Николя Матье - И дети их после них

– Как-то все медленно движется. Разыщи-ка своего приятеля, будете в буфете на подхвате. Постарайтесь сделать так, чтобы они пили воду. Что-то они разгулялись.

Действительно, гости уже говорили на повышенных тонах, хватали друг друга за руки, смеялись без всякого повода, а официанты не успевали наполнять их бокалы. Все тонуло в невыносимо ярком электрическом свете, сверху угрожающе нависало низкое небо. Что же до льда, то он уже почти полностью обратился в воду и потоками стекал по стойке, превращая подносы с ракообразными в подобие болота. У подходивших к стойке гостей промокали ноги. Несколько женщин даже сняли туфли, пользуясь возможностью немного освежиться.

Антони с Роменом принялись разливать вино по бокалам. Они предлагали гостям и газировки, но все отказывались. Вскоре за очередным бокалом к ним подошла Каролин Шоссуа. Узнав Ромена, она воскликнула:

– Я и не знала, что ты тут работаешь!

– Да вот.

– В общем, не такой уж плохой вариант для лета.

Ромен согласился из вежливости и протянул ей бокал.

– Ах, чудесно! – обрадовалась блондинка.

Антони был бы не против, если бы Ромен представил его, но тот об этом даже не подумал. Правда, у него хотя бы хватило соображения спросить у матери, скоро ли придет Стеф.

– Ой, знаешь, с ней…

Они еще поболтали недолго, главным образом об общих знакомых, потом в колонках раздалось потрескивание. На маленькую эстраду, возведенную специально по такому случаю, взобрался новоиспеченный президент.

– Пожалуйста! – произнес он.

Разговоры прекратились. Пьер Шоссуа еще раз, подняв вверх руки, призвал к тишине, и присутствующие быстро перегруппировались, чтобы его послушать.

– Я буду краток. Для начала я хочу поблагодарить вас всех за то, что вы пришли сюда, несмотря на надвигающуюся грозу.

За этой благодарностью последовали другие. Речь продолжалась – гладкая, непринужденная, с умело расставленными акцентами, подмигиваниями и эффектными жестами. Временами какая-нибудь острота подразумевала ответную улыбку, и тогда застывшие в неподвижности влажные зрители позволяли себе коротко переглянуться с соседом. Сирил выбрал себе местечко в последнем ряду, откуда с глубокой тревогой наблюдал за выражением лиц присутствовавших. Время от времени он одобрял слова президента согласным кивком. Каролин Шоссуа слушала мужа, стоя немного в стороне и вертя на запястье браслет белого золота. Вдруг Антони показалось, что среди гостей пробежал кто-то вроде белки. Это была Соня. Он поискал ее взглядом, но она уже исчезла.

Президент обещал, что будет краток, и обманул. Вместо этого он изложил историю клуба, оказавшегося когда-то под угрозой, потом спасенного, потом санированного и теперь процветающего. Его судьба, естественно, вписывалась в более широкую экономическую панораму – национальную, глобальную.

Он произнес слова «деиндустриализация», «ставки» и «новейший». Все захлопали.

– Эй!

Подойдя к Антони сзади, Сирил взял его за руку. Он был в полной панике.

– Ты лед видел? – сказал он. – Все же потекло, креветки валятся на пол, мерзость какая. Ну-ка, убери тут все. Живо на кухню за ведрами. Можешь все морепродукты отправить в помойку. Все равно они пропали на сегодня. Давай!

Антони побежал. На эстраде Пьер Шоссуа рылся в кармане в поисках бумажки, на которой записал кое-какие мысли.

– Да… Главное, что я хотел сказать вам, это что время траура прошло. Уже десять лет мы оплакиваем «Металор». Каждый раз, говоря об Эйанже, люди вспоминают кризис, нищету, социальную катастрофу. Хватит. Сегодня мы вправе думать о другом. Например, о будущем.

И снова раздались аплодисменты. Антони, которому эти аргументы были не совсем безразличны, остановился по дороге в кухню, чтобы услышать продолжение. В конце концов, он и сам был сыт по горло этими заводскими воспоминаниями. У тех, кто не застал то время, создавалось впечатление, будто они прошли мимо самого главного. По сравнению с тем, что было, любое начинание выглядело смехотворным, любой успех ничтожным. Эти «железные люди» со своими «старыми добрыми временами» давно уже всех вокруг достали.

Президент продолжал. В сущности, акваклуб – это прекрасный пример имеющихся в долине возможностей. Недавние реновационные работы преобразили и кемпинг, который теперь работает почти на полную мощность. На будущий год там будет построен водный комплекс: бассейн с морской волной, водная горка и двадцатипятиметровый плавательный бассейн. Хватит вспоминать о росте производства. Настало время отдыха и развлечений. Это – то что надо, это дает доход, каждый сможет на этом заработать. А у долины Энны в этой гонке развлечений преимуществ больше, чем где бы то ни было. Летом здесь очень высок процент солнечных дней. Озеро, леса, пейзажи ничуть не хуже, чем в других регионах. Кроме того, долина унаследовала от прошлого развитую систему автомагистралей. Ну, и неоспоримой удачей является ее близость к таким высокоразвитым странам, как Люксембург и Германия. Не говоря уже о давних, испытанных традициях гостеприимства, ведь для работы на ее знаменитых заводах сюда стекались когда-то нищеброды со всего континента и из Средиземноморья. Еще он вспомнил Нидерланды, Бельгию и Швейцарию, которые, в сущности, не так уж и далеки и могут поставлять восхитительно платежеспособную клиентуру. Можно также рассчитывать на субсидии со стороны Парижа и Брюсселя. Пострадавшие от кризиса зоны вправе ожидать национальных щедрот. Очень скоро его слова будут подтверждены растущими доходами региона. А там и субсидии подоспеют. Короче говоря, соблазнительная программа. Снова раздались аплодисменты, продолжительные. Собравшиеся в этот вечер важные персоны устали от окружавшей их меланхолии. В конце концов, самим им не с чего было отчаиваться. Разруха, которая в течение последних тридцати лет переформатировала мир труда, природа занятости и основы богатства во Франции – все это они приняли к сведению, сочувственно, но с предпринимательским размахом. Пора было действовать. Сначала экономика, а потом уже политика.

– Привет.

В тот момент, когда Стефани входила в дверь, Антони стоял перед баром, держа в каждой руке по ведру с подтаявшим льдом.

– Привет, – сказал он.

Поскольку Ромен куда-то смылся, ему пришлось заниматься уборкой в одиночку. Он вынес на помойку морепродуктов тысячи на четыре, что равнялось его месячной зарплате. Руки у него провоняли. Чтобы убрать то, что осталось от льда, ему пришлось сделать пять ходок туда и обратно, он весь взмок.

– Я слишком поздно? – спросила Стеф, услышав раздававшийся снаружи гомон.

– Нет. Скорее, они слишком рано начали.

Речь президента действительно высвободила неожиданные запасы оптимизма. Теперь всеобщее веселье приобрело почти политический характер, так что не обошлось без эксцессов. Одного аллерголога вырвало, одна дама-менеджер швырнула свой бокал через плечо. Шампанского не осталось ни капли. Сирил уже смирился с этими беспорядками. Людям, по крайней мере, весело.