Ганс Фаллада - Крестьяне, бонзы и бомбы

И рядом с деятельным, шумным Гарайсом он добился лишь того, что его совершенно не замечают; вершить же судьбами города ему пока не удается.

Гарайс кратко докладывает о состоянии разных дел. Обер молча слушает, ограничиваясь редкими вопросами:

— Соответствующий документ имеется, не так ли?.. Это зафиксировано, не так ли?..

На что Гарайс спокойно ответствует: — А как же. Что касается полицейского управления, — продолжает он, — то в мое отсутствие им, как обычно, занимался советник Рёстель. Здесь ничего нового. Старший инспектор Фрерксен в курсе всех дел.

— Фрерксен уже не в отпуске? — шепчет Нидердаль.

— Завтра утром он выходит на службу, — беззаботно улыбается Гарайс.

— А не было бы в интересах всеобщего успокоения оставить его в отпуске до окончания процесса?

— В интересах авторитета полицейского управления надо, чтобы Фрерксен снова появился.

— Но ведь ему нельзя нести оперативную службу.

— Можно. Решением министра внутренних дел распоряжение губернатора отменено.

Обер-бургомистр смотрит на бургомистра. Даже белки нидердалевских глаз пожелтели.

Внезапно Нидердаль вскрикивает. Его белые ручки, покрытые набухшими синими жилами, высунувшись из-под безукоризненных манжет, барабанят по столу.

— Документ! Документ! — кричит он. — Где порядок делопроизводства? Ход по инстанциям? Почему мне не представили документ?

— Никакого документа еще нет, — лениво говорит Гарайс. — Мне сообщили об этом сегодня из министерства внутренних дел по телефону. Решение поступит завтра утром с почтой.

— По телефону! Это не делопроизводство. Все распоряжения поступают сначала к начальнику канцелярии. Затем ко мне. Потом к вам… Потом к вам, господин Гарайс. Только потом!

— Но к телефону вызвали меня, а не начальника канцелярии.

— Телефон — пустой звук. По телефону — недействительно. Вам может позвонить любой шутник. И вы уже сообщили Фрерксену?

— Сообщил.

— Нельзя же так. Это невозможно. Ну что это такое? Куда нас заведут подобные методы?.. А что губернатор?

— Полагаю, что поперхнется, — сухо говорит Гарайс, созерцая свою жертву.

— Ваша политика изолирует нас. Альтхольм в одиночестве. Что такое министр? Временное лицо. Хотите делать муниципальную политику, опираясь на министра? Штольпе, Штольпе, — вот где наша опора.

— Передать ваши соображения министру? — жестко говорит Гарайс взволновавшемуся коллеге.

Обер-бургомистр мгновенно умолкает. Развернув белый носовой платок, он осушает лицо.

— Извините, господин коллега! — говорит он, появившись снова из-под платка. — Понимаете, нервы, желчь. Я больной человек. Заботы…

— Заботы предоставьте мне. У меня спина шире.

— Да. Да. Вы здоровы. Завидую… Так полагаете, ответ министра придет завтра?

— Непременно.

— Ах, какое недовольство это вызовет в Штольпе! Мы могли бы предоставить господину Фрерксену административную работу. Назначить начальником канцелярии.

— Он вполне годен как полицейский.

— Но общественное недовольство… Надо приносить жертвы.

— На сей раз нет. Я дам в прессу короткую заметку о его назначении.

— А без этого нельзя? Все и так поймут, когда увидят его в форме.

— О его смещении было в прессе, значит, надо и о назначении.

— Но не раньше, чем придет бумага от министра.

— Ну хорошо, скажу газетчикам, чтобы не печатали до послезавтра.

— Я предпочел бы сам передать эту заметку прессе, когда придет бумага.

— Но сразу же, как только придет, господин коллега, — соглашается Гарайс.

— Разумеется. Сразу, как придет.

— Послушайте, Пикбуш, — обращается бургомистр к секретарю. — У вас нет кузена или что-нибудь в этом роде, кто каждый вечер ездит в Штольпе?

— Есть. Токарь Маакс.

— Попросите его захватить вечерком три письма и бросить в Штольпе.

— Хорошо.

— Помните, вы печатали заметку для газет, по поводу Фрерксена?

— Да, конечно.

— Нидердалю она поперек горла встала, хочет сам отдать ее в прессу. Может, чего доброго, и не дождаться до моего отъезда.

— Еще бы.

— Вот что: отпечатайте-ка эту заметку в трех экземплярах, не на бланках. Текст слегка измените, ну, скажем: как нам стало известно из хорошо осведомленных кругов, и так далее. В трех нейтральных конвертах, без грифа, — трем нашим газетам. Без указания отправителя.

— Ясно. Будет сделано. — Пауза. — А за чей счет? Ведь это не служебное.

— Раз не за ваш, значит за мой. Сколько?

— Сорок пять пфеннигов.

— Держите… После следующих выборов я непременно добьюсь, чтобы мне утвердили черный фонд. Все больше и больше убеждаюсь, что он действительно нужен министрам, да и не только им.

На следующее утро обер-бургомистр Нидердаль первым делом звонит губернатору.

— Да, подтверждение министерства сегодня действительно поступило.

— У нас еще ничего нет. Я считаю это… Да, господин Нидердаль, вот каковы наши друзья, вот как ныне заботятся об авторитете властей.

— Господин губернатор, видели бы, как лоснился Гарайс от удовольствия.

— Ну, в конечном счете решение господина министра ничего не значит, судебный приговор на процессе — вот что решает.

— Но если приговор будет против полиции, то, следовательно, он будет за крестьян!

— Разумеется. Но он может быть одновременно против крестьян и против полиции…

— Конечно, конечно… Ну, какой-нибудь выход найдется… А как быть с заметкой для прессы?

— Какой заметкой? Ах, насчет Фрерксена? Разумеется, в мусорную корзинку. Не станем же мы еще и оповещать всех об этом!

— И все же обращаю ваше внимание, господин губернатор, на то, что другая сторона, возможно, позаботилась заранее…

— Позаботилась о чем?

— Информировать прессу неофициально.

— Так позвоните в эти газетки. Думаю, что они уж сделают вам эту любезность.

— Да. Конечно. Вне всяких сомнений.

— Говорят из секретариата обер-бургомистра Нидердаля. Господин обер-бургомистр просит к телефону господина редактора Штуффа…

— Сам? Минутку, соединяю.

— Да, мой дорогой господин Штуфф. Доброе утро. Вы, как опытный журналист, наверное, уже проведали, что наш поверженный старший инспектор с сего дня снова разгуливает в мундире… Не правда ли? Так я и думал… Правильно, по решению господина министра, но решение это еще не окончательное, последнее слово скажет суд в октябре… Нет, вне сомнения… Определенная сторона, — думаю, что мне вам не нужно объяснять, какая именно, — естественно, заинтересована в том, чтобы преувеличить вес распоряжений министра… Нет, мы, да и вы прежде всего, не заинтересованы в этом… Да, пора уже водворить спокойствие… Значит, я полагаюсь на вас, вы не напечатаете. Ваш коллега из «Нахрихтен» уже дал на это согласие. Весьма вам признателен. Всего хорошего, господин Штуфф!