Марина Крамер - Удержи меня [СИ litres с оптимизированной обложкой]

Потом позвонила Юлька:

– Пап, а ты дома? Звоню-звоню, сотовый отключен.

– Дома.

– Ты приедешь к нам? – хороший, однако, вопросик! Можно подумать, я приезжал «к ним», а не к ней!

– Юлька… если честно, у меня разваливается голова… – признался я жалким голосом, и дочь моментально вычислила:

– В конторе посидели вчера?

– Ну, почему ты такая умная?

– Так вышло! – засмеялась дочь. – А ты дома на Новый год будешь? Никуда не пойдешь?

– Не пойду. Исполню давнюю детскую мечту и проваляюсь всю ночь у телевизора. А вы чем займетесь?

– А мы тоже дома, куда с ребенком-то, – совсем по-взрослому отозвалась Юлька. – Дядя Даниил за Максимом поехал, к нам привезет, мне хоть будет, с кем поболтать.

Вот это мне было искренне непонятно – как Марья ухитрилась приблизить к себе чужого мальчишку настолько, что он даже в праздник не с матерью остался, а поехал к отцу в его новую семью? Что-то я не рассмотрел в свое время в Марии Сергеевне, видимо…

– Юлька, давай я тебя завтра заберу, и мы куда-нибудь рванем? – предложил я и удивился – она отказалась:

– Пап, ты не обижайся… мы назавтра договорились на трамплин ехать, там рядом классные горки, а дядя Даниил Максу купил снегокат, мы хотели попробовать… Может, вечером?

– Ночевать останешься?

– Если хочешь.

– Спрашиваешь! – с наигранной радостью откликнулся я, уязвленный немного ее отказом. – Тогда завтра, как вернетесь с трамплина, ты мне позвони, и я заеду, хорошо?

– Договорились! Пока, пап, с праздником тебя!

– И тебя. Маму поздравь.

Положив трубку, я задумался. Надо же, дочь отказалась встретиться со мной, потому что собиралась провести день с отчимом и его сыном… Значит, у Марьи все хорошо с этим доктором, раз и Юлька к нему так относится. Ребенка не обманешь, и если бы между матерью и отчимом что-то шло не так, вряд ли Юлька предпочла бы общение с ним моему приглашению. Может, и лучше, что мы разошлись? Они обе успокоились, и Марья, и Юлька, дочь стала общаться со мной без боязни, как бывало раньше, да и я перестал придираться к ней, наоборот – раздувался, как павлин, когда рассказывал кому-то о том, что у меня дочь – чемпионка всех мыслимых и немыслимых местных конкурсов и даже некоторых выездных. Не понимаю, что мешало мне делать это раньше, когда мы еще жили вместе… Точно говорят – большое видится на расстоянии.

Даниил.

Как же меня утомляли эти поездки к крыльцу дома бывшей жены! Она словно специально заставляла меня торчать у машины как можно дольше, чтобы я осознал всю низость своего ухода. Я никогда прежде не замечал, что Оксанка сварливая и склочная, мне казалось, что она лишена этих бабских качеств, ан нет – после развода из нее полезло… Я старался как можно реже общаться с ней даже по телефону, особенно после того, как она заявила мне, что я якобы настраиваю сына против нее. Это было спустя три месяца после развода, я как раз занимался квартирой, Машка лежала в больнице, словом, мне было не до провокационных разговоров. Да, Максим постоянно был со мной, ездил по магазинам, помогал выбирать обои, всякую всячину для ремонта, но разговоров о матери мы с ним вообще не вели. Одной из причин этого было еще и то, что Машка под угрозой Страшного Суда запретила мне отзываться при Максиме об Оксанке плохо или неуважительно. Так и сказала – побойся, мол, Бога, мы и так нагрешили, я ребенка жду, мало ли что! Но и без этих ее угроз я понимал, что это я развелся с Оксанкой, а Макс – нет, он ее сын, и я права не имею говорить о ней хоть что-то не то. И эти обвинения были не то, что беспочвенными – просто оскорбительными.

И вот сегодня я опять больше получаса проторчал под дверями подъезда, ожидая сына. Наконец он появился, забросил на заднее сиденье сумку и залез сам.

– Пап, мы куда сейчас?

– В супермаркет сначала, надо кое-что купить, а потом домой, будем елку наряжать.

– Вы еще не нарядили? – изумился Максим, высовываясь по привычке между сидений.

– Некогда было, сынок, ты ж понимаешь – тетя Маша с Марусей все время, я работаю, Юля на тренировках допоздна. А вы дома поставили елку?

Елку им привез я, покупал себе, ну, и сыну тоже. Правда, Оксанка скривилась и не выразила радости, но это ведь и не для нее вовсе было.

– Да, еще два дня назад. Дед приходил, помог гирлянду намотать и макушку приделать. Ты знаешь, что он на все праздники улетел в Испанию?

– Знаю. А ты вот чего с ним не поехал, он же тебе предлагал? – спросил я, паркуя машину у большого супермаркета.

– Не захотел, – отозвался сын, выпрыгивая на тротуар. – Да и доктор мне не разрешил, сказал – рано еще загорать.

Тонкие шрамики на лице все еще были видны, но это должно пройти со временем, так сказала Машкина приятельница Катерина, хозяйка клиники пластической хирургии, да и хирург, оперировавший Максима, тоже обещал, что ничего не будет видно, нужно только пока избегать солнечных лучей. Я был благодарен Машке, заставившей меня положить сына в эту клинику, благодаря операции Макс абсолютно перестал думать о своем уродстве и рисовать свое лицо в виде какого-нибудь мерзкого тролля или вампира. Теперь в его рисунках стали появляться человеческие лица. Причем все больше Юлькино и иногда Машкино, что было для меня приятным открытием. Талант у моего сына определенно был, сходство портретов и оригиналов поражало. Директор школы даже как-то обмолвился, что решается вопрос о небольшой персональной выставке в стенах школы. Так что дела у сына шли отлично.

Мы бродили между полок супермаркета, выбирали продукты по списку, продиктованному мне по телефону Юлькой, я вспомнил и про креветки, обещанные жене. Макс помчался к морозильнику и набрал целый пакет королевских креветок, бросил его в корзину и сказал:

– Папа, а Юлька любит зефир в шоколаде, ты знаешь?

– Знаю, – я показал ему коробку зефира, попавшую в корзину едва ли не самой первой. – А тебе что купить? Есть особые пожелания?

– Мармелад, – облизнулся сын, показывая на упаковки с разноцветным мармеладом. – И еще арахис в шоколаде.

– Не отклеятся уши-то? – со смехом спросил я, направляясь к кассе.

– Не-е-е! – заверил Максим.

Дома мы застали картину весьма печальную. В своей комнате рыдала на кровати в подушку Юлька, по коридору металась Машка с плачущей Марусей на руках.

– Ну, и в чем дело? – сгрузив на кухонный стол сумки, поинтересовался я.

Машка устало опустилась на стул, покачивая Маруську, и подняла на меня мокрые от слез глаза:

– Сейчас позвонила Ольга Иващенко… Олег больше не будет заниматься…

– Так, стоп-стоп, давай по порядку, – я сел напротив нее и приготовился слушать. – Когда она позвонила?

– Да минут сорок назад. И не мне – Юльке на сотовый, представляешь, какая дрянь? Не со мной – с ребенком решила! Ну, та как услышала – в истерику…