Сэнгийн Эрдэнэ - Избранное

Затем он объехал табун по движению солнца, окликнул его несколько раз и, обращаясь ко мне, сказал:

— Будем возвращаться. — Стегнул коня, и мы помчались к своей юрте.

Возвращаясь, мы заметили грузовую машину с тентом из серого войлока, которая стояла у нашей юрты.

— Откуда машина? — поинтересовался я.

— Из объединения, — ответил Данзан и подстегнул коня.

На этой машине я только позавчера приехал сюда, но узнал ее, когда мы уже были у самой юрты. Сразу же вспомнил ее водителя с жесткими усами, спокойного, но лукавого. И пассажиров, которые ехали тогда со мной. И то, как наша машина застряла в сугробах, и как мы ее вытаскивали… Водитель, помнится, вел себя так, словно ничего особенного не произошло. Он сидел в кабине и подбадривал нас: «Разве это сугробы! Ерунда! Копайте, копайте. А теперь подталкивайте. Вот-вот выскочим». Врач растерянно метался от колеса к колесу, пыхтя отгребал снег, но в конце концов вышел из себя: «Лучше бы на воле́ поехал, чем с таким водителем и на такой развалине…» А пожилой продавец важно ходил вокруг машины и давал указания: «Ну, где вы копаете! Вот здесь надо, перед левым задним колесом. А теперь еще чуток перед передним правым…»

«Куда же они опять собрались?» — подумал я, входя в юрту. Там было жарко и многолюдно. Я узнал всех, за исключением какого-то человека весьма высокомерного вида, который восседал на самом почетном месте. Поздоровался с гостями. Слева на кровати сидели врач и продавец, а справа — ветврач и киномеханик. Водитель с жесткими усами устроился у самого очага…

После чашки горячего чаю завязалась оживленная беседа. Из нее я узнал, что человек, разговаривающий с Данзаном, не кто иной, как заместитель председателя сельхозобъединения. И я сообразил, что вчера ночью Данзан именно о нем вспоминал: «Все из-за этого нового товарища».

Каждый говорил о своем… Врач интересовался здоровьем скотоводов, ветврач — состоянием табуна. Продавец расхваливал свои товары и принимал новые заказы. Он аккуратно записывал в свою тетрадь все заказы, включая и какие-то конфеты для Энхэ. Киномеханик же рассказывал содержание фильма, который он привез, и обещал в следующий раз привезти еще более интересную кинокартину. Один только водитель ни с кем не вступал в разговор; он то и дело выходил из юрты прогреть мотор. А вернувшись, чашку за чашкой пил горячий чай, будто боялся сам остыть.

В конце концов молчать ему, видимо, надоело, и он неожиданно обратился ко мне:

— Ну как вы чувствуете себя здесь? Должно быть, скучно вам, да и утомиться успели? И то сказать — что может быть хорошего на селе. Верно я говорю?

Мне показалось, что он непременно хочет получить от меня утвердительный ответ. Я же ответил неопределенно и в свою очередь поинтересовался у него делами скотоводов на зимовках, в бригадах, кормами и погодой. Водитель еще больше оживился:

— Из аймачного центра в наши края прибыло более ста машин — корма привезли. И молодежь на помощь скотоводам приехала. — Затем он начал говорить о шоферах, одних возносил до небес, других ругал на чем свет стоит и заключил: — Завтра еду в бригаду Цайдама. Заберу оттуда молодежь, и в обратную дорогу.

— А что за молодежь? — осведомился я.

— Да та, что приехала помогать скотоводам, ревсомольцы, — ответил он.

Мне было интересно из первых рук узнать о делах скотоводов, но многочасовой разговор в юрте пошел на убыль, и все стали возвращаться к своим делам. Заместитель председателя объединения и ветврач вместе с Данзаном поспешили в табун. Киномеханик с водителем выгрузили из машины палатку и начали устанавливать ее у стенки юрты: палатка была своеобразным «красным уголком». Продавец же заторопил Саран и Энхэ:

— Завтра рано уедем, так что, пока светло, забирайте свой товар.

Зимний короткий день быстро таял, и Саран скоро вернулась в юрту, чтобы готовить ужин. Молодой врач вызвался ей помогать. Вскоре вернулись и те, кто поехал осматривать табун. Как только начали подавать ужин, Данзан весело обратился к гостям:

— Товарищи! Мне кажется, что Очир-гуай плохо исполняет свои служебные обязанности… Меня-то он своей торговлей так и не охватил…

Продавец сразу сообразил, куда клонит Данзан, и стал оправдываться:

— А что мне делать, если хозяин табуна все время занят своими делами. Да я и не знал, сколько вам нужно было…

Все рассмеялись.

— Очир-гуай! Отгонщикам много и не нужно. Ведь у нас не праздник сегодня. Каждому по сто — и хватит. Да вам и виднее: ведь вы всю жизнь на счетах стучите, куда уж мне с вами тягаться. Но хочу предупредить, что я до сих пор как следует не принял своего нового помощника, а время бежит… Чего доброго, так и уедет, не дождавшись моего гостеприимства. И про моего второго помощника, который сейчас пасет табун, тоже не забудьте…

После ужина заместитель председателя объединения подозвал к себе ветврача и водителя.

— Я вас прошу временно заменить на пастбище Дэрэма: пусть он приезжает сюда, поужинает и посмотрит кино. А вы не вздумайте в его отсутствие растерять табун, — пошутил он.

Кино закончилось поздно, но в юрте табунщика все еще пылал огонь. Гости попили горячего чаю и, еще немного пошумев, стали укладываться.

Однако мне показалось, что Данзан и заместитель председателя еще о чем-то важном не договорили…

— Дарга, как вы смотрите на наше решение откочевать в Хангай? — спрашивал Данзан.

— Спору нет, очень правильно решили, только ты не думай, что из-за этих твоих звезд… Если серьезно говорить, то, конечно, самое время откочевывать в Хангай: трава там всегда хорошая. Да и трудно угадать, как еще все обернется — снега, ветры…

— Вы опять хотите упрекнуть меня за мое суеверие, но это же богатейший опыт наших аратов, который копился веками. Нам его прямо на блюдечке преподносят. Можно и сейчас выйти и посмотреть на эти звезды, — запальчиво сказал Данзан.

— Дорогой мой Данзан! Давай-ка мы с тобой прекратим этот спор о звездном мире. Ты лучше скажи, когда планируешь отправляться?

— Думаю, что надо поторопиться. Сами видите — работы еще много, да и транспорт надо подготовить.

— Тогда через неделю подгоню тебе машин и молодежь на подмогу пришлю. Договорились?

— Дарга! В такое время семь дней — слишком долгий срок. Ведь как небо себя завтра поведет — и то неизвестно. Ничего мне не нужно: ни машин, ни подмоги. Я думаю, надо откочевывать послезавтра, не позже. Боюсь только, что потом вам нелегко будет нас найти. Да вы и сами это прекрасно знаете. Я еще точно не решил, где мы остановимся: то ли у подножия горы Великой, то ли поблизости Сэрвэ. Вы человек новый и не знаете те места, но я завтра передам свое решение через вашего водителя.