Ольга Неклюдова - Последняя командировка

Теперь Игорь отлично замечал и неуклюжесть ее фигуры, и тяжелую походку, и вспухшие губы. Они с Лизой, встречаясь ежедневно, говорили о пустяках. Он думал с сожалением: «Я мог бы ее полюбить». Однажды вечером, когда Обелины уже легли, он поднялся наверх, в комнату Лизы, постучал и вошел. Две Лизы оказались в комнате: сидевшая на постели была чуть старше; а над ее головой висела картина, на которой Лиза-девочка, в розовом платье и босая, щурила сонные глаза.

Лиза испуганно взглянула на него. Привстала и села опять. Игорь заметил несколько картин, прислоненных к стене.

— Вот они где, — сказал он. — Вы хорошо знали моего отца? Он даже писал вас.

Она молча кивнула.

— Я хочу ’ассказать тебе одну исто’ию, — сказал Обелин и велел Игорю сесть. — Сложная исто’ия, но я надеюсь — она т’онет тебя.

Игорь сел, испытывая смутную тревогу.

— Это касается отца?

— И отца.

Игорь опустил голову.

Они сидели в Лизиной комнате — Лиза была на работе. Обелин привел сюда Игоря, чтобы отдать ему картины. Трудно было взять их у Лизы. Он трусливо выбрал день, когда ее не было дома.

Идя сюда, он не намеревался рассказывать Игорю о Лизе и об отце, но неожиданно для себя рассказал:

— Твой отец любил эту девушку, и р’ебенок…

— Нет! Этого не может быть. Он любил маму. Это неправда!

— Да, он по-своему любил и маму. Но все-таки у нее будет р’ебенок от твоего отца. Б’ат тебе или сест’а… У Лизы нет ’одных. Мы с Аннушкой любим ее, она нам как дочь, но Аннушка очень больна, ты знаешь…

Игорь молчал, и это тревожило Обелина:

— Конечно, я понимаю твои чувства, твою обиду за мать…

Да, все чувства Игоря были вразброд.

— Я хочу побыть один, — сказал Игорь. — Я не знаю… я не могу собраться с мыслями…

— Ладно. Я спущусь вниз. Я много хо’ошего могу ’ассказать тебе о Лизе. Она очень молода — твоя ’овесница — и не так уж виновата. В жизни такие вещи случаются, мой д’уг… Она одинока и беспомощна. Не надо судить ее слишком ст’ого… Они любили д’уг д’уга…

Игорь стоял отвернувшись и молчал. Обелин вышел.

Игорь смотрел на сухие васильки, стоявшие на окне в банке из-под консервов. Потом перевел взгляд на Лизин портрет: «Совсем еще девочка… Как мог отец…» Если бы Дмитрий Николаевич был жив, Игорь не смог бы простить, но он умер…

Его собственное горе соприкоснулось с горем другого существа, стало их общим горем. Эта девушка, ожидавшая ребенка, как и мать его, осталась вдовой. У ребенка не будет отца. Кто поможет ей вырастить его? «Мать никогда не узнает об этом, но я… я…» И он почувствовал себя мужчиной, на помощь которого рассчитывают две женщины.

Обелин вошел в столовую.

Аннушка делала мучительные усилия спросить его о чем-то или что-то ему сказать. Все лицо ее покраснело. С губ срывалось бормотанье, мычанье… Арсений Георгиевич вдруг почувствовал, как напрягаются мускулы его лица, и поймал себя на том, что повторяет гримасы больной, словно и он потерял дар речи. Он нервно провел рукой по лицу:

— Успокойся, Аннушка, я сказал. Кажется, он доб’