Татьяна Виноградова - Печальные звёзды, счастливые звёзды [антология]

— Ай, не жгите меня! Я же всё рассказала! — испуг помешал бывшей шпионке заметить, что огонь только греет.

Освободившийся Иван успокоил девушку:

— Идея с ритуальным костром интересна, но, пожалуй, подождём до Масленицы. Сейчас ты согреешься, перестанешь орать, и мы всё же попробуем увидеть настоящее чудо.

Огоньки по одному пропадали с одежды Наины, оставляя уютное тепло.

— Неужели вы простили меня? — Было заметно, что согревшаяся девушка пребывала в недоумении. — Почему?

— Все мы в молодости совершаем ошибки. Мне показалось, что ты искренне раскаялась, а не только из-за угрозы замерзания.

Ветров взял девушку за руку и быстро зашагал в сторону поляны, виднеющейся из-за деревьев. Иван не очень верил в рассказы декана — только из его уст он слышал легенду о Птице-вьюге, откладывающей яйца при рождении нового года, даря миру новые чудеса. Волшебное существо высиживало не живых птенцов, а исполнение мечты, но только для тех, кто достоин счастливой сказки.

Всю дорогу к предполагаемому обиталищу птицы Иван не прекращал размышлять, получится ли её отвлечь и забрать яйца. Легенда молчала о том, как выглядит это диковинное существо и понимает ли человеческую речь.

Добравшись до места, магистр не смог скрыть разочарования — заповедная поляна была девственно чиста. Только огромные сугробы барханами сверкали в тишине.

— А где же чудо? Уже почти полночь! — слова Наины были созвучны мыслям Ивана.

— Самое логичное сейчас — проводить Старый год, — предложил Ветров, стараясь не выглядеть расстроенным.

Он достал заветную фляжку с коньяком:

— Шампанского нет, но есть орешки в сахаре на закуску.

В одном из многочисленных карманов магистра прятались крошечные стаканчики-напёрстки и пакетик со сладостями и сушёными фруктами.

— Угощайся, — Иван насыпал девушке на ладонь угощение и подал рюмку с коньяком. — Пусть работодатели в новом году не оставляют тебя умирать в обнимку с ёлкой!

Наина хмыкнула и поддержала тост:

— Согласна! А вам от всего сердцем желаю счастья и исполнительных шпионов, то есть работников! Спасибо, что спасли и согрели, несмотря на мои грехи. Я искуплю!

Они чокнулись и залпом опустошили стаканчики.

— До Нового года всего минута. Сейчас бы к праздничному столу, — помечтала Наина, отлично зная, что придётся всю ночь пешком добираться до снятого домика на окраине леса.

— Тут и магия не поможет, — вставил Иван. — Эх, как же хочется чудес!

Не успел он произнести это, как чудо произошло! Вначале магистр подумал, что началось землетрясение — сугробы на поляне пришли в движение, снег взметнулся. Вьюга поднялась такая, что устоять на ногах было почти невозможно. Наина отчаянно цеплялась за дерево — худенькое тело с трудом сопротивлялось силе метели. Сквозь порывы ветра, кидающего хлопья холодного крошева в глаза, Иван заметил очертания чего-то огромного, возвышающегося над ним.

— А вот и наше чудо! — прокричал Иван, продвигаясь крохотными шагами к птице. В руке он зажал орехи с фруктами: — Хочешь сладенького, Вьюга?

Неожиданно метель стихла, снег начал оседать, создавая новые сугробы.

Ивана ошеломили размеры птицы — её крылья могли покрыть половину поляны. Она казалась живым воплощением снега и льда, блестящим в лунном свете миллионами граней. Когда-то Ветров считал, что жар-птица — самое прекрасное творение природы, но величавая красота увиденного существа заставила магистра поклониться Матери чудес.

Залюбовавшись, он забыл о своём сладком подношении, но птица напомнила, тихонько ткнув в руку огромным клювом.

— Извини, тут на один зуб, — сказал Иван, высыпая всё угощение на лёд.

— Какие зубы у птиц? — прошипела Наина, прячась за спиной магистра.

Птица-вьюга спокойно склевала предложенное и направилась к гнезду, ранее скрытое под телом матери Исследователи осторожно последовали за ней. Дюжина яиц лежала аккуратной горкой на подушке из серебристого пуха. Их скорлупа походила на тонкий голубой хрусталь, поверх которого нанесли морозный рисунок. Изящное произведение искусства, внутри которого чувствовалась жизнь. А мать спокойно наблюдала, словно готовясь оценивать людей. Мысль о том, что декан ошибся, и яйца могут быть настоящими — с живыми птенцами, испугала Ивана. Не мог он отобрать их у матери, даже зная, что выполнит просьбу Олега, заменившего ему отца, и заслужит благодарности и премию от бюро.

Из задумчивости Ветрова вывел голос Наины:

— Это же целое состояние! За каждое не жаль и миллиона долларов!

Птица-вьюга угрожающе расправила крылья, приблизив огромный ледяной клюв к потревожившим её людям. Магистр с ужасом представил, что мать сделает с корыстной девчонкой. Сам он, прожив девяносто четыре года, давно понял, что многие вещи дороже денег.

Пронзительный свист, вырвавшийся из горла птицы, остановил попытку защитить Наину, оглушив Ивана. Он почувствовал, что тело престаёт слушаться, голова пустеет, а сердце замедляется. Полная уязвимость и невозможность сберечь ту, за кого отвечаешь.

Птица лишь коснулась магистра ледяным крылом. На короткий момент он ощутил обжигающий холод в груди, а затем в голове начали сменяться сцены из прошлого. Мечты и желания: наивные детские, глупые инфантильные, разочаровавшие в силу полученных знаний и опыта, сбывшиеся и утерянные — все они пролетели перед глазами, вызывая ушедшие эмоции и чувства.

Дольше всего кружили сцены военного времени — хотелось выжить, спасти, перестать чувствовать боль, выспаться и наесться. А ещё сохранить что-то светлое в сердце, не захлебнуться в крови сражений, выбраться из омута смертей. Жарче этих желаний была только надежда вернуться домой — к Агате.

Иван очнулся, почувствовав горячие слёзы на щеках. Девушка испуганно смотрела на него:

— Слава магии! Вы не отзывались минут пять!

Иван поморщился от громких звуков:

— Всё хорошо, только не кричи на весь лес.

Птица же наклонила голову к яйцам и нежно потёрлась о ближайшее, будто успокаивая маленького жильца внутри. Тут Наина громко всхлипнула, и Иван ощутил неустойчивое плетение магии. Он был готов остановить девушку, но понял, что доверяет ей. Доверяет, как и Птица-вьюга.

Через пару секунд вокруг яиц переливался гранями защитный купол, словно огромный призрачный кристалл красного альмандина. Птице он не мешал, но даже ветер не мог преодолеть преграду.

— Теперь их никто не тронет! Пойдёмте, Иван Константинович, — потянула Наина магистра с поляны. — Пусть чудеса рождаются без свидетелей. Их нельзя красть!

Маг не успел и шага сделать, как птица-вьюга согласно ухнула и резко толкнула одно из яиц по направлению к девушке, а другое — Ветрову. Барьер Наины не сдержал их.