Джессика Фокс - Три вещи, которые нужно знать о ракетах [Дневник девушки книготорговца] [litres]

Я взяла из его рук бокал с шампанским и чмокнула его в щеку.

– Клецки из мацы следует добавлять прямо перед приходом гостей, – сказала я, наблюдая, как он перетирает крекер в мелкую рассыпчатую крошку.

– Да понял я! – произнес Юан с обидой в голосе. – Иди уже, отдыхай.

– Хорошо, господин шеф-повар.

Дверь в «гнездышко» была прикрыта, что позволяло сохранять тепло от камина внутри, поэтому мне пришлось изловчиться, чтобы, с трудом удерживая в одной руке бокал и миску чипсов, другой повернуть дверную ручку.

Едва я переступила порог, как передо мной возникла Ив. Взвизгнув, я уронила бокал с шампанским прямо на ковер. Она сидела, удобно устроившись на диване, и с довольным видом попивала вино, словно была здесь весь день.

– Счастливой Хануки, американка ты наша, – сказала она, улыбаясь до ушей.

Я подхватила с пола опустевший бокал, села на диван рядом с ней и заключила ее в объятия. Не зная, что сказать, я судорожно пыталась сложить вместе все факты: во-первых, она приехала из самой Ирландии, во-вторых, очевидно, тайком взобралась вверх по винтовой лестнице, пока я занималась готовкой, а заправлял всем этим не кто иной, как Юан.

– Сюрприз!

– Поверить не могу, что ты приехала.

– Да уж, действительно, ты, похоже, в шоке. Если не в ужасе. – Она улыбнулась и снова наполнила мой бокал шампанским из стоящей на столе большущей бутылки, которая все это время составляла ей компанию.

– Как чудесно, что ты здесь! – Оставалось надеяться, что тон моего голоса передавал всю глубину переполнявших меня чувств. – Мне просто не верится, что ты проделала весь этот путь.

Ив пожала плечами:

– Мы с Юаном подумали, что это будет классный сюрприз.

Мне всегда казалось, что ожидание составляет половину всей радости от предстоящего события, и поэтому я исповедовала философию главной героини из книги «Аня из Авонлеи»: «Когда я думаю о том приятном, что должно произойти, я словно взлетаю на крыльях в предвкушении счастья <���…> пока этот полет длится, он великолепен… словно полет птицы, парящей в лучах заката. И я думаю, его восторг вознаграждает меня за всю боль падения» [50] Перевод М. Батищевой. . Как же я ошибалась! Увидев Ив в уютной гостиной, я ощутила полнейший восторг. Как оказалось, неожиданности – это намного лучше.

– Не могу перестать улыбаться. Просто не верится, что ты здесь. – Я ласково сжала плечо Ив.

– Что ж, придется поверить. – Она отпила вина. – Кто знает, что еще тебя ждет?

Вскоре, к моей огромной радости, пришли и другие гости. Юан велел всем надеть маскарадные костюмы, назначив «американский» дресс-код. Кроме дочки наших соседей, которая оделась статуей Свободы, и Ив, которая нарядилась назойливой американской туристкой с ирландским акцентом, все пришли в костюмах толстяков. Среди гостей были и Лора с ее парнем – оба запихали за пояс штанов одеяла. Каллум щеголял огромным животом, роль которого исполняла подушка, под ее натиском пуговицы на его пиджаке грозили оторваться в любую секунду, а Юан спустился вниз в одном из моих платьев, в котором ему, судя по всему, было слишком уж комфортно и которое (с досадой отметила я про себя) на его бедрах сидело лучше, чем на моих собственных.

– Счастливой Хануки! – закричали гости, образуя хор из множества акцентов. Эта развеселая компания отчаянно напоминала мне американский цирк уродцев.

Пока все наслаждались сочной грудинкой и с любопытством ковыряли сладкое блюдо из лапши под названием «кугель», наступил ключевой момент ужина – приехали родители Юана. Дейрдре вошла на кухню, напевая «Хава нагила», а Генри принес менору, которую изготовил в собственной мастерской. Отыскав в интернете фотографию, он в точности скопировал изображенный на ней подсвечник, вырезав его из дерева так, что получилось восемь идеальных рожков.

Я тут же заменила коробку из-под яиц, которую неуклюже попыталась приспособить под менору, на его красивый резной подсвечник. Тот вечер стал идеальным лекарством от накатившей на меня после Рождества тоски по дому, и, глядя на пламя пылающих свечей, я вполуха слушала дружелюбную болтовню за столом и чувствовала, как ностальгия постепенно отступает. Внезапно мне стало ясно, что я могу назвать Уигтаун своим домом. Не потому, что мы праздновали Хануку, а потому, что благодаря этому празднику я поняла: несмотря на отличия в культуре и воспитании и на тот факт, что я, к несчастью, все делала «так по-американски» и к тому же приехала, судя по всему, из страны, где все страдали ожирением, – несмотря на все это, меня окружали настоящие друзья.

Шел январь, и, казалось, время застыло. В доме стало еще холоднее, чем раньше, и негде было укрыться от пробирающего до костей мороза. Иногда, проснувшись утром, я не могла удержаться от слез, стуча зубами и досадуя на невыносимую стужу, поскольку все попытки согреться были безуспешными. Я без конца подливала себе горячего чаю, самонадеянно полагая, что он не успеет остыть прежде, чем я выпью хотя бы полкружки.

Для нас с Юаном декабрь прошел хорошо, и я решила, что наши отношения стали набирать обороты. Настало время первого в моей жизни шотландского Нового года под названием Хогманай. К моему ужасу, никаких планов мы не строили и, несмотря на все мои попытки добиться обратного, никак не стали его отмечать. Я надеялась, что мы поедем в какое-нибудь романтичное место – в Эдинбург или Париж, но вместо этого мы остались сидеть в гостиной, как и в любой другой вечер, и смотреть телевизор рядом с пылающим камином. В прямом эфире показывали салют в Эдинбурге: толпы родственников, друзей и влюбленных парочек с удовольствием проводили время вместе. Издалека, откуда-то с улиц Уигтауна, доносились громкие хлопки – кто-то запускал настоящие фейерверки.

Я подумала о своих друзьях, о том, как они, должно быть, празднуют в Лос-Анджелесе или вовсю развлекаются, отмечая первую ночь нового года в Бостоне. Неужели Юан не понимает, сколь многим я жертвую, чтобы быть здесь, рядом с ним? Почему он не пытается меня увлечь или впечатлить? Я чувствовала себя одиноко в этой тихой гостиной, глядя, как он подливает себе вина, не испытывая ни малейшего желания сесть рядом со мной или завести разговор. Я то и дело замечала, как он мечтательно смотрит вдаль, словно уносясь мыслями в другие времена и пространства, и тогда мне становилось не по себе и я начинала волноваться, гадая, в какие думы он погружен. Мне было очень обидно, что мой первый шотландский Новый год оказался напрочь лишен романтики, и на протяжении последующих нескольких недель, когда в Уигтауне настали промозглые, стылые зимние деньки, мое настроение было под стать – таким же холодным и мрачным.