное сообщение? — переспросил Гиндилис, бросив на меня оценивающий взгляд.