Ян Козак - Белый жеребец

Вместо подтаивающего снега, укрывшего ледяное поле вокруг, Гале виделась тайга, свежая зелень молодых березовых листочков и нежный пушок лиственниц. Быстрая прозрачная вода ручья — «шумит, как озорной мальчишка», говаривал о ней отец, — и бессчетное множество хариусов, спешащих в места своих извечных нерестилищ. Под ногами меж камнями и брусничником снуют ящерицы. Галя ощущала неотступный, острый запах пробудившейся земли, старых гниющих листьев и молодой, буйно растущей травы, кустарников и деревьев. И во всем многообразии ароматов она все отчетливое чувствовала благоухание цветущей черемухи, которая росла около их домика. Чудесный, обладающий волшебной силой аромат беззаботного счастливого детства. Опьяняющий, манящий, рождающий неясные надежды.

Тайга! Галя всегда носила ее в себе, жила ею. Ведь она выросла в тайге, среди охотников, рыбаков и геологов. Она никогда не смогла бы привыкнуть к жизни в большом городе, в суете и спешке, среди чужих, незнакомых людей. Тайга вызывала в ней чувство безграничной радости. Связанная с тайгой самыми прочными узами, Галя и сама была ее частицей, частицей своего Крайнего Севера, который так пугает многих людей суровой природой и трудной жизнью. Поэтому, наверно, даже здесь, на полярной станции, в этой пустыне, где только снег да лед, она не чувствовала себя жертвой. Она целиком ушла в работу и учебу, соблюдая верность тому, что, может быть, стоило назвать серьезным отношением к жизни. Или нет, поправила она себя, это, скорее, стремление ко всему настоящему, радостное чувство от того, что дышишь свободно, независимо, так же, как живет здесь природа.

Галя открыла глаза и засмотрелась на привычную картину. На поблескивающий голубоватый лед, ставший ноздреватым, на озерки растаявшего снега, в которых отражалась сияющая синева неба. На птиц, которые кричали, перелетали с места на место, любили. Природа была полна жизни и ликования.

Как много в ней силы, как она проста и чиста, подумала Галя. И у нее вдруг возникло такое чувство, что эта сила передается ей. В ней пульсировала молодая кровь, разливая по телу горячее живительное тепло, словно она таит в себе, где-то внутри, свое собственное солнце. Да, она чувствует, что оно есть, и вот теперь, когда ожила природа, оно засверкало в полную силу.

Галя сидела неподвижно, словно изваяние, обратив лицо к солнцу и с каждым вдохом чувствуя, как ее переполняет желание жить.

Прозвучал выстрел.

Звук его был приглушенным, хотя стреляли неподалеку. Медленно, с чувством легкого удивления возвращалась она из мира своих мечтаний и мыслей. И, повернув голову, вгляделась прищуренными глазами в ослепляющий блеск ледяного мира.

Толя. Она совсем забыла про него. Он возвращался с обхода — в отмеченных местах они измеряли толщину льда. Он, как всегда, был с ружьем, в последнее время он почти постоянно охотился.

Она увидела его в тот момент, когда поблизости взлетела стая уток и опустилась на воду в неширокой трещине неподалеку. Утки ныряли и вновь показывались у края льда. Крики гагар и кайр раздавались со всех сторон — как напоминание о вечных, нерушимых законах жизни. Нет, льды, окружающие Галю, вовсе не мертвая пустыня. А огромный простор, открытый и бесконечный.

— Галя!

Толя звал ее к рации, пора было передавать сводку.

Он остановился неподалеку, пристально глядя на Галю. Обветренное лицо небрито, ушанка на затылке.

В дверях домика показался Федор. «Да, уже пора. Пришло время, — подумала она. — А собственно, для чего пришло время?»

Она улыбнулась солнцу. Далекий запах тайги все еще жил в ней.

— Что это с тобой опять? — спросил Толя и как-то неуверенно шагнул вперед, словно не осмеливаясь подойти ближе.

— Ничего, Толя. Ничего особенного.

Она встала и пошла к дому.

Галя слышала, как что-то говорит идущий за ней Толя. Но она не слушала его. Она шла легкой, упругой походкой; она чувствовала себя счастливой и уверенной, потому что бесконечный простор вокруг полон солнца и весь мир до самого небосвода распахнут настежь.

— Через минуту ужин будет готов. Можешь накрывать на стол, Саша.

Володя стоял в красиво обставленной, сверкающей новизной кухне у раскаленной электрической плиты и клал на сковороду толстые ломти ветчины. Ветчина была жирная, и, когда сковорода нагрелась, раздалось шипение поджаривающегося сала, в кухне приятно запахло.

— Я бы подождал Наташу, — ответил Буров после короткой паузы. — Она уже вот-вот должна быть.

Володя понимающе улыбнулся. С того времени, как прилетела Наташа, прошло два дня. Почти все это время они провели вместе, втроем, и Сашины колебания не удивили его.

Наташа прилетела из Москвы в Чернышевский, чтобы написать репортаж о Вилюйской гидроэлектростанции. Она появилась как раз в тот момент, когда Володя — Владимир Андреевич Гришин, главный инженер электростанции, — вместе с Буровым собирался в командировку в Богатырь. Она упросила их взять ее с собой на эти три-четыре дня. До сих пор она еще никогда не была на Крайнем Севере, никогда не видела строительство города в дикой тайге, какое как раз начиналось там, И вот вчера после полудня они сели в Богатыре на реке, замерзшая гладь которой служила аэродромом. Сегодняшний день они провели на распределительной электростанции, просматривали планы нового ответвления ЛЭП. Ее трасса, длиной в восемьдесят километров, должна была идти к тому месту, где геологи нашли песок и глину, подходящие для того, чтобы построить там панелестроительный комбинат. Пока что в Богатырь все строительные материалы, так же как оборудование и машины, доставляли тяжелые грузовики. Они везли их сотни километров по реке, покрытой льдом шесть месяцев в году. И вот здесь уже выросли первые многоэтажные дома с электрическим отоплением.

После обеда они бегло осмотрели стройку, и Наташа (несмотря на то что на ней была длинная лисья шуба, лисья шапка с ушами, которая закрывала почти все лицо, и теплые оленьи унты) сильно промерзла. Когда около пяти часов, уже в полной темноте, они возвращались домой, вид у нее был довольно жалкий. Уходя к себе (ее поместили в однокомнатную квартиру по соседству), она с трудом улыбнулась замерзшими губами. «Я мигом. Только немного почищу перышки».

Это было полчаса назад. С того момента Буров ждал появления Наташи.

Они подождали еще немного, ужин был давно готов и теперь остывал. Володя вновь принялся разогревать ветчину, которую он поджарил так, что на ней образовалась золотистая корочка.

— Вот и я, — сказала, появившись в дверях, Наташа.