Салли Руни - Разговоры с друзьями [litres]

Я услышала в телефоне какой-то шум и треск. Алло? – позвал он. Открылась дверь, и голос Мелиссы сказал: ой, ты по телефону разговариваешь? Ник ответил: да, еще пару секунд. Дверь закрылась. Я молчала.

Я загляну, тихо сказал он. Мне пора, ничего?

Конечно.

Прости.

Иди уже, сказала я. Живи своей жизнью.

Он повесил трубку.

На следующий день наша подруга Марианна вернулась из Бруклина и рассказала нам обо всех знаменитостях, что ей повстречались. За кофе показала нам фотки на телефоне: Бруклинский мост, Кони-Айленд, сама Марианна – улыбается, а рядом нечетко снятый мужчина, предположительно Брэдли Купер (я не поверила). Вот это да, сказал Филип. Круто, согласилась я. Бобби облизала чайную ложечку и промолчала.

Я была рада снова видеть Марианну, рада выслушивать ее жалобы, словно моя жизнь ничуть не изменилась и шла по накатанной. Я спросила про ее парня Эндрю, нравится ли ему его новая работа, что творится с его бывшей – она по-прежнему засыпает его сообщениями на фейсбуке? Я похвасталась, как удачно прошла стажировка Филипа в агентстве, – теперь он станет хищным литагентом, сколотит миллионы; я видела, что ему приятны мои слова. Лучше так, чем торговать оружием, сказал он. Бобби хмыкнула. Боже, Филип, это, что ли, твой золотой стандарт? – сказала она. «По крайней мере, я не торгую оружием»?

И тут я потеряла контроль над разговором. Не успела я спросить Марианну еще о чем-нибудь, Филип начал расспрашивать нас про Этабль. Ник с Мелиссой остались там – вернутся через две недели. Бобби ответила Филипу, что мы «хорошо повеселились».

Как успехи с Ником? – спросил он меня.

Я уставилась на него. И он пояснил Марианне: у Фрэнсис роман с женатым парнем.

Ничего подобного, сказала я.

Филип шутит, сказала Бобби.

Тот самый знаменитый Ник? – сказала Марианна. Расскажите!

Мы просто друзья, сказала я.

Но он явно на тебя запал, сказал Филип.

Фрэнсис, да ты искусительница, сказала Марианна. Он ведь женат!

И притом счастливо, сказала я.

Чтобы сменить тему, Бобби обронила что-то про переезд, мол, она хочет снять квартиру поближе к центру. Марианна сказала, что на рынке жилья кризис, она слышала в новостях.

И никто не хочет сдавать студентам, сказала Марианна. Серьезно, посмотрите объявления.

Так ты переезжаешь? – сказал Филип.

Это незаконно, писать в объявлении «не для студентов», сказала Марианна. Это дискриминация.

Тебе какой район? – спросила я. У меня там вторая комната сдается.

Бобби взглянула на меня и усмехнулась.

Можем стать соседками, сказала она. Сколько?

Я спрошу у отца, сказала я.

С отцом я не разговаривала с тех пор, как побывала у него дома. Тем вечером, когда я набрала его после кофейни, он ответил и вроде был довольно трезв. Я постаралась стереть из памяти воспоминание о ложке в банке с майонезом и мухах, бившихся в стекло. Мне хотелось общаться или с человеком, который живет в ухоженном доме, или с бесплотным голосом, чьей жизнью можно вовсе не интересоваться. Мы поговорили про вторую комнату. Он сказал, что его брат назначил несколько просмотров, а я сообщила, что Бобби ищет, куда переехать.

Кто это? – сказал он. Что за Бобби?

Ты знаешь Бобби. Мы в школе вместе учились.

Дружили в смысле? А сейчас ты с кем дружишь?

У меня других друзей не было, сказала я.

Я думал, тебе будет удобнее с соседкой-девушкой.

Бобби и есть девушка.

А, дочка Линчей, что ли? – сказал он.

