Мршавко Штапич - Плейлист волонтера [litres]

– Тебе ориентировки мало? Дело-то – у вас в ОВД.

– Нет, оно в другом ОВД, на той стороне железки.

– Тогда доброй ночи.

– А вы дальше?

– А мы дальше.

– Тогда задержим.

– Скандал будет. Как ты объяснишь, что задержал волонтеров, которые искали пропавшего ребенка?

Чешет репу и удаляется. Лезем дальше. Приезжают третий раз.

– Парни, не надоело вам? – спрашиваю.

– Надоело. Опять вызов. Покурить есть?

Курим. Идем дальше.

Отрабатываем задачу и возвращаемся в штаб. Новое свидетельство: парочка спокойно добралась до электрички. Видимо, путь действительно лежал дальше.

Жора выясняет, что узбек как-то связан с Астраханью, куда и мог отправиться.

Естественно, с десятилеткой без документов можно поехать только на BlaBlaCar или автобусом. Первое – слишком «умный» сервис для наших пропавших, второе – подходит.

Отряд начинает работать в Москве – но тут Жоре звонит опер, которому попало дело, и рассказывает о любопытных деталях: зовут девочку не Любовь, а Рубинта, и ей на самом деле не 10, а 16 лет. То есть она достигла возраста сексуального согласия. То есть не пропала. Просто удрала от мамки жить с ненаглядным узбеком, и удрала далеко, потому что тут, в гаражах, их племена не очень поощряют межрасовые отношения…

Нас с Корхонен сообщение о прекращении поиска настигает в кафе-шашлычной, где-то у МКАДа, откуда тоже, как мы узнали, отправляются не рейсовые, а «частные» автобусы до Астрахани.

Забирать нас оттуда никто не рвется. Я звоню Осе и говорю, что скоро буду, через полчаса-час. Она просит купить зеленый чай, он закончился.

– Может, по пиву? Тут всего по 80 рэ, – предлагает Корхонен.

Мы пьем «по пиву», потом по второму и третьему.

Корхонен рассказывает о себе: она живет с матерью и отчимом, спит у них в гостиной и все время планирует съехать, но то работы нет, то бабки куда-то утекают. Уебищная жизнь. Почти как у меня. Мы пьем, пьем и пьем, это продолжается часов 6, пока Оса не заезжает и не забирает нас.

Я, шатаясь, пытаюсь зайти в подъезд. Оса открывает дверь и приговаривает:

– Ну и мудак, должен был чай купить…

– Да пошла ты! Еще выговаривать мне будет тут.

Я разворачиваюсь и иду к метро.

Короче, я ушел в запой или его подобие с Корхонен. Она оказалась охуительным партнером под это дело.

Мы пили два дня, слоняясь по знакомым, зашли в гостишку к Зиду, одну ночь провели там, потом бухали у Хрупкого, но тот нас выгнал, как только пришла его Мила.

Всё это время Оса – терпеливая женщина! – писала и звонила, пытаясь убедиться, что я не сдох. Поскольку я не отвечал, Оса методом перебора и опросов восстановила часть моего пути, а потом уже начала следить онлайн – где я и в каком состоянии. На самом деле, это трогательная опека параноика. Такого я больше не встречал.

Так или иначе, через некоторое время мы с Корхонен оказались в кафе в центре, где работала пара наших волонтеров. Туда нас привезли Fex и его девушка Синица. Fex был на колесах и забрал нас откуда-то, где мы шарахались.

В кафе было удобно: мы получали скидки и заодно находились под присмотром товарищей. Мы пили, пили, пили и пили. Не уверен, что мы с Корхонен были способны поддерживать человеческий диалог.

Между тем Оса писала Fexу с вопросами – где мы, че мы. Fex показал мне эти сообщения. Я сам написал Осе – мол, отъебись, не твое дело.

Но Оса уже вычислила район через твиттер Синицы. Дальше ей было несложно вспомнить все «наши» места в районе и найти нас: у нее был доступ к камерам наружного наблюдения в городе. Она прислала скриншот машины Fexа, припаркованной у кафе.

Меня порядком выбесила эта хуйня. Потому что курить-то надо – на крыльце, а она, значит, играет в Большого Брата и подглядывает. Светлая мысль тут же влетела в мою голову. Я позвал Корхонен курить на крыльцо и, как только мы вышли, поцеловал ее. Поцелуй длился долго, очень долго – так, чтобы Оса не продолбала даже при очень быстрой перемотке.

Уже через 10 минут я получаю смс: «Пошел ты нахуй». Ооокей.

Тут же, за смс Осы, приходит еще одно – от Корхонен: «Я хочу тебя прямо сейчас». – «Тут, что ль?» – «Пойдем в туалет».

Мы еблись там бесконечно долго, так, как могут только очень пьяные люди. Здоровые титьки Корхонен мелькали туда-сюда, как маятники, но время будто остановилось: сначала было тихо, потом кто-то стучал в дверь, потом голос Fexа звал нас, потом голос Синицы спросил: «Они че, трахаются там?», потом чужой голос сказал: «Да там трахаются…», потом в дверь стучал официант, просил прекратить и выйти, говорил, что выгонит нас, потом он унялся, потом официант предупреждал людей: «Этот туалет не работает, идите на первый этаж». Когда мы вышли, Синица, с улыбкой и с привычной для отряда прямотой, заявила: «Корхонен, ты громкая!» Корхонен начала ржать, потом сказала «бля» и потупилась, потом снова начала ржать.

Утром я проснулся рядом с Корхонен.

– Нихуя, это всё правда было, что ли? – спросила она.

– Да ладно, норм, – ответил я.

– Че, есть че пожрать? – спросила она.

Так я понял, что мы у меня.

– Не знаю. Вино точно есть.

– Давай.

Мы выпили бутылку – и спали весь день, а потом Корхонен спокойно отчалила восвояси.

Как это ни поразительно, еще через день я был у Осы. Я снова жил у нее. Ее лишили доступа к камерам за ту слежку (я сам Жоре и настучал), но Оса отнеслась к этому спокойно – она понимала, что это моя маленькая месть, прикрываемая вечной заботой о сохранности информации и о том, чтобы доступ ко всяким «штучкам» не попадал в руки к тем, кто ими пользуется не по назначению.

А Корхонен выгнали из дома. Черт, вот это было не круто. Но она быстро нашла себе работу и даже сумела снять жилье. Это было удивительно: вытянув руку из волны запоя, так схватить быка за рога. Через неделю мы уже пили за ее счет, и я так понял, что она не прекращала квасить ни на день. Мы решили не трахаться больше, чтобы не усложнять себе жизнь, то есть мы типа остались друзьями, то есть собутыльниками.

Как же меня раздражает этот трек. Признаться, даже не из-за этого ростовского гопника, который превратил песню Высоцкого в нечто ужасное. Это всё терпимо, там даже ничего такой саунд. Сам трек заебал меня, когда Хрупкий ставил его раз 100 подряд и орал в унисон, стараясь быть убедительным. Так что в моей памяти композицию читает не одинокий ростовский гопник, а ростовский и магаданский гопники вместе.

«Райские яблоки» – иллюстрация пути Хрупкого. Так считал сам Хрупкий. Но его путь – пиздец. История с ожидаемой развязкой и почти без поворотов. Только такие, как Хрупкий, могут делать драму на плоскости, из пустоты искусно ткать трагедию; порождать черные дыры в чистом поле, без всяких там перегоревших звезд и концентрации чистой энергии.