Камен Калчев - Генеральная проверка

В комнате им дали тазик с водой, чтобы они могли умыться, принесли кое-чего перекусить и познакомили их с Эмилом, который, по словам Станчевой, должен был стать их ангелом-хранителем.

— Тетя, я молодой коммунист, — запротестовал Эмил, — а не ангел-хранитель! Товарищи могут быть абсолютно спокойны.

— Спасибо тебе, Эмил, — сказал Димитров, — только вот этой ночью тебе не придется поспать!

— С самым большим удовольствием!

— Ну уж, не такое это большое удовольствие, — улыбнулся Коларов, — но нужно, братец! Мы должны быть осторожными! А уж в воскресенье отоспимся.

— Я могу и в воскресенье не спать, если надо!

— Благодарим тебя, Эмил!.. Ты в самом деле настоящий молодой коммунист. Однако уже пора гасить лампу, как бы не заметила служанка…

— За служанку я отвечаю, — успокоил их Эмил. — Я ее ранним утром выпровожу на базар за покупками.

— Спокойной ночи.

— Пусть ваша ночь будет еще спокойнее!

Эмил тихо прикрыл дверь и на цыпочках вышел во двор. Затем он скрылся в кустах жасмина и провел там всю ночь. Над притихшим полем ярко светила луна.

Этой ночью не спали и Димитров с Коларовым. Задремали они лишь на рассвете, но в этот момент Эмил постучал в дверь. Побледневший, сильно заикаясь от волнения, он сказал:

— Товарищи, этой ночью полиция арестовала трех человек, прибывших на автомобиле из Софии!

— Ты уверен в этом?

— Абсолютно! Но вокруг дачи пока что ничего подозрительного нет. Пойду к тете, принесу вам завтрак. Служанку я послал на базар. Вы можете пока размяться в коридоре…

«…Ночью, — вспоминает Коларов, — полиция арестовала трех человек, и полицейский инспектор Вакарельский поднял всех на ноги, чтобы найти остальных. Обыск проводился по всему селу, поэтому в любой момент могли прийти и на нашу дачу. Мы сами видели в окно, как по улицам носился грузовик с вооруженными людьми.

Разумеется, мы не могли оставаться на месте, чтобы быть схваченными прямо здесь. На помощь нам пришли хладнокровие и изобретательность нашего умного советчика и верного друга. Он сказал нам, чтобы мы не беспокоились, потому что он знает такое место, где нас никто не сможет найти, но перебраться туда нужно так, чтобы не видела девочка-служанка, иначе она может испугаться и выдать нас. Убедившись после проверки, что в коридоре никого нет, наш проводник незаметно привел нас в подвал дачи и там изложил нам свой план…»

А план был очень прост: гости должны укрыться в подвале, а точнее — в расположенной в нем тесной; влажной, пустой цементной каморке, под потолком которой переплетались какие-то трубы. Здесь гости должны были скрываться до тех пор, пока господин Вакарельский не перестанет бесноваться. Эмил заверил, что здесь их не найти ни за что. Он оставил одеяло и быстро выбрался наружу, наказав им не шевелиться, если услышат поблизости какой-нибудь шум. Предупредил, что на люк, служащий входом, поставит пустые керосиновые бидоны, чтобы не было заметно, что там есть убежище.

— Тогда даже я не смогу вас найти! — сказал он им, закончив свое дело, и бесшумно выбрался наверх по цементным ступеням.

«…В нашем подземелье, — вспоминает Коларов, — было темно. Лишь через маленькое отверстие проникал снаружи светлый луч, под которым мы едва могли различать стрелки на наших часах. Пол подвала был грязный, и мы, положив поленья, уселись на них и стали ждать. Если бы нас здесь обнаружили, мы бы, конечно, отстреливались, но выйти отсюда живыми нам бы не удалось».

Но до этого дело не дошло. Возможно, сработала легенда, разработанная майором, который направил полицию по ложному пути к Лопушне. Полицейским показалось логичным, что мы не остались в Выршеце, а выехали в Лопушну или, может быть, в Гушанцы, где родился другой «отъявленный» коммунист Замфир Попов. Неразумной, с их точки зрения, была бы наша ночевка на даче известных коммунистов Станчевых, и они это полностью исключали… Но так господин Вакарельский рассуждал до вечера, пока не возвратились мотоциклисты из Лопушны и Гушанцев и не доложили, что ничего не обнаружили. Он решил внимательнее осмотреть село и приказал произвести новые обыски.

Спустя много лет Эмил, ставший уже известным врачом, вспоминал:

«…Полиция предприняла обыск дачи лишь в три-четыре часа дня. Она или располагала сведениями, что у нас кто-то скрывается, или подозревала, что такое не исключено. До тех пор, пока полицейские ищейки открывали дверь за дверью в доме и на чердаке, мы были спокойны. Но положение изменилось, когда мы вышли во двор. Женщины и полицейские остались во дворе, а я и начальник полиции спустились в подвал. Как я ни старался выглядеть спокойным, ноги у меня дрожали. В двух шагах от нас находились те, кто руководил Болгарской коммунистической партией.

Проходя в подвале мимо люка, заваленного жестяными бидонами, Вакарельский пнул один из них ногой и обратился ко мне:

— Слушай, молокосос, ты чего это разложил их здесь?

Я, собрав последние силы, почти вызывающе ответил ему:

— А куда их девать? В комнату, что ли?

— Ты слишком много говоришь, как и твой дядя. А ну-ка пошли отсюда! — прорычал он и направился к выходу.

Чтобы он не повернул назад, я поспешил выйти впереди него. Сердце мое радостно забилось. Полицаи не смогли найти наших товарищей.

Потом мы установили с Димитровым и Коларовым пароль «Витоша» для связи со своими людьми. Я им принес сведения об обстановке в Выршеце. Восстание было назначено на следующий день. Вечером сказал скрывавшимся в подвале, что пойду немного поспать, но они мне приказали:

— Этой ночью спать не полагается, а завтра — сколько хочешь!

Пока мои младшие сестры и брат спали, мы с тетей не сомкнули глаз до назначенного часа…»

А на это были серьезные причины. Люди Вакарельского, несмотря на тщательно проведенный обыск, не переставали вертеться около дачи. Около восьми часов вечера едва не случилось непоправимое. Девочка-служанка по какому-то делу вошла в подвал и в испуге выбежала обратно, зовя на помощь, потому что ей послышался какой-то шум.

— Эмил, там воры! — кричала она.

Не менее испуганный парнишка схватил ее за косы и насильно втянул в летнюю кухню. Там он поручил ей почистить картошку и при этом строго приказал:

— Запрещаю тебе впредь выходить во двор и на улицу. Ты сегодня весь день шляешься туда-сюда и ничего не делаешь. Только и знаешь, что ходишь по подвалам да кричишь! Люди сюда приехали, чтобы лечиться, а не слушать твои вопли! Поняла?

После этого Эмил вышел из кухоньки и быстро спустился опять в подвал. Произнес пароль и услышал, как его спросили:

— Есть какие-нибудь новости?

— Все спокойно. Отнес еду партизанам.

— Ну и как там у них?