Марина Крамер - Удержи меня [СИ litres с оптимизированной обложкой]

Юлька вроде и не перечила открыто, не грубила, но была подчеркнуто отстранена от всего происходящего – от Машкиной беременности, от переезда в новую квартиру…

– Ну, что же вы молчите? – поторопила меня Юлька, и я отметил, что она снова никак не называет меня.

– Юля, Максим, хоть и мальчик, оказался намного понятливее. Он понял, что если будет вести себя так, как ты, то от этого будет плохо не мне, а твоей маме. Ты ведь знаешь, что скоро у вас с Максимом родится брат или сестра, и маме с ее здоровьем нужен покой. А ты делаешь все, чтобы она нервничала и расстраивалась. Думаешь, если она ничего не говорит тебе, то и не волнуется?

Юлька по-прежнему не сводила с меня глаз, и я заметил, как в уголках стали скапливаться слезы. Точно так же, как обычно у Машки… Я протянул руку и погладил ее по гладко затянутым в хвост волосам:

– Не надо плакать, Юляша. Я понимаю, ты не можешь простить нам того, что теперь я, а не твой отец, живет с вами. Но ведь уже ничего не изменишь, правда? Так давай заключим с тобой договор, – после этой фразы Юлька как-то подобралась, вытерла глаза и спросила:

– Какой договор?

– Что мы с тобой не будем расстраивать маму, хорошо? Я не прошу тебя радостно вопить при виде меня, я не отец тебе, но и делать такое лицо, словно к вам незваные гости нагрянули, тоже не надо, договорились? Я не пытаюсь тебя воспитывать, а ты не делаешь вид, что тебе противно меня видеть. Так пойдет?

Она помолчала какое-то время, подумала о чем-то, а потом сказала:

– Хорошо, дядя Даниил. Мы договорились. Теперь мы можем пойти отсюда, у меня через час тренировка?

– Да, конечно. Могу отвезти, – предложил я, подавая ей голубую дубленку, привезенную недавно Артемом из загранпоездки.

– Не надо, я доеду сама.

Юлька забросила на плечо модную сумку, которую носила вместо портфеля, достала из кармана перчатки и пошла к выходу. Я вздохнул, но про себя отметил, что диалог наметился, какой-никакой.

Этот разговор состоялся у нас около двух месяцев назад, как раз перед тем, как Машка в очередной раз угодила в роддом на сохранение. Мы с Юлькой остались одни, хотя Машкина мать предложила забрать ее к себе. На удивление, Юлька отказалась. Валентина Николаевна относилась ко мне примерно так же, как ее внучка – подчеркнуто не замечала. Я знал, что Артем часто у нее бывает, помогает – словом, идеальный бывший зять. Меня же игнорировали, и если я вдруг брал телефонную трубку, то слышал:

– Будьте любезны Машу.

Вот так – ни тебе здравствуйте, ничего – сплошной игнор. Да мне и не надо бы этого ничего, если бы не Машка. Она так расстраивалась от этих разговоров, у нее подскакивало давление… Однажды, вернувшись с дежурства раньше обычного, я услышал, как она разговаривала с матерью по телефону:

– …я не прошу тебя любить его, просто перестань разговаривать с ним в таком тоне, словно он тебе денег должен и не отдает! Мама, я тебя прошу – дайте мне возможность спокойно доходить до срока, осталось совсем немного… Вы мне все нервы вымотали… Да, я знала…да, мои проблемы… Вот и не усугубляй их, если не сложно! – последнюю фразу Машка выкрикнула, бросая трубку, а следом до меня донеслись приглушенные рыдания.

Я постучал в закрытую дверь спальни, не дождавшись ответа, вошел – Машка лежала на кровати, уткнувшись лицом в подушку, и плакала. Рядом на тумбочке стоял пакет вишневого сока и пустой стакан, валялась упаковка с успокоительным. Я сел на кровать, погладил Машку по спине, она не отреагировала.

– Машуля… не плачь, опять лицо опухнет, – попросил я. – Мы погулять вечером собирались…

Она оторвалась от подушки и всхлипнула, протянув ко мне руки:

– Иди сюда… – вцепилась в меня так, словно я собирался куда-то уйти, оставив ее одну. – Даня… ну почему все так плохо?

– Да почему же плохо? – поглаживая ее по волосам, я попытался переключить разговор на другое. – Наоборот, все очень даже хорошо. Чуть-чуть потерпеть осталось…

– Я не об этом. Меня завтра кладут в роддом, мама хотела Юльку к себе, а та отказалась. Мама сейчас мне по этому поводу такого наговорила…

От материнских переживаний зашевелился ребенок, и Машка, положив мою руку на живот, моментально перестала плакать. Я чувствовал, как под рукой что-то перемещается, крутится, даже показалось, что я ощущаю, как малыш упирается ножкой. Когда я сказал об этом Машке, она только улыбнулась:

– Ты как маленький! Юлька тоже все время пытается понять, где у него что…

– Маш, мы имя не придумали, – касаясь губами живота под тонким халатиком, пробормотал я.

– Родится – там будет видно.

Машкины суеверия переходили все границы, но я молчал, не желая расстраивать ее разговорами. Удивительно, но первого ребенка я не ждал с таким трепетом, как этого. Видимо, был молодой и не понимал. Сейчас все обстояло совершенно иначе – я переживал за каждый Машкин шаг, за то, что она ест, как спит, не устает ли. Все дома я старался сделать сам, только чтобы она не волновалась и не нервничала. Надо отдать должное и Юльке – после нашего разговора она переменилась. Конечно, задушевными друзьями мы не стали, но и отчуждение исчезло.

А уж когда родилась Маруська…

Юлька узнала об этом первая – Машка лежала на сохранении, мы только-только вернулись из роддома, я пошел готовить ужин, и тут раздался телефонный звонок. Юлька взяла трубку, и через минуту квартира огласилась счастливым воплем:

– Девочка! У нас девочка!

Я выхватил у нее из руки трубку, услышал голос знакомой врачихи, которая еще мою маму знала:

– Ну, поздравляю, Даниилка – дочка у тебя.

– Как Маша?

– Да в порядке Маша твоя. Роды, правда, стремительные, но все вроде хорошо, девочка здоровенькая.

У меня перехватило дыхание, я опустился на диван в зале и никак не мог прийти в себя. Юлька с любопытством наблюдала за мной, а потом вдруг села рядом и взяла за руку:

– Дядя Даниил, у вас такое лицо… Вы не рады?

– Чему? – не понял я.

– Что девочка…

– Юлька, ты с ума сошла! – засмеялся я, потрепав ее за косу. – Это же так хорошо – девочка!

– Обычно мужчины мальчика хотят, – авторитетно заявила Юлька, насмешив меня еще сильнее.

– Много ты про мужчин знаешь!

– Вот и знаю! – уперлась она.

– Ну, ладно-ладно, знаешь! – не рискнул я продолжать эту тему, чтобы не поссориться. – Давай придумаем, как сестру назовем.

Юлька задумалась, а потом решительно заявила:

– Вот как мама скажет, так и назовем.

Я ухмыльнулся, потому что знал, что эту почетную обязанность Машка возложит на меня, мы так договорились. Она категорически отказалась регистрировать брак со мной, мотивируя это тем, что не хочет, чтобы Юлька носила не такую фамилию, как она. Я не стал настаивать – в конце концов, разве это важно? Но зато настоял на другом – что ребенок будет носить мою фамилию. И что имя я тоже выберу сам. Машка согласилась.