Камен Калчев - Генеральная проверка

— Услышал господь наши молитвы, сын мой! А для меня там место найдется, чтобы посмотреть?

— Есть, отче, пройди по ступенькам, я тебя встречу.

Взволнованный протоиерей снял свою рясу, чтобы не мешала, и, оставшись в подштанниках и жилетке, стал медленно, подниматься по деревянной лестнице. Взобрался на колокольню запыхавшийся, уставший и заставил Гунчо отодвинуться, чтобы самому лучше видеть отступающих.

Действительно, вверх по высокому холму ползло несколько извивающихся верениц людей. Им не было видно ни начала, ни конца. Йордан долго всматривался в даль, и тихая радость наполняла его душу.

— Господи, — сказал он, — ты услышал мою молитву! — И перекрестился.

Стоявший сзади него церковный служка сказал озабоченно:

— Спрячь свой револьвер, отче, чтобы не было видно.

— Пусть видят! Сейчас я не боюсь никого! — Он снова перекрестился и добавил: — Завтра отслужу литургию с пятью хлебами.

А вереницы отступавших продолжали медленно тянуться вверх по крутизне, будто для того, чтобы уже больше никогда не вернуться в этот город.

В это время полковник Пазов из Врацы во второй раз докладывал в Софию об обстановке. Первый раз он доложил генералу Вылкову, а второй раз — генералу Русеву. Оба военачальника были крайне сердиты, обозвали его чуть ли не соучастником мятежа и приказали ему в двадцать четыре часа покончить с этой историей, если он хочет остаться на своем месте начальника Врачанского гарнизона.

— Я не буду повторять своих приказаний, полковник! — гремел в телефонной трубке голос генерала Русева. — И кстати, что с тем майором? Вы еще не свернули ему шею? Разыщите его и заставьте подписать это воззвание! Если нужно, можете прибегнуть к насилию!

Речь шла об арестованном майоре Агынском. Генералы решили «свернуть ему шею», то есть заставить его подписать воззвание к повстанцам о прекращении борьбы. Получив в руки воззвание за подписью майора, они хотели достичь определенного политического эффекта. Поэтому сейчас они так и настаивали, чтобы полковник Пазов занялся этом делом.

— Обещайте ему сразу же свободу, если подпишет. Иначе, мол, мы не отвечаем за его жизнь!

— Понятно, господин генерал! Будет сделано!

— Скажите ему, что в этом заинтересованы не только военный министр и министр внутренних дел, но и сам премьер-министр профессор Александр Цанков.

— Есть, господин генерал!

— Только таким образом этот майор искупит свою вину! Его подпись очень важна для нас в данный момент…

— Понятно, господин генерал!

Полковник положил трубку и невольно, к своему стыду, козырнул на виду у вестового, который стоял, онемев, у двери и ждал его распоряжений.

— Свяжи меня сейчас же с окружным управлением! И откуда только свалился на мою голову этот майор Агынский? Как будто у меня нет других дел, кроме как только им заниматься.

Арестантов в городе было так много, что полиция сначала оказалась в затруднении. Как установить местонахождение майора? Арестованными были переполнены две гимназии и все полицейские участки, поэтому сразу не могли установить, где точно находится майор Никола Тодоров Агынский. Только когда сообщили, что речь идет о том майоре, которого доставили из Выршеца на автомобиле, кто-то вспомнил, что он вместе со своими спутниками сидит в здании мужской гимназии.

Майора Агынского и его товарищей поместили в мужской гимназии в гимнастическом зале. Там находились люди, разные по возрасту и профессиям. Преобладали представители местной интеллигенции: адвокаты, учителя, чиновники. Были здесь сельские руководители и ученики. Всех их собрали в зале из-за отсутствия других помещений до особых распоряжений власти. Однако таких распоряжений не последовало, и люди совсем отчаялись. От духоты и жары все задыхались, но открывать окна не разрешалось. Снаружи под каждым окном стояли часовые.

Майор Агынский поддерживал моральный дух людей, собравшихся вокруг него, рассказывая военные истории. За это короткое время все хорошо узнали и полюбили его. Он рассказал им о своих писательских планах и революционных замыслах, о том, как воевал. Он говорил, что узурпаторы не имеют права задерживать невинных граждан, что конституция попрана, но рано или поздно свобода придет.

В разгар его речи, когда он страстно защищал личную неприкосновенность болгарского гражданина, открылась дверь и кто-то выкрикнул его имя. Майор вздрогнул, но все-таки попытался сохранить присутствие духа. Обернулся к кричавшему и спросил:

— Майора Агынского ищете?

— Да, его.

— А зачем? И кто его ищет?

— Следственные органы.

— Какие следственные органы?

— Не могу знать.

Майор подмигнул своим слушателям, вздохнул и встал:

— Не остается ничего другого, кроме как явиться в эти органы. Не так ли?

— Так точно, господин майор! — ответил кричавший.

Майор взглянул на своих друзей, вместе с которыми был задержан, напомнил им, чтобы они придерживались прежней легенды, и вышел из зала, легко переступая через тела лежавших арестантов.

К большому удивлению, его привели к полковнику Пазову. Сначала майор не мог понять, откуда он знает этого человека, но потом вспомнил, что они служили вместе в одном полку в 1918 году, когда армия распадалась и все поголовно бежали к Софии. В Радомире этот самый полковник, бывший в то время в чине майора, боясь расправы взбунтовавшихся солдат, сорвал и выбросил свои погоны. С большим трудом Агынскому удалось тогда спасти этого офицера от расправы, чтобы его не выбросили из вагона движущегося поезда. Сейчас, увидев майора, полковник Пазов тоже вспомнил о том случае, и ему стало неприятно от мысли, что он встретился со свидетелем своего позора. В нем закипели гнев и неприязнь к этому человеку, как будто не солдаты, а этот майор хотел тогда выкинуть его из вагона.

Пазов ничего не мог придумать лучше, чем сделать вид, что не узнает Агынского.

— Вы майор Агынский?

— Он самый.

— За что задержаны?

— Спросите в окружном управлении.

— Все-таки вы должны знать.

— Меня задержали без объяснения.

Полковник повернулся спиной к арестанту и сказал, глядя в окно:

— В качестве военного специалиста вы сопровождали Георгия Димитрова и Васила Коларова в поездке. С какой целью?

— Проводить их до румынской границы, чтобы они выехали из страны. В эти смутные времена их жизнь была в опасности. Я должен был им помочь.

— Вы одобряете то, что происходит в нашем крае?

— Я не знаю, что происходит в вашем крае.

— Мятеж, господин майор! Мятеж! И организаторами этого мятежа выступаете вы — коммунисты и земледельцы! Поэтому я еще раз спрашиваю: как вы относитесь к этому мятежу?

— Я не готов отвечать на этот вопрос по той простой причине, что мои мысли сейчас далеки от того, что происходит в вашем крае. Я не понимаю, чего вы от меня хотите.