На самом деле фамилия Бобби была Коннолли, но фамилия ее матери – Линч, так что я не стала уточнять. Отец сказал, что брат может сдать ей комнату за шестьсот пятьдесят в месяц, и ее отца эта цена устроила. Он хочет, чтобы у меня был тихий уголок для учебы, сказала Бобби. Плохо же он меня знает.

На следующий день ее отец привез Бобби на своем джипе со всеми вещами. Она притащила с собой постельное белье и желтую настольную лампу, плюс три коробки книг. Мы выгрузили вещи, и ее отец уехал, а я помогла Бобби застелить кровать. Она принялась расклеивать по стенам открытки и фотографии, а я надевала наволочки. Она повесила нашу фотку – мы в школьной форме сидим на баскетбольной площадке. На нас были длинные клетчатые юбки и отвратительные пупырчатые туфли, но мы смеялись. Мы обе смотрели на наши юные лица, а те смотрели на нас в ответ, словно наши предки или, может, наши дети.

Семестр начинался только через неделю, а тем временем Бобби купила красную укулеле и валялась на диване, наигрывая «Сапоги из испанской кожи» [26] «Сапоги из испанской кожи» /« Boots of Spanish Leather »/ – фолк-баллада Боба Дилана из его третьего альбома The Times They Are A-Changing (1964). , пока я готовила ужин. Она чувствовала себя как дома: передвигала мебель в мое отсутствие, клеила на зеркала вырезки из журналов. Увлеченно изучала окрестности. Однажды мы зашли в мясную лавку за фаршем, и Бобби спросила у парня за прилавком, как его рука. Я понятия не имела, о чем она говорит, даже не знала, что она уже тут бывала, но заметила на запястье у парня голубой гипс. Никак, ответил он. Нужна операция, все такое. Он накладывал красное мясо в целлофановый пакет. Ох, печально как, сказала Бобби. И когда назначили? Перед Рождеством, сказал он. Хрен мне дадут выходной. Тут ведь как – скорее окажешься у Мэсси в похоронной конторе, чем выходной получишь. Он протянул ей пакет с мясом и добавил: раньше в гроб ляжешь.

Статья вышла за день до начала занятий. С утра я зашла в книжный «Исонс» и пролистала журнал, ища свое имя. Остановилась на нашем с Бобби портрете – огромном, во всю полосу, снятом в саду в Этабле. Я не помнила, чтобы Мелисса нас там фотографировала. На снимке мы с Бобби сидели за завтраком – я наклонилась к ней, словно хотела что-то шепнуть на ухо, а она смеялась. Фотография была потрясающая, пронизанная светом, в ней были непосредственность и теплота, которых недоставало в предыдущей фотосессии. Интересно, что скажет Бобби, подумала я. Статья оказалась кратким восторженным репортажем с наших выступлений и обзором поэтических чтений в Дублине в целом. Друзья прочли и сказали, что портрет восхитительный, Санни поздравила по электронной почте. Одно время Филип повсюду таскал с собой журнал и читал заметку с нарочитым акцентом, но шутка быстро всем приелась. Такие статьи постоянно печатали в маленьких журналах, и вдобавок мы с Бобби который месяц не выступали.

Началась учеба, и я погрузилась в нее с головой. Мы с Филипом вместе ходили на семинары, спорили по мелочи о романистах девятнадцатого века, и все споры заканчивались тем, что он говорил: ну, наверное, ты права. Однажды вечером мы с Бобби позвонили Мелиссе и поблагодарили за статью. Мы сидели вдвоем у стола, включив громкую связь. Мелисса рассказала, сколько всего мы пропустили в Этабле – грозы, поездка в замок; я все это уже слышала. Мы рассказали, что теперь вместе снимаем квартиру, и она одобрила. Бобби сказала: надо бы пригласить тебя в гости как-нибудь. И Мелисса сказала, что это было бы прекрасно. Еще сказала, что они возвращаются завтра. Я натянула рукава до кончиков пальцев и рассеянно поскребла пятнышко на столе.