Денис Гоголев - Два года ада, или Как выжить в армии

Со мной был во взводе еще старослужащий сержант из Челябинска, который местных тоже не переваривал и грозился после дембеля все машины сжигать с дагестанскими номерами у себя на родине. Конечно, это были только эмоции, ведь отмороженных русских было не меньше. За год службы ему местные, видимо, тоже насолили. Да местные срочной службы чувствовали себя королями, и нас не ставили ни во что, только унижали. Кроме местных офицеров, выделить с хорошей стороны было некого на КМБ. И это понятно, что у офицера за плечами высшее образование, а местные контрактники и срочники в основном были без мозгов, за исключение единиц.

Курс молодого бойца подходил к логическому завершению, и молодых стали распределять по нашей бригаде, то есть по двум частям. Мы, сержанты, остались без работы и ждали своей участи, куда нас распределят.

Одному из наших сержантов прислали денежный почтовый перевод. Я с ним во время КМБ сдружился, и он предложил сходить в самоволку, искупаться на море и чего-нибудь купить поесть. Взяли мы с собой еще одного сержанта и перепрыгнули через забор. Мы предполагали, что у нас время будет не менее трех часов, так как мы были сами по себе и контроля практически никакого не было. Многие ребята в клубе смотрели кино, а мы потихонечку удалились. Сержант с деньгами накупил печенья в шоколаде и сладкой газированной воды Мы, на пляже искупавшись, поглощали сладости, запивая газировкой. Эти несколько часов рая подарили мы сами себе, сбежав из части. Но райские эти три часа пролетели как одно мгновенье, и надо было возвращаться в часть.

Перелезая через забор, один из наших увидел, что в части все построены и идут какие-то волнения. Я залез на забор и слышу, что ищут нас. Я спустился обратно. Нам стало страшно, но делать было нечего, и надо преодолевать страх и перелазить в часть, сознаваясь, что хотели искупаться в море. Перебравшись в часть, нас взяли за шкирку и потащили к командиру. Мы решили искупаться, говорил я, так как нас ни разу не отпустили в увольнение за полтора месяца. Получив втык, я понял, что внеплановое построение было для того, чтобы сержантов, которых уже выбрали, направить в другую часть нашей бригады. В ту часть, где три недели назад писали объяснительные по поводу наших побоев. В ту часть, в которой служил Витя Амбал в спецназе, которого после сослали на заставу на чеченскую границу. В этом списке оказался и я. Пять сержантов вместе со мной были в этом списке, которых избивал Витя со своей компанией. Нас везли в эту часть, где мы уже засветились. Рано или поздно, но встреча должна была произойти с Витей Амбалом. Это было жестоко. Нас отправляли туда, где про нас знала в принципе вся часть. Что из-за нас сослали Витю Амбала на чеченскую границу и чуть его не посадили.

Я понимал прекрасно, что объяснять свою правоту там будет бесполезно. О том, что Витя сам виноват, что нас жестоко избивал, когда мы оказались с красивыми лицами. И сдал его старослужащий солдат с потрохами, который был побит вместе с нами, а нам оставалось только писать объяснительные. Ехав в машине, я ненавидел капитана, который нам обещал, что мы этих отморозков больше не увидим. Витю, конечно, я боялся не из-за того, что он меня подкараулит в укромном уголке и побьет. Ему только хватит на меня показать пальцем, после чего меня будут разрывать другие солдаты и сержанты, даже если я про него ничего не писал в объяснительной. Доказывать в армии кому-то было бесполезно, и это я уже прочувствовал в учебке. Никто не захочет слушать, а только будут давить. Если бы я был рядовым солдатом, то я, может быть, где-нибудь затерялся, но, будучи младшим сержантом, я прекрасно понимал, что меня ждут большие испытания.

Внутри меня всего трясло. Я корил себя, что сразу не был в первых рядах, отказываясь от молодых, чтобы подольше погаситься от службы с молодыми. Если бы я просился в первых рядах стать командиром отделения на КМБ, то, скорее всего, я остался в этой части, и меня, конечно, так жестоко уже не избили, так как я был бы уже с молодыми. А так я ехал в ад. Я как свинья. Во всей своей службе в армии я находил самую грязь, которая только существовала. Я корил судьбу, за что мне такие наказания были начертаны. Ведь в службе очень большую роль имеет везение. Если нашел моральную поддержку в старослужащем земляке, который за тебя будет заступаться, то уже было на порядок легче служить. Конечно, Витя Амбал — отморозок, что даже меня, своего земляка из Подмосковья, избивал со своими. Ведь никого из Подмосковья в Махачкале не служило, кроме меня. Понятно, что Московская область большая. Но изо всех двух частей Махачкалы я был один из Подмосковья.

Еще был один минус в моей службе. Помимо Вити были еще местные дагестанцы, пускай их было немного, но я прочувствовал на КМБ, что москвичей они ненавидели, хоть я и был из Подмосковья. Я, конечно, старался ссылаться, что я уже живу в городе Владимир и якобы практически перебрался туда, смягчая свое положение, но не всегда в это верили или не хотели верить местные.

Спрыгнув с «Урала» уже в своей новой части, нам старший сказал находиться в курилке части. Старослужащие батальона, пронюхав, что привезли нас, молодых сержантов, отправились к нам на допрос, кто откуда родом. Я назвал сразу две родины, где нашелся один старослужащий сержант из Владимирской области. Сержант на меня посмотрел косо, и в друзья он меня не принял, спросив на какой улице я буду жить во Владимире. Сказав ему улицу, он не понял, где она находится, и я понял, что хорошо он город не знает, так же, как и я. Я знал только улицу по письмам, которые мне отсылала тетя, и я тоже писал ей письма на владимирский адрес. Мой ход, я так понял, с городом Владимир не удался, так как старослужащий сержант меня в земляки не принял, и ему было, видимо, безразлично, даже если я был родом из Владимира.

Несколько наших сержантов сразу получили по несколько ударов в грудь за невнятные ответы, которые не понравились старослужащим. Были и расспросы про тот случай по избиению меня с молодыми сержантами. Один мне ехидно говорил: «Да я тебя видел с опухшей физиономией. Ведь это ты Витька сдал». «Я никого не сдавал», — оправдывался я. Другие старослужащие тоже подключились к теме. Но, видимо, полностью с подробностями из второго батальона старослужащие не знали по этой теме, только по слухам. Витя Амбал был из ГСН, группы специального назначения, а роты батальона, спецназ никогда в дело не считал.

Определили нас, молодых сержантов, пока во вторую роту батальона. В этой роте было видно, что очень много борзых старослужащих, которые прошли боевые действия в Чечне. По словам ребят нашего призыва, которые служили в Махачкале с самого начала, что из трех рот батальона самая нормальная в плане неуставных взаимоотношений и спокойная была третья рота. Там не было дедов, которые увольнялись через три-пять месяцев. Были только старослужащие, отслужившие по году.