Корнелиу Леу - Власть

— Взлетаем на воздух!

Это был Трифу. Едва он приоткрыл дверь из кабинета примаря, освещенного отсветом фар грузовиков, как с площади туда ворвался шум суматохи, какой-то возни и беготни.

— Ай-яй! Мамочки мои! Нас убивают, взрывают! Проклятье!.. — Толстая торговка, подхватив свои юбки, с диким криком бросилась на Дрэгана: — Проклятый! Мало того, что нас притащил сюда, чтобы обобрать, так еще мы должны и умирать по твоей милости?! Иди и скажи им, пусть опустят ружья, чтобы мы смогли выйти!

Слова «обобрать» и «ружья» поразительно нелепо прозвучали в этот напряженный момент.

Дрэган оторвал ее руки от своей одежды и отбросил торговку от себя. Истерически крича, она снова подхватила свои юбки и бросилась к двери балкона.

Все смотрели на ее ожиревшие, ноги, обутые в туфли на толстенных подошвах. Торговка бежала прямо к двери.

— Я остановлю эту чертову бабу! — крикнул Тебейкэ, но Дрэган многозначительно взглянул на него:

— Пусть они ее останавливают! Зачем тебе делать это? Ведь они не хотят взлетать на воздух!

Префект смотрел круглыми от испуга глазами вокруг себя: он начинал понимать, о чем идет речь.

И вдруг, поняв все, безумно закричал, словно на параде:

— Остановите-е-е ее!

Толстый лысый торговец с коротенькими ручками успел схватить торговку за унизанную кольцами руку.

— Постойте спокойно, госпожа Параскива, вы что хотите, чтобы мы взлетели на воздух?

— А разве мы и так не взлетим? Всех взорвут, не слышал, что говорил тот офицер? Я буду кричать, кри-и-и-чать!

— Разве мы в самом деле все взлетим на воздух?

Тебейкэ повернулся и увидел около себя умоляющую физиономию Трифу. Журналист весь позеленел.

— Я буду кри-и-и-чать! — дико орала торговка, топая своими толстыми ногами.

Сегэрческу, сидя около двери, молча взирал на происходящее.

— Мадам, поймите, мадам! — мелодраматически призывал голос префекта. — Мадам, мы должны найти путь к спасению. Они не знают, что мы находимся здесь, поэтому могут открыть стрельбу, если заметят движение!

— Надо найти какое-нибудь решение!

Стоящие у двери были поражены безграничным отчаянием в голосе Сегэрческу, этого надменного Сегэрческу, который до сих пор служил для них примером выдержки. Сделав шаг и войдя в центр группы торговцев, инженер попытался оправдаться:

— Вы слышали, что сказал этот… Они, несмотря ни на что, хотят умереть, но мы?! Надо же найти выход!

— Господин префект, ну а вы… крикните вы, они ведь знают ваш голос, — заговорили торговцы.

— Знают, — признался почти плачущим голосом префект, разглаживая лацканы своего пиджака, — но я… я скомпрометирован… — Брови его опустились, волосы растрепались. В глазах префекта светился испуг. Он подошел к Дрэгану, наклонился через стол и крикнул ему прямо в лицо: — Вы меня скомпрометировали! Оставили меня префектом и этим самым скомпрометировали!

В этот момент открылась дверь, и в ней появилась богатырская фигура Киру. Он шел с трудом, неся что-то тяжелое. Следом вошел Дину. Они вдвоем втащили в кабинет тяжелый ротатор.

— Ага, принесли! — радостно воскликнул Дрэган, идя навстречу.

— Меня скомпрометировали! Меня скомпрометировали! — продолжал кричать префект, но Дрэган в спешке почти не обращал на него никакого внимания. Он взялся за машину своими сильными руками, помог поставить ее на стол. Торговцы, префект, Сегэрческу с тупым недоумением и со страхом глядели на примаря, занятого установкой ротатора, словно это была какая-то адская машина. Вероятно, в их глазах катки, ручка, захваты получили невесть какое грозное значение. Только Катул Джорджеску, журналист из центра, подошел и стал с любопытством рассматривать машину. Он сунул палец между двумя катками и, улыбнувшись, произнес с оттенком мрачного юмора:

— Господин примарь, нас вы сможете отжать между этими катками только по частям.

Дрэган взглянул на него, не понимая, что журналист хотел этим сказать. Да он и не стремился понять Катула, потому что думал совсем о другом. Говорил он отрывисто, как человек, знающий, что ему надо делать:

— Вы все перейдете в зал заседания и будете ждать там. Товарищ Дину, охраняй их, пока тебя не сменят. Киру, ты умеешь обращаться с ротатором? Попытайся! Тебейкэ, доставай список цен, который мы начали составлять. Топорищ Трифу, иди к пишущей машинке и снова напечатай текст постановления. Так, хорошо! — Он наклонился над бумагой, которую ему протянул Тебейкэ. — Постой, постой, прочтем еще раз! Мне кажется, мы не поставили цену на соленую рыбу.

Торговцы, проходя мимо, посмотрели на него с нескрываемым удивлением. С площади, усиленный мегафоном, доносился чей-то голос. Киру проворно и со знанием дела защелкал ротатором.

— Им предъявляют ультиматум, а они даже не удосужатся ответить! — послышался возмущенный и странный в этой напряженной обстановке голос префекта.

Он остановился в дверях. Лицо его были мертвенно-бледным. Видя, что все заняты своим делом и никто не собирается ему отвечать, он был в отчаянии. Его длинные редкие брови гневно взъерошились:

— Коммунистическое отродье! Вас надо давить ногами!

Тебейкэ не выдержал. Он повернулся и сказал:

— А вместо этого вы пришли и лизали нам пятки!

— Кто, я?.. — Префект сделал удивленные глаза, словно ничего не понимая, и вдруг обмяк. — Да, вы правы, милостивый государь, я лизал, я лизал вам пятки! Но почему вы не отвечаете на их ультиматум?

Но Тебейкэ уже отвернулся от него. Он говорил с Дрэганом и что-то указывал ему в списке цен.

— Вас не волнует такой грозный ультиматум, господа?! — спросил с отчаянием и удивлением префект.

А так как он остался последним из тех, кто должен был выйти, Дину крепко схватил его за руку и вытолкнул в дверь.

— Господин префект, вам же сказали: мы заняты!

— Наладил! Поехали! — крикнул Киру, довольный, словно нашел по крайней мере секретный выход из примэрии.

— Слышите? Они заняты! — в отчаянии произнес префект, переходя в приемную. — Смерть в шаге от них, а они, видите ли, заняты! Какое у вас может быть дело, господа? — повернувшись, спросил он Дину.

На это Дину, обращаясь ко всем, сурово ответил:

— Вас позвали сюда, чтобы сообщить о мерах, которые предпринимает новый примарь. Ждите до тех пор, пока вам не сообщат!

Торговцы удивленно посмотрели на него. А в кабинете примаря Дрэган и Тебейкэ никак не могли договориться относительно цен на соленую рыбу. Тебейкэ утверждал, что соленая рыба должна быть самой дешевой, поскольку этого товара в городе больше всего и его потребляет большинство людей.

Не договорившись, они обратились за советом к Киру и Трифу. Взглянув на журналиста, они заметили, что его взгляд стал каким-то отрешенным. Трифу сидел не двигаясь, как изваяние.