Николай Лобко - Варенька

На очередном сборе пионерской дружины она неожиданно заявила:

— Не хочу учиться!

Вся школа всполошилась:

— Как это можно? Да ты понимаешь, что ты говоришь? Кто в наше время не учится?

Вареньку вызвала к себе директор школы, молодая женщина с голубыми добрыми глазами.

— Что с тобой, милая? — озабоченно спросила она.

— Ничего, — грустно ответила девочка.

— Садись, поговорим.

Варенька села. На вопросы отвечала вяло и неохотно. Но к концу беседы пообещала, что школу она не оставит и постарается подтянуться в учебе…

— Ну вот, пожалуйста. — Капитолина Николаевна скорбно гнула крашеные брови. — Теперь, надеюсь, поймут, каких трудов мне стоит воспитывать ее.

В четвертом классе Варенька осталась на второй год.

Лето Варенька провела дома. Утром девочка убирала комнату, затем садилась пороть теткино платье, которое раньше было подогнуто повыше, а теперь, в связи с изменившейся модой, его следовало удлинить. Потом Варенька ходила в булочную, клеила конверты, чистила картошку, мыла посуду. День проходил в непрерывных хлопотах. Девочка очень уставала, но держалась стойко и никаких признаков недовольства не проявляла.

Но, когда пришла осень и наступило время учебы, она категорически отказалась идти в школу.

Изумленная и уже всерьез растерявшаяся Капитолина Николаевна обратилась за помощью к соседке.

— Елизавета Васильевна, голубушка, повлияйте хоть вы. У родителей характерец, но у нее похлеще будет!

— Ну, это вы зря, — возразила Елизавета Васильевна и пошла к Вареньке.

— Страшное дело — воспитывать чужого ребенка, — идя следом, жаловалась Амелина. — Была бы моя, я не знаю что сделала бы с нею. А эту пальцем не тронь. Сразу обвинят: не так воспитываешь, не так относишься, не жалеешь!

Варенька лежала на кровати и плакала.

— Ну успокойся. — Подсев к ней, Елизавета Васильевна положила руку на ее голову. — Перестань.

— Я уже тысячу раз ей говорила это. — Капитолина Николаевна со злостью зажгла спичку и поднесла ее к зажатой в зубах папиросе. — Уперлась, хоть кол на голове теши. Нет больше моих сил. Брошу все к черту и уеду. Пусть как хотят. Зачем мне нервничать из-за чужого ребенка? В конце концов и у меня есть нервы!

Елизавета Васильевна с досадой посмотрела на Амелину, ласково повернула голову Вареньки и заглянула ей в глаза:

— Ты чего бастуешь? Почему не хочешь учиться?

— Я хочу, — еще горше заплакала девочка.

— А в школу идти отказываешься. Как это понять?

— Мне стыдно, — после небольшого колебания призналась Варенька, прижавшись мокрой щекой к шее Елизаветы Васильевны.

— Подумаешь, мимоза нашлась! — возмутилась тетя Лина, но ее оборвала Елизавета Васильевна:

— Ни к чему это. — И мягко обратилась к Вареньке: — Насчет стыда ты это правильно.

Девочка насторожилась, а Елизавета Васильевна продолжала:

— Вот у меня недавно подплетина получилась. Ну, брак такой в нашей работе случается, слыхала, чай, от бабушки-то. Я уж краснела, краснела, а потом сказала: давно, мол, у меня брака не бывало, не будет его и теперь. И как пообещала, так сразу на душе легче стало. Вижу, люди мне верят, потому как знают, что словом своим я зря кидаться не стану.

Прислушиваясь к спокойной, рассудительной речи, Варенька начала понемногу затихать.

— После того случая, — говорила пожилая ткачиха, — я, конечно, к работе стала относиться куда внимательнее. Брака нового не появлялось, а старое забылось. А тут вот совсем на днях помощник мастера приводит ко мне одну красавицу и говорит: «Принимай, Васильевна, ученицу. Опыт у тебя большой, так ты расскажи ей, как и что нужно». Вот ведь куда повернуло. Ну, я ему, конечно, отвечаю: не одну, мол, выучила, давай и эту.

Варенька вздохнула и, немного откинувшись назад, положила голову на плечо Елизаветы Васильевны, которая будто и не заметила этого.

— Так и у тебя может случиться, — тем же спокойным голосом продолжала она. — Конечно то, что ты на второй год осталась, — плохо. Но если хорошенько приналяжешь, то своих подружек догонишь, а там, может, и перегонишь. А учиться надо, время теперь такое. Я вот старуха — и то при Советской власти грамоту одолела, теперь газеты читаю, книжки разные. Пойдем, я провожу тебя до школы, — предложила она вдруг. — Мне как раз в ту сторону.

— Как бабушка? — встрепенулась девочка.

— Можно и как бабушка, — улыбнулась Елизавета Васильевна.

— Я сейчас. — Девочка соскочила с кровати. — Вы подождите меня.

— Слава богу, — облегченно передохнула Капитолина Николаевна. — Я уже боялась, что нам не удастся сломить ее.

— А ее ломать не надо, — возразила Елизавета Васильевна. — Бывает, ласка кулак пересиливает.

— Я так и знала. — Капитолина Николаевна капризно вздернула подбородок. — Виноватой во всем сделают меня. Что за народ, право? Нет чтобы посочувствовать. Ведь с чужим ребенком вожусь! Нет, обязательно осудят.

— А ты бы не бралась за то, к чему не лежит душа, — резонно заметила ей Елизавета Васильевна.

К школе Варенька и Елизавета Васильевна шли той же дорогой, по которой четыре года назад Ульяна Гавриловна вела свою внучку на первый урок. И как тогда, Варенька остановилась возле старой, покосившейся набок липы.

— Елизавета Васильевна, — заговорила она несмело, — можно, я буду вас называть… бабушкой?

— Называй, если есть охота, — согласилась та.

— Спасибо… бабушка, — тихо прошептала Варенька, но не ушла.

Поняв девочку, Елизавета Васильевна поцеловала ее в лоб.

— Спасибо, бабушка, — счастливо сверкнув глазами, еще раз прошептала Варенька и побежала к крыльцу.

Следя за ней взглядом, Елизавета Васильевна с грустью подумала: «По ласке-то как стосковалась…».

С этого дня между пожилой ткачихой и школьницей завязалась крепкая дружба. К урокам Варенька готовилась в комнате своей новой бабушки. Здесь же она проводила и то время, когда в квартире появлялся Левкоев. Это обстоятельство особенно устраивало Капитолину Николаевну. Едва ее гость появлялся на пороге, она тут же обращалась к своей воспитаннице:

— Варенька, миленькая, побудь у бабушки, пока мы тут поговорим.

— Верно, — поддерживал ее Левкоев, извлекая из карманов бутылки. — Разговор у нас серьезный будет. Ты крой отсюда…

Девочка стала лучше учиться.

Нина Алексеевна вела теперь первый класс, но за своей бывшей ученицей продолжала следить и радовалась ее успехам. Она постаралась поближе узнать Елизавету Васильевну, которая стала подписывать даже Варенькин дневник.

— В прошлом году нам не удалось помочь ей, — сокрушалась учительница, — но в этом году, благодаря вам, все идет благополучно.

— А я вовремя не догадалась, — призналась Елизавета Васильевна. — Вижу, девочка в школу ходит, ну и ладно. Конечно, с теткой ей нелегко, знаю, но так мать распорядилась.