Виктор Баранец - Генштаб без тайн. Книга вторая

В начале февраля 1996 года его пригласили на международную конференцию в Мюнхен. Еще до отъезда в Германию сотрудники его аппарата подготовили тезисы доклада, которые Андрей Афанасьевич, что называется, тщательно «полировал»: по регламенту конференции, все, кто желал выступить на ней, должны были предварительно распространить текст своего доклада.

Мне удалось просмотреть текст этого материала, который вызвал у меня, пожалуй, впервые за время работы Кокошина в МО, удивление жесткостью оценок. Говорилось и о возвращении к «холодной войне», если НАТО примет новых членов, и о новом раунде гонки вооружений, и о нарушении Западом своих обещаний не расширяться на Восток после объединения Германии.

Мне показалось, что до этого я глубоко ошибался в Андрее Афанасьевиче, считая его человеком, не способным на смелые заявления. А в докладе — небывалая жесткость оценок, бескомпромиссная защита военно-стратегических интересов России.

В Мюнхене доклад первого замминистра обороны России пошел гулять по рукам участников конференции. У многих, как говорится, глаза лезли на лоб: такой жесткой бескомпромиссности от Кокошина не ждали. Задавленная кризисами, с хиреющей обороной Россия захотела на равных говорить с европейскими грандами?!

Андрей Афанасьевич на трибуне. Зал встречает его, затаив дыхание. Затем очень настороженно слушает его и… недоумевает. Текст распространенного доклада и «живое» выступление — во многом совершенно разные вещи. Исчезло почти все, что вызывало самые острые возражения западников. В перерыве десяток журналистов бросается к Кокошину и интересуется, из-за чего произошла такая странная корректировка. Кокошин поблескивает хитроватыми глазами и отвечает:

— Письменный доклад и устное выступление просто дополнили друг друга…

Но российского оратора не перестают атаковать репортеры:

— Но где же тогда ваша истинная позиция по НАТО?

Кокошин уходит от ответа…

Россия нуждалась в более напористой защите своих интересов, в более серьезных шагах своих политиков. Нам часто не хватало американского нахальства там, где дело касалось российских интересов и авторитета страны.

Многие слишком горячие головы в Генштабе считали, что у нас был отличный противовес, который, дескать, мог заставить прислушаться зарвавшихся натовцев к голосу Москвы. И потому все чаще начинали доказывать, что мы должны и обязаны были засвечивать свой последний и самый мощный козырь — ядерные ракеты. При этом сторонники такой позиции апеллировали к тому, что России отлично подыгрывал президент Белоруссии Лукашенко, заявлявший, что, если НАТО полезет на Восток, он приостановит вывод российских частей РВСН.

Среди генштабовских сторонников жестких мер противодействия расширению НАТО на Восток были и такие, которые предлагали хотя бы блефануть своим тактическим ядерным оружием, пообещав расставить его вдоль западных границ. Предлагались и другие варианты: отказаться от ратификации Договора СНВ-2, выйти из Договора по обычным вооружениям в Европе, снять с себя обязательства не нацеливать ракеты на США и другие страны НАТО…

Наиболее здравомыслящие руководители и аналитики МО и Генштаба остужали горячие головы одним аргументом: такие меры — возврат к временам «холодной войны». Мы словно попали в заколдованный круг. НАТО прет на Восток — «расширяется зона европейской стабильности и мира». Россия хватается за ядерную дубину — «нагнетание военного психоза». А если эта проблема выносилась на повестку дня парламента, то можно было не сомневаться — там коммунисты, эндээровцы, жириновцы и яблочники учинят между собой яростный базар, который в итоге ничем не кончится.

Несчастна страна, в которой парламентарии день и ночь брызжут слюной друг на друга и машут перед носом оппонентов кулаками, когда требуется одна, отвечающая высшим интересам государства, позиция.

Великая трагедия России — политические трепачи и краснобаи. Все знают, что надо делать, куда идти, но никто ничего не делает и никуда не идет.

Политический пустобрех — самая модная и престижная профессия в России конца XX века.

И «одинокий царь в Кремле», умеющий (точнее — умевший) демонстрировать высший пилотаж и железную волю, когда ему надо было спасать собственную карьеру, проявлял почти полную немощь, когда надо было спасать страну от грозящих ей военных опасностей.

Народ ждал от него ответа на тот же сакраментальный вопрос — что делать с НАТО? Несколько раз сказав уже банальное, что он «категорически против расширения блока на Восток», замолчал, уткнувшись в карту новой предвыборной битвы за право оставаться в Кремле.

Точного плана действий от него Россия не услышала. Он думал о выборах. Зато о НАТО думали другие. Слава богу, в России нет недостатка в светлых головах. Главный военный эксперт при правительстве РФ генерал-полковник Валерий Миронов говорил:

— Давайте спросим себя: стал ли мир более стабильным оттого, что Варшавского Договора давно нет, а остался один военный блок НАТО. Увы, не стал. Наоборот, локальные войны и вооруженные конфликты говорят об обратном. НАТО стремится к расширению на Восток, намереваясь взломать так называемую буферную зону и выйти вплотную к российским границам, возможно, с ядерным оружием. При этом НАТО намерен единолично определять, когда и насколько он продвинется и чьи интересы безопасности будут им приниматься во внимание, а чьи — нет. Разумеется, интересы России в расчет не берутся. Один из дипломатов в штаб-квартире НАТО откровенно заявил: «Россия слишком слаба, чтобы что-либо сделать в данной связи… К тому же, когда российская экономика будет перестроена, а армия восстановлена, руские уже привыкнут жить с расширенным НАТО». Напористости подобных стратегов мы должны противопоставлять твердость нашей позиции, отвергающей расширение НАТО.

Мы словно навсегда разучились играть на опережение. В большой политике это неминуемо приводит к трагическим последствиям для государства. Вплоть до того, что ставится под вопрос само его существование…

Чем реальнее становилась угроза продвижения НАТО на Восток, тем чаще наши генштабовские стратеги задумывались над тем, что же можно этому противопоставить.

Но стоило министру обороны Игорю Родионову в своей статье в «Независимой газете» — «Какой должна быть оборона?» — назвать только часть мер даже в качестве гипотетических, как раздалось недовольное ворчание руководства НАТО, Кремля и МИДа.

Происходило что-то странное, словно российское руководство очень боялось чем-то не угодить Западу. Там, на Западе, было что-то гораздо более важное, чем смелое и громкое объявление миру о готовности противостоять надвигающейся на Россию угрозе.