Генрих Шеф - Записки совсем молодого инженера [Повести и рассказы]
- Название:Записки совсем молодого инженера [Повести и рассказы]
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:«Советский писатель», Ленинградское отделение
- Год:1968
- Город:Ленинград
- ISBN:нет данных
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Генрих Шеф - Записки совсем молодого инженера [Повести и рассказы] краткое содержание
Записки совсем молодого инженера [Повести и рассказы] - читать онлайн бесплатно полную версию (весь текст целиком)
Интервал:
Закладка:
Я хотел сказать, что я никогда ничего не брал и не прятал. Что мне и детали-то вовсе не нужны! Что в проходной меня ни разу ни с чем не ловили… Может быть, они и хотели, чтобы я так сказал. Чтобы я стал вдаваться в мелочи и оправдываться по мелочам и потом бы сам на этом запутался. А я так растерялся, что выпалил сразу одним духом в общую тишину:
— Да нет же… нет!.. ну как же, товарищи… Это был мой дневник….
— Дневник? — переспросил кто-то.
— Какой дневник?
— Что он там выдумал?
— Ха-ха!
— Да нет, это не дневник, а журнал…
— Да, да… Самый настоящий журнал!
Я сразу услышал, что пошли разговоры. И я сказал, что нет, я не виноват, а вернее, во всем виноват мой дневник, а я сам ничего никогда не брал.
Потом я увидел, что они и к этому были готовы. Дальше отчасти перепалка на собрании пошла при помощи цитат из моего дневника, причем кое-что у них, я увидел, было перепечатано на отдельных бумажках. Это были как раз такие листы папиросной бумаги, которые я видел в понедельник у Инги. Это было так удивительно! Я подумал, что если они начнут читать что-то про Ингу, то мне придется бороться. Но прежде всего они действительно вытащили на свет мой дневник и показали всем эту «общую» тетрадь: «Так вот, — сказали они, — вы говорите про этот дневник?» Я сказал: «Да». И мне сказали, что хорошо, пусть это будет, как я говорю, мой дневник, который во всем виноват, и пусть даже я ничего не брал из деталей, а только выносил с работы этот дневник, хотя на нем, кстати, — и это еще непонятно! это еще надо выяснить! — стоит штамп НИИ и поставлен номер выдачи в проходной: но как же, они сказали, как же тогда я дошел до того, что стал писать этот дневник? Зачем я его стал писать? Не с целью ли выискать в нашей жизни что-то плохое? Мною, кстати, написано здесь очень много про наших сотрудников. Разве это достойно комсомольца писать в свой личный дневник всякие вещи, порочащие других? Не думаю ли я, что это оскорбительно, недостойно и я вообще могу потерять доверие коллектива?
Все заинтересовались. Я молчал. Они пока ничего не сказали про Ингу. Я был им за это благодарен. Я не знал, что мне сказать. Я сказал: «Да, я сознаю. Я виноват». Они мне сказали: «Дневник надо было, если хотите, писать дома. Не надо было писать дневник на работе». И они сказали это уже более мягко. И мне уже не захотелось бороться. «Вот это всегда так, — подумал я. — Какой все-таки я мягкотелый. Мне сказали одно теплое слово, и я совсем растаял». Я даже был рад, что мне, наверное, не надо будет бороться. С одной стороны, мне самому приятно, что все отношения между людьми в конце концов кончаются мирно и я здесь не исключение, а с другой стороны, все-таки это трудно — портить с людьми отношения. Я молчал. Я только еще ниже опустил голову…
Но тут не вытерпел Марк Львович. Он не усидел на своем тихом месте в углу. Ему, наверное, было мало, что я признал свою вину. Он ведь, конечно, читал мой дневник. Он возмутился. «Как же, — сказал он, — Гера говорит, что у нас нет работы, когда мы сейчас по горло загружены планом, и у нас, может быть, даже скоро будет срыв, все только из-за того, что мы не укладываемся, и мы будем даже просить, наверное, помощи у других бригад… Ну, Гера, как вы можете говорить такое?» И тут он встал. «Ну, скажите, у вас сейчас нет работы?»
У меня есть сейчас работа, Я смолчал. А Марк Львович, ободрясь, схватил мой дневник и, быстро перелистав, прочитал: «Вот, вот… Смотрите, что он тут пишет… Вот, послушайте:
«А все-таки неудобно, что вольно или невольно отрываешь эти полчаса от работы. Я уже заметил, что хорошо себя чувствуешь, когда у тебя есть определенное задание, есть что делать… — Нет, это не то… — и тогда, зная, что срок далеко, можно даже лениться. А когда нет работы, и начальник что-то там размышляет, что тебе дать, то тогда, хотя можно лениться, лениться не хочется…» После этого Гера говорит, что у него нет работы! Да разве может так рассуждать комсомолец?!»
Он потряс дневником. И тут весь народ зашумел, зашумел, потому что услышал наконец, хотя и в искаженной передаче Марк Львовича живые кусочки из моего дневника, и кто-то крикнул: «А что? Он правильно пишет!» А потом Дронов встал, и я глядел на него пока с любопытством, я ничего не ждал от него и не знал, что он скажет, он еще только недавно приехал, а он встал и сказал: «Послушайте! Что за споры? Гера говорит правильно! В нашей бригаде часто бывает мало работы!» Все опять зашумели, зашумели, а Дронов сказал (он очень теперь покраснел), перекрывая своим голосом всеобщее волнение: «Все дело, по-моему, в том, что Марк Львович искусственно занижает нам план».
Это были мои собственные мысли. Я писал их, кажется, в дневнике, но сегодня я никому еще про них не сказал, И Дронов их не читал! И Марк Львович тоже ничего из них вслух не прочел! Никто не знал, чтó я думаю. А Дронов встал и сказал именно то, что я думаю. Это было поразительно! Я ведь знаю, что два человека, хотя они и говорят на одном языке, не всегда могут до конца понять друг друга. У меня руки, я видел, задрожали. Вот как бывает, подумал я! Вот ведь как может быть! Ты идешь один и думаешь что-то один, и считаешь, что ты один, а на деле оказывается, что ты не один, и люди, которые идут рядом, тебе близки и могут для тебя что-то сделать. Да, подумал я, самое главное — это не мысли и даже не слова, которые тебе говорят, а самое главное — это дела. Дела, подумал я, — венец всем словам и всем мыслям…
А Дронов все говорил, говорил, и все внимательно слушали. Я, правда, слушал, но от волнения плохо понимал, что он говорит. Кажется, он предлагал там конкретно какие-то конструктивные решения, я запомнил лишь одно это слово: «конструктивно». А потом вдруг Марк Львович вскочил и почти закричал: «Но вы еще не знаете, сколько он написал там плохого! Он нигилист! Вы знаете, кто такой Куликов?!. Тут очень много про всех написано. Для Куликова нет ничего доброго и святого. Спросите его, во что он верит!»
А собрание, кажется, уже настроилось в мою пользу. Сначала все онемели, и наступила тишина, когда Марк Львович высказал такую тираду. А потом, придя в себя, кое-кто закричал: «Доказательства! Цитаты! Давайте еще цитаты!.. Читайте дневник!» И все хором закричали: «Читайте дневник, читайте!» А какая-то девчонка пискнула: «Автора!»
Я покраснел. И Марк Львович пошуршав своими бумажками, не из дневника, а прямо из этих бумажек прочел:
«Потому он и задает мне такие вопросы, самые общие: «как дела?» И задает их обычно раз в месяц, а я ему на них соответственно отвечаю: «Ничего дела… хорошо…» Я сразу потом показываю обычно, какие у меня успехи. Я иногда просто ворчу себе что-то под нос: «Что, мол, за глупые вопросы вы задаете?» И еще: «Я знаю, что если задать ему какой-нибудь сложный вопрос, он почти наверняка не ответит». И еще Марк Львович прочел: «Ох уж эти мне начальники! Они, наверное, будут вечно! Наш Y ходит сейчас надутый и со мной все время ругается…»
Читать дальшеИнтервал:
Закладка: