Жозе Виейра - Избранные произведения

А сами мужчины, пресвятая дева? Почему господь бог создал их такими? Почему я должна терпеть, как они лгут и притворяются, лишь бы выманить у меня побольше денег или затащить в кусты?.. Прости, пречистая дева, за такие слова. Разве я потаскушка?

Прошу тебя, умоляю, но для себя ничего не хочу! Видишь мой горб? Стала делать гимнастику — не смей, говорят! Побили. А я хочу быть прямой. Почему я не такая, как все остальные? Почему все надо мной смеются или жалеют меня? Дева Мария, матерь божья, загляни в мою душу…

У других есть все, а у меня — ничего. Может, уродство мое мне послано в наказание, но их-то почему ты не покараешь? У них спина прямая, но живут-то они не по господним заповедям, а надо мной смеются.

Даже маленькие дети, безгрешные, зла не знающие, — я их люблю больше всего на свете, как и сын твой, — даже они распевают про меня глупые песенки, кричат в спину обидные слова, смеются, когда я прохожу мимо, смеются, когда я улыбаюсь, смеются, когда меня бьют. Разве это справедливо, матерь божья?

Прости, прости, я сама знаю, что справедливо: это кара за мои грехи, а за какие — неведомо…

Аве, Мария благодатная…

А почему ж тогда они говорят: Санта, ты такая, Санта, ты сякая, а за собой ничего не замечают? Разве одна я грешница? Разве другие не грешат? Разве мечтать о сыне, который бы меня развеселил, который бы вырос и меня защитил, — это грех? И сын мой, выходит, зачат во грехе? Не смотри на меня так, пресвятая дева, не укоряй…

А Вина, жена его?.. Разве это жена? Какая она ему жена, раз только в книге записаны, в доме сына твоего не были?! Ни венчания, ни свадьбы — ничего! Любовница она ему, а не жена. У нее все есть, так нельзя ли мне от ее краюхи хоть корочку?

У меня только и есть что мой мальчик, но никто ему не рад. Мачеха велит, чтобы я извела его, вытравила, и Вина — бесстыжая! — тоже так мне советовала. Как же мне спасти, пречистая, то, что мне дорого? Только ты, ты одна, заступница, утешительница, ты одна можешь нас спасти. Молю тебя, спаси его — он один мне на свете нужен!

Разве я слишком многого прошу? У других все есть: и пшеница растет, и одежда не пачкается, и мужья не напиваются допьяна. А у меня ничего, ничего, кроме горба.

Носит меня по жизни, словно песок по ветру. Ничто ко мне не пристает, ничто меня не держит, никому я не нужна. У птицы есть гнездо, где она высиживает своих птенцов, и крокодил — богом проклятая тварь — откладывает яйца в горячем речном песке. И домашняя скотина, и дикое зверье живет своей жизнью, как надо. На дерево льется дождь, и оно плодоносит в свой срок. А я? Да, я забыла, пречистая дева, что они не люди, прости… Я не о том говорю… Я не о том молю тебя. Спаси отца моего ребенка, он хороший человек. Что ж из того, что дело это тайное? Он любит меня, а я люблю его. Разве это грех? Птица отыскивает другую птицу себе под пару, вьет с ней гнездо, выводит птенцов — я все это знаю, пречистая, не смотри на меня с укоризной… Но я хочу сына, что же мне делать? Хочу своего! Я не распутница, не думай! Это случилось ночью, но я все помню — значит, мы сошлись с ним по любви. Я никому не причинила ни вреда, ни обиды. Он такой красивый, и голос у него нежный, и он меня уважал: не стал предлагать мне домик, не хотел взять на содержание. Он честный.

Пресвятая дева, я не грешница: мы были вдвоем, и никто нас не видел в саду, а он смеялся так ласково, и сверчки трещали… Молчу, молчу, сама не знаю, что говорю… Но ведь ты тоже женщина, ты должна понять… Если я не стыжусь все это рассказывать, то нет греха. Нет, ты все-таки сердишься, я вижу… Не буду больше.

Я издалека пришла помолиться тебе, покаяться в грехах, а дом твой пуст и заперт на замок, и рабочие красят его стены. Почему же заперт твой дом? Мне негде очистить душу, негде исповедаться, негде получить твое благословение.

А к другой я не хочу идти, я не верю, что это тоже ты. Ты — единственная! Падре хотел, чтобы я пришла к нему, говорил: там есть алтарь, можно принести дары и богоматерь там ничем не хуже. Но я сразу поняла: это дьявол меня искушает, и принялась тебе молиться. Я не могу вернуться в Луанду, не попросив тебя о великой милости. Я никому не желаю ни зла, ни смерти, мне не нужны деньги чужих мужчин, хоть честь моя и погублена навеки, но все равно не хочу! Я не распутница, что хочет сладкого, а потом льет горькие слезы. Я только хочу сына своего родить!

Я дала служке денег, и он открыл двери, впустил меня к тебе, оставил нас наедине… Ведь ты — это ты, правда? Не смейся надо мной. Ведь это тебе дала обет моя мать, и верю я только в тебя, а другим святым не верю и не молюсь. Я благодарна тебе и за то, что ты мне дала работу. Правда, платят мало, и работа тяжелая, и люди вокруг плохие… Матерь божья, из кого же мне выбирать? Говорят, я тщеславная, что не верю им… Кому ж мне верить? Они рады тебя одурманить марихуаной, чтобы ты разделила с ними их грех, они подарят тебе колечко или брошку, ты возьмешь, обрадуешься, только наденешь — а на улице вдруг тебя схватят, обзовут, отнимут, и окажется, что подарочек-то был краденый. Отдавай, кричат, снимай чужое, кто это тебе дал? Тяжелая у нас, у женщин, доля.

А какие сладкие слова говорят, как улещивают: и жениться готовы, и до свадьбы ни-ни, и детей обещают, и свой дом… А руки тянут, хватают руками-то… Попробуй-ка, пречистая, выйди вечером, когда темно, тут же накинутся… Разве ж можно им верить хоть вот настолько? Как с ними жить? Замуж за них, за таких, идти?

Если бы на службе платили побольше, я бы уехала в другое место, с другими людьми зналась, вылечилась бы от своего уродства…

Ты не слушай, что я болтаю, ты ведь все знаешь, что у меня на душе. Ты сама мать… Даже хозяин ко мне пристает. Ну что делать? Сжалься надо мной, Мария всеблагая!

Я не смею стоять на коленях у твоего престола, я грешница, но зато я верую в тебя и в святую церковь, я не из тех, что молятся, в грудь себя бьют, а потом… Потом идут на радение, на волшбу! Я не такая! Я верую в тебя, я твоя дочь, и вот мне приходится извести мое дитя, а той, жене его — да не жена она, а просто полюбовница, — ни с чем расставаться не нужно… Нет, я ни о чем тебя не прошу! Я только рассказываю, душу хочу излить. Хочу тебя предупредить: такие, как жена того человека, все врут! Они тебя обманывают! Я вот здесь, у твоих ног, а они на радении! Кровью Христовой клянусь, что чистую правду говорю. Чтоб мужу моему не выйти из тюрьмы, если вру, а он мой муж, мой, и я его люблю. А та, врунья, хочет, чтоб я погубила свое нерожденное дитя, дитя, которое он зачал. Разве он ей муж? Полюбовник он!

Я прошу тебя только об одном, пресвятая дева: пусть он выйдет из тюрьмы, пусть не засудят его, не приговорят. Он не виноват, его оговорили. Я не за себя прошу, а за него! Пусть его выпустят! Выведи его! А они говорят, что надо пойти к колдуну, устроить волшбу…