Денис Гоголев - Два года ада, или Как выжить в армии

Полиграф меня раздражал очень сильно. С такими скользкими людьми я никак не мог найти общий язык, и он нарывался всегда на конфликт. Если бы он был один, я его бы измочалил с большой злостью. Когда я ему говорил, давай разберемся один на один, то сразу заступался его защитник, служивший с ним в учебке. Этот подблевыш, его защитник, меня не интересовал. Просто когда мы с ним сталкивались один на один, то он всегда молчал, и проблем у меня с ним не было. А этот Полиграф точил на меня зуб, унижая меня словесно, только я не мог понять за что. Я, конечно, защищался, тоже обзывая его, но все было не в мою пользу, так как заступников за моей спиной не было. Он это, конечно, понимал.

Как-то утром в умывальнике, умываясь, Полиграф подошел ко мне и сказал, чтобы я отошел от умывальника и дал ему умыться. Я же ему сказал, чтобы подождал. Когда я, нагнувшись, умывался, то он рукой исподтишка ударил мою голову об железную раковину и крикнул: «Ты чего, не понял?» Я, развернувшись, со всего размаху ударил ему в челюсть и кричу, что я его сейчас прибью. Сразу подбегает за него заступаться заступник и меня толкает в грудь. Я хватаюсь за голову и вижу на руках свою кровь. Из головы у меня кровоточило. Полиграф вытирал кровь со своей губы, грозя, что вечером разберемся. Я ему сказал, что, конечно, разберемся, и начал водой промывать свою голову. Вечером никаких разборок не было, так же, как и ночью, но я настраивался и ждал.

На следующий день приехали первые новобранцы, и дышать стало полегче. Все внимание было приковано к ним. Местные старослужащие начали с них снимать хорошие вещи и трясти на деньги. Первая ночь у новобранцев была кошмарная. Каждому старослужащему хотелось проявить себя во всей красе и показать, какой он крутой. Сразу пошло облегчение по службе. Уже не надо было спорить, кто будет мыть полы. Молодых хватало на всех, да и через каждый день приезжали еще молодые. Я себя уже начал переставать чувствовать в постоянном напряжении, и потихоньку я стал расслабляться.

Как-то с обеда до вечера меня поставили дежурным по роте, попросив заменить сержанта. Я находился в казарме и занимался какими-то делами. Слышу дневальный орет: «Дежурный по роте, на выход!» Я сразу пошел к дневальному, к выходу. Подходя ближе, у меня начало екать сердце. Слышу ломанный русский язык с угрозами дневальному. Местный дагестанец срочной службы кричал молодому: «Я тебя в жопу сейчас буду е. ть, если дежурный через несколько секунд не придет». Я подхожу и вижу трех местных дагов, один из которых контрактной службы.

Ты где ходишь, чучело? Я тебя долго буду ждать, — кричал мне один из местных. — Пойдем сейчас в туалет, и будешь у меня х… сосать, — расстегивая ширинку.

Я от такого сразу в шоковое состояние впал и сразу начал анализировать быстро ситуацию. Если будут силой держать и пытаться меня опустить, то вытащу штык-нож, который выдается в наряд, и сразу кого-нибудь зарежу. Но больше я надеялся, что это проверка на вши вость.

- Вы за кого меня держите, — выдавил из себя я. — Я не буду этого делать ни при каких обстоятельствах.

На меня налетели сразу два дага. После нескольких ударов в челюсть я упал на пол. Двое дагов меня лежачего били ногами по всем местам. Взрослый дагестанец-контрактник на это все смотрел и усмехался, как два ублюдка меня скрюченного добивали ногами.

- Ладно, пошли отсюда, — сказал контрактник своим, и они ушли.

Я, изнемогая от боли, начал подниматься по тумбочке дневального. Молодого солдата всего трясло от страха, и он истерично кричал: «Товарищ сержант, поменяйте меня, мои два часа прошли». Я ему: «Стой пока, сейчас поменяю, только умоюсь». У парня началась еще больше истерика. Его не интересовало мое разбитое лицо, и что мне надо было умыться, он был сильно испуган. Я ему: «Вызывай дневального и меняйся, а сам пошел в умывальник». Умываясь, я стал дагестанцев ненавидеть. Впечатлений я получил массу. Это не была проверка на вшивость и на пацанские качества. Меня избили по-зверски за то, что я отказался сосать на глазах у молодого солдата, дневального, которого трясло от страха и была истерика. Когда я умылся, стоял на тумбочке уже другой молодой солдат спокойно. Он, конечно, ничего не видел и, скорее всего, ничего не знал. С горем пополам я доработал свой наряд, понимая что дежурным по роте я постараюсь больше не пойти.

Молодое пополнение все приезжало из разных краев. Нас, сержантов, потихоньку начали отбирать и составлять роты курса молодого бойца (КМБ). Полиграфа забрали в первых рядах, так как он был на одно звание выше, чем мы, и он уже занимался своей ротой. Кто оставался еще не востребован из наших сержантов, жили сами по себе, и у нас была райская жизнь на некоторое время. По желанию предлагали пойти командовать молодыми. Я не спешил пополнять ряды сержантов, у которых уже появились молодые, и у них началась ответственная беготня в отличие от нас. Мы спали сколько хотели и жили сами по себе.

В часть прислали двух сержантов-спецназовцев из другой части Махачкалы. Один из них был здоровый, в два раза шире меня, на голову выше и с огромным кулаком. Выглядел он устрашающе. Как выяснилось, он был практически дембелем, и оставалось служить ему месяцев пять. Побывал он в боевых действиях в Чеченской республике, и видно было, что с головой он особо не дружил. Звали его Витя. Как только они приехали, то сразу начал наводиться шорох. Чувствовалось, что едва они только приехали, не зная части, в наш батальон, то сразу поставили свой авторитет. Витя, амбал из спецназа, всех долбил попадавших на его пути солдат и сержантов.

Невостребованных сержантов оставалось, вместе со мной, восемь человек. Среди этих сержантов я был назначен старшим. Двум спецназовцам нужен был один сержант из наши х. Побывав в учебке и наевшись разных физических нагрузок, я был уже не готов к спецназу, бегать и получать по морде, ночами отжиматься или делать другие физические упражнения. За полгода я так наелся, что морально и физически был сильно выжат, и о спецназе я уже не хотел даже заикаться, хотя на гражданке я и грезил элитными войсками. Я был в принципе уверен, что с моим телосложением, ростом один метр восемьдесят два сантиметра и весом килограммов шестьдесят, что на восемь килограммов меньше, чем было на гражданке, меня в спецназ не возьмут и даже на меня не посмотрят.

Первая встреча со спецназовцами-сержантами у меня состоялась на следующий день. Младший сержант Дятлов подошел ко мне и сказал, что спецназовцы зовут старшего. У меня сразу заекало сердце. Я пошел в курилку к спецназовцам. Первым делом на меня спецназовцы стали наезжать, что мои молодые сержанты ходят расслабленные и ничего не делают. Я понял, что им надо было докопаться хоть до столба. Сержант Алексей, который был с Витей Амбалом, мне сказал, чтобы я отжался, сколько смогу. Я влегкую отжался пятьдесят раз, пока мне не сказали закончить. Я мог еще сто раз отжаться, так как учебка не прошла даром. Витя Амбал спросил меня, не хочу ли я служить в спецназе. Я категорично отказался, сославшись на здоровье. Спросив меня, откуда я родом и услышав про Московскую область, я понял, что я его земляк, но восторга он от этого не получил и меня отпустил.