Корнелиу Леу - Власть

— Мы исполнили свой долг, — сказал он и, понизив голос, добавил: — Не поминайте нас лихом. Мы не занимаемся политикой, а только исполняем приказы… Это нам приказал передать сам командор… Мы делаем все возможное, чтобы восстановить порядок, и кто знает… Одним словом, как бы там ни было, в настоящий момент мы обязаны лишить свободы передвижения ваш пикет, чтобы никто не ходил между площадью и примэрией. Так уж лучше соглашайтесь быть под нашей охраной, чем сидеть здесь. Подумайте и потом сообщите нам. — Они хотели было уйти, но тут же вернулись. — Пожалуйста, может быть, вам пригодится фонарик?

Дрэган посмотрел на них с невозмутимым видом и ничего не сказал. Когда они ушли и за ними закрылись даже чугунные решетки, он взял фонарик и посмотрел на своих товарищей.

— Это вторая победа за сегодняшний день, товарищи. Армия далее не сделает ни шагу. — Он быстро поднялся к ним, — А теперь за дело!

Движения его были лихорадочными, во взгляде появилось что-то новое, непривычное, и при всем этом никаких признаков недоумения или неуверенности.

— Я обещал, что этим вечером мы вывесим постановление и список цен, — сказал он. — Мы должны объявить их населению. Товарищ Трифу, когда ты ушел из типографии, как там обстояло дело с постановлением?

Трифу взглянул на него краем глаза, не понимая, какой смысл в таком вопросе в то время, когда солдаты окружают и разоружают пикеты рабочих.

— С постановлением? — удивленно переспросил он и только после этого понял, о чем идет речь. — Начали набирать.

— Только начали набирать?

Было непонятно, кому адресовано недовольство Дрэгана: журналисту, который выглядел очень растерянным, или тем, кто только начал набирать постановление. Но сердиться было некогда. Дрэган отчетливо понимал, что утром список новых цен на продовольственные товары должен быть напечатан.

Киру подошел к Дрэгану и взял его за руку.

— Я понял тебя, Дрэган, ты прав. Надо сделать так, чтобы постановление стало известно населению утром. Город должен знать о нашем продолжающемся сопротивлении и нашей работе. Я где-то видел ротатор, когда ходил по комнатам и подвалу. Мне еще тогда пришла в голову мысль, — радостно сказал Киру, — нельзя ли его использовать для чего-нибудь.

— Тогда нечего стоять! — решительно сказал Дрэган. — Надо использовать каждую минуту. Пошли наверх, посмотрим на список цен. — Дрэган потянул за собой Трифу.

— А я сейчас принесу ротатор, — сказал Киру.

Когда подошли к повороту лестницы, Трифу вдруг споткнулся и растянулся во весь рост вдоль перил. Дрэган подхватил его и легко потянул за собой.

— Эй, товарищ Трифу, еще неизвестно, сколько нам осталось жить! Надо воспользоваться этим временем!

Едва поспевая за Дрэганом, Трифу говорил:

— И я так думаю, товарищ Дрэган! Каждая минута будет стоить нам жизни, если не станем думать, как нам спастись!

Дрэган сурово поглядел на него, но понял, что тот все равно ничего не увидит в этой давящей темноте. Они вошли в кабинет примаря. Помещение слабо освещалось отсветом фар военных грузовиков, находившихся на площади.

— Тебейкэ, этих надо перевести в другую комнату, — сказал Дрэган, показав на торговцев.

Тебейкэ молча кивнул головой в знак согласия.

Они подошли к столу, за которым чуть в стороне сидели Сегэрческу, префект и остальные.

Дрэган вспомнил, что только вчера за этим же столом еще сидел секретарь Алексе, пункт за пунктом обсуждая, как и что должен делать новый примарь.

Человек, охранявший торговцев, сделал знак Дрэгану, чтобы тот посмотрел в окно.

Дрэган осторожно, прячась за занавеской, подошел к окну.

На площади стояли два грузовика. Один из них, военного типа, был с брезентовым верхом. Из него солдаты выгружали тяжелые длинные ящики.

— Это динамит — прошептал человек, охранявший торговцев. — Приглядись внимательно, и ты увидишь на них череп.

Выгруженные солдатами ящики взяли гражданские — те самые хулиганы, которые первыми вошли на площадь, — и потащили к зданию примэрии.

— Да, да, это, должно быть, ящики со взрывчаткой! — не сдержавшись, громко сказал Дрэган.

К нему подошел Тебейкэ.

— Дрэган, давай откроем огонь!

Тот оттолкнул его.

— Прежде всего отойди в сторону, ведь они сейчас же начнут стрелять.

— Вот поэтому мы и откроем огонь! Если умирать, так уж умирать по-людски!

Дрэган набросился на него:

— Никаких разговоров! Через пять минут тут не останется камня на камне! Если умирать, так умрем как герои.

— Господин Дрэган!..

Он даже не заметил, как рядом с ним появился инженер Сегэрческу.

— Господин Дрэган, я категорически заявляю вам, как и раньше, если вы хотите умереть здесь, это ваше дело, но вы не имеете права распоряжаться нашими судьбами, судьбами людей почтенных и мирных!

Словно дождавшись сигнала, хором заорали торговцы:

— Так и есть! Не имеете права!.. Не имеете права!..

— И чего же вы хотите? — спросил Дрэган.

— Сказать тем, кто на площади, что мы не имеем к вам никакого отношения, — принялся разглагольствовать Сегэрческу, — сказать, что…

Бросив на него быстрый взгляд, Дрэган спокойно прервал его:

— Я понял! — И показал на площадь. — Пожалуйста, скажите!

Инженер растерялся, губы его еще шевелились, но слов не было слышно.

— К-как?

— Да, пожалуйста, кричите, вы свободны!

Инженер набрал воздуха в легкие. Какое-то мгновение постоял в нерешительности, но понял, что отступать ему некуда. При своем маленьком росте, что заметно выделяло его среди прочих, он вызвал к себе со стороны ироническое отношение, когда большими шагами заторопился к окну. Префект сделал шаг, чтобы последовать за ним, но остановился и, побледнев, что-то пробормотал. Красивая тонкая рука инженера с литым кольцом с широким черным камнем взялась за массивную медную ручку, чтобы ее повернуть.

Но в это мгновение автоматная и пулеметная очереди разорвали тишину. Послышались короткие удары пуль о черепицу крыши.

Когда все пришли в себя, то увидели Сегэрческу все еще стоявшим у окна. Лицо его было бледным, почти белым.

— Могло случиться, что по глупости… — едва шевеля губами, проговорил Сегэрческу.

Мощный голос, прозвучавший совсем близко, заставил всех вздрогнуть:

— Эй, вы там, в примэрии!.. Вы слышали стрельбу? Учтите! Если сделаете еще хоть малейшее движение, взлетите на воздух! Мы заложили на всех четырех углах примэрии динамит! Так что сидите спокойно до нового приказа. Одно слово или хоть одно движение — и вы взлетите на воздух! Если покинете примэрию, гарантируем, что возьмем вас под охрану! Если нет…

И вновь наступила тишина. Тишина напряженная, в которой строились планы и кипело отчаяние. Так продолжалось до тех пор, пока опять не послышался, словно с неба, голос: