Виктор Баранец - Генштаб без тайн. Книга вторая

Создавалась совершенно дурацкая ситуация, при которой головная организация была напрочь отрезана от самостоятельного информирования общественности. Телефоны дежурной службы Управления информации МО накалялись от звонков российских и иностранных журналистов. А мы откровенно врали людям, говоря им, что «не располагаем информацией», хотя перед дежурным лежала самая свежая сводка Центрального командного пункта Генштаба.

Такую сводку мы обязаны были ежедневно направлять во ВРИЦ. Но перед тем как она попадала туда, ее визировало генштабовское руководство. Происходили забавные фокусы: прежде чем передать очередную сводку на ЦКП Генштаба, оперативный дежурный Объединенной группировки в Чечне визировал ее у своего начальства. Начальство это было хорошо ученое и понимало, что если передать в Москву всю правду о количестве погибших и раненых, уничтоженных единиц бронетехники, то там сделают вывод: если большие жертвы, командиры плохо организуют боевые действия. И потому урезало данные о потерях, которые передавались на Арбат.

На Арбате, в свою очередь, руководствовались той же логикой: большие жертвы — плохо управляем армией. И тоже урезали данные о потерях, прежде чем они попадали во ВРИЦ. А во ВРИЦе тоже занижали данные о потерях. Таким образом происходило многоступенчатое искажение правды о войне. Но ложь была не только с минусом, но и с плюсом. Особенно это проявлялось тогда, когда шли сообщения о количестве погибших или плененных «дудаевских боевиков», захваченного или уничтоженного оружия.

Я уже не удивлялся, когда, например, в сводке, поступившей в Генштаб из Чечни, сообщалось, что уничтожена банда, в которой было 10 человек, а на следующий день в газетах обнаруживал, что к этой цифре каким-то образом «прирос» еще один ноль. А если, например, по нашим позициям наносила внезапный удар группа чеченцев, включавшая примерно 20 человек, то кому-то этого казалось мало, и российского читателя информировали о сражении с двумя сотнями головорезов.

Поначалу даже не был налажен порядок посещения российскими и иностранными журналистами наших действующих частей. Многие из них добывали информацию так, как считали нужным. Часто случалось, что с утра московский газетчик брал интервью у одного из наших командиров в штабе Объединенной группировки, а вечером делал то же в штабе дудаевской армии. Некоторым журналистам в течение дня удавалось побывать по обе стороны фронта и нередко их оценки происходящего зависели от внимания армейского начальства, количества выпитого спиртного или съеденных шашлыков в месте ночевки дудаевского отряда…

Корреспондент газеты «Московский комсомолец» Юлия Калинина или репортер НТВ Елена Масюк добирались до штаба Д. Дудаева и брали у него интервью, а в это время наши офицеры на Арбате все чаще раздраженно задавали вопрос: почему такое «интервью» у чеченского лидера не может взять офицер ФСК или ГРУ?

А по конфиденциальным каналам со всего мира в Генштаб и МИД поступала информация о том, что лидеры и правительства многих десятков стран все чаще и резче высказывают свое негативное отношение к политике Кремля на Кавказе. От одного из знакомых офицеров, служащих в Кремле, я узнал, что посол Великобритании в России Эндрю Вуд явился в Кремль и попросил объяснить, «что происходит».

Убедившись, что деятельность ВРИЦа неэффективна, Кремль и кабинет министров приняли решение изменить организацию информационной работы по освещению ситуации в Чечне. В Управление информации Минобороны поступила конфиденциальная телеграмма, в которой говорилось:

«В соответствии с постановлением правительства РФ службы Временного информационного центра переданы в распоряжение вице-премьера правительства РФ Сергея Шахрая. Теперь информацию о событиях на территории Чеченской Республики будет распространять Пресс-служба правительства РФ, которой руководит Валентин Сергеев».

Однако эта реформация нисколько не улучшила качество информационной работы. Менялись ее дирижеры — фальшь оставалась…

Во время войны ложь и правда становятся сестрами. И тогда информационная война (как составная часть реальной) становится особенно кощунственной. Любое понятие о нравственности исчезает: торжествует циничный принцип — для достижения цели все средства хороши.

Чеченское телевидение показывало передачи «о зверствах русских солдат» с душераздирающими рассказами родственников пострадавших, с соответствующими съемками, подлинность которых невозможно было доказать.

Управление военной контрразведки ФСК РФ Документ

«10 января 1995 г.

По оперативным данным контрразведки, продолжают иметь место факты бесчинства чеченских боевиков в отношении мирных жителей Грозного. 6 января с.г. на одной из улиц города зафиксирован факт сожжения боевиками ребенка 5–7 лет. Причем бандиты совершили убийство в форме солдат российских войск. Убийство записывалось ими на видеопленку. По этому факту Федеральная служба контрразведки располагает свидетельскими показаниями очевидцев убийства…»

Кассеты с видеоматериалами нередко попадали в руки иностранных журналистов, которые с большой охотой пользовались таким материалом.

Попадали такие материалы и в наши части. И порой случалось так, что чеченские пропагандисты побуждали наших офицеров и солдат к безоглядной мести.

В штаб одного из наших авиационных полков попала чеченская пленка: кинокамера запечатлела момент гибели российского вертолета. Пылающая боевая машина разбивается о землю… Обгоревшие трупы летчиков… Хорошо видимый бортовой номер…

Вскоре звено боевых российских вертолетов внезапно ушло на боевое задание.

И мало кто знал, что целью его была месть чеченцам…

Наши специалисты-информационщики часто не использовали выгодные возможности даже там, где они были очевидны. Например, захваченные в плен пакистанский и иорданский наемники были быстро переправлены в тыл наших войск. Но, вместо того чтобы представить российским телезрителям этих иноземцев, взять у них интервью, нашим репортерам лишь дали возможность снять документы наемников, что, естественно, резко снизило эффект и доказательность передачи.

Длительное время на экранах телевизоров командиры чеченских отрядов, уничтоживших сотни наших солдат и офицеров, появлялись в десятки раз чаще, чем российские командиры.

Таковы законы информационной войны: каждая из противостоящих сторон старается утаивать поражения и раздувать даже крохотные победы. Выпячивается лишь то, что выгодно.

Имея доступ к генштабовской информации о количестве убитых и раненых среди наших военнослужащих, я вскоре убедился, что нельзя верить тем данным, которые ежедневно сообщались в наших и чеченских СМИ. Из Москвы звучало: «Жертв среди российских военнослужащих нет». А на столе дежурного по ЦКП лежала сводка о гибели десяти военнослужащих с нашего блокпоста.