Николай Лобко - Варенька

— Пустой.

— Так это для нас момент…

Приятель Кудряша вошел в булочную вслед за Варенькой.

В небольшую очередь он стал за ее спиной, слегка толкнул, извинился и потянулся к прилавку.

— Батоны свежие?

— Только что из печки, еще остынуть не успели, — ответил бойкий продавец.

Приятель шмыгнул курносым носом и поскреб пальцем за ухом.

— Что-то они не того, — презрительно пробормотал он и вихляющей походкой направился к двери.

Очередь двигалась быстро.

— Вам что? — обратился продавец к Вареньке.

Она скользнула взглядом по витрине, под стеклом которой лежали румяные булки, сунула пальцы в кармашек платья и невольно вскрикнула.

В кармашке денег не оказалось.

— Руки надо рубить подлецам, — узнав о пропаже, распалилась одна из стоящих в очереди старушек.

— На цепь сажать, чтоб жить не мешали, — поддержала ее другая. — Или силком заставлять трудиться.

— Как же ты теперь? — озабоченно спросила Вареньку одна из них, с явным намерением предложить небольшую сумму денег взаймы.

— Ничего… Вы не беспокойтесь, — девушка смущенно улыбнулась и тут же выбежала из булочной.

Конечно, было досадно, что у нее вдруг похитили деньги.

«И что это я такая невезучая, — сердилась она на себя. — Или, может быть, бестолковая?..»

Но то, что пропажа вызвала сочувствие совершенно незнакомых людей, успокоило и даже немного развеселило ее.

«Нет, я не одна…»

Девушка подняла голову. Прищурившись, посмотрела на солнышко и засмеялась.

«Я не одна!..»

Вдоль главной аллеи сквера, по которому она шла, на специальных ажурных щитах были выставлены портреты лучших производственников. Среди них Варенька отыскала портрет Маруси Логовской. Остановилась.

— Сердишься? — вглядываясь в знакомые черты подруги, очень тихо, боясь привлечь внимание прохожих, спросила она и виновато улыбнулась. — Я постараюсь, чтобы этого никогда не повторилось… «А что, если я сейчас к тебе приду? — подумала она, слегка потупилась и нерешительно отступила от портрета. — Нет, вначале к бабушке. А может, к бабушке потом? Зачем ее напрасно волновать?.. Напрасно ли? Ведь за такой брак раньше рогожное знамя выдавали!..»

И опять душу девушки охватили сомнения.

«Зачем я сама себя обманываю? На что надеюсь? Ну кто я для них, чтобы из-за меня им неприятности терпеть? А так просто, по работе, кому охота с недотепой возиться? Дядя Савва говорит, живем мы все вместе, но живот у каждого свой. Когда в одном густо, другому от этого не слаще. Вот так и со мной. Я-то, конечно, не хотела ткань испортить, голова закружилась. Но они-то что угодно подумать могут. Всегда, мол, такая. Сегодня масло пролила, завтра еще что-нибудь натворит. Наверное, все радуются, что так быстро от меня отделались…»

Варенька свернула на боковую аллею, устало опустилась на первую попавшуюся скамейку. Сердце тоскливо сжималось, было больно, обидно, хотелось плакать, кому-то жаловаться на свои неудачи. Но кому, если всем и всегда чужая?..

Ярко светило солнце. Девушка откинулась на спинку скамьи, развела в стороны руки, закрыла глаза.

«Совсем как у папы, — незаметно погружаясь в приятно расслабляющую дремоту, думала Варенька. И небо, наверное, такое же голубое. В этом можно было убедиться, но не хотелось открывать глаза. Жаль, днем не видно звезд. На голубом небе они были бы очень красивы, да и само небо выглядело бы наряднее. В центре неподвижное солнце, а вокруг звезды! И не нужно было бы никуда идти. Сиди себе на этой скамейке, щеки к теплу поворачивай. И ладошки. Они до сих пор никак согреться не могут…»

Мимо промчалась тройка мальчуганов. Широко раскинув руки и натужно завывая, они, упоенные игрой, никого и ничего не замечая, изображали стремительно несущиеся истребители.

Приоткрыв глаза, Варенька проводила их завистливым взглядом. Бывает же у людей счастье. А тут поманило денек и опять пропало… Однако сколько здесь ни сиди, а идти домой все же надо. К тому же сейчас, пожалуй, самое удобное время, чтобы явиться туда. Середина дня. Бабушка ушла в магазины за покупками, тетя Лина и Владимир Григорьевич на работе. Значит, дверь откроет дядя Савва. Появлению племянницы он не удивится. Он знал, что она вернется…

Едва Варенька вышла из сквера, заиграли баяны.

Высокий, строгий на вид милиционер на перекрестке повернул голову. Взгляд его сразу потеплел, и он, останавливая движение, поднял вверх свою полосатую палочку.

Из-за угла выкатила небольшая колонна легковых автомашин.

На передней, с открытым верхом, ехала счастливая невеста. Она была особенно хороша в своем белоснежном легком платье, с огромным букетом цветов в руках.

Рядом сидел жених — красивый, статный парень.

В следующих машинах разместились баянисты, родные, друзья.

Прохожие столпились по краям тротуаров, чтобы полюбоваться молодоженами, улыбнуться им и мысленно пожелать доброго здоровья и большого счастья. Свой путь начинала еще одна семья…

— Никак, мастер с нашего завода, — узнавая жениха, поправил очки солидный мужчина и обрадовался: — Он самый. Наш!.. А вот ее не припомню, вроде не встречал.

— А она наша, — оглядываясь на мужчину, улыбнулась небольшая, еще не старая, подвижная женщина в модном клетчатом платочке. — Ткачиха с Кировской!

— Так, значит, мы с вами теперь как бы родня, — пошутил он.

— Сваты, — в тон ему ответила она.

Оба засмеялись, поклонились друг другу.

Приветствуя проезжающих мимо новобрачных, милиционер лихо вскинул к козырьку фуражки правую ладонь.

Вместе со всеми Варенька тоже любовалась радостной процессией.

Жених и невеста, сознавая, что являются центром общего внимания, чувствовали себя не совсем ловко. Он еще кое-как бодрился, а она уткнула подбородок в букет и украдкой поглядывала по сторонам веселыми, шаловливыми глазами, отчего казалась еще краше.

«Наверное, вот точно так же ехали папа с мамой, — подумала вдруг Варенька. — Все им улыбались, они были счастливы, любили друг друга. Может, до того, как пожениться, отец, чтобы вызвать маму на свидание, под окошком свистел, подобно Николаю. И так же, как Нина, мама хватала со спинки стула шарфик и торопилась навстречу. Все это было, конечно, хорошо, красиво и радостно. А потом… Как они могли забыть все чудесное и прекрасное?..»

Варенька грустно вздохнула.

«Все хорошее надо старательно беречь, — вспомнила она где-то прочитанные строки. — Беречь хорошее! Этого, наверное, не знали папа и мама…»

Как и предполагала Варенька, на звонок вышел дядя Савва. Однако в дом он ее не впустил.

— Что надо? — спросил он строго и подозрительно.

От стыда и унижения ей стало так горько, что она едва сдержала слезы.

— Я вернулась, — покорно и тихо прошептала девочка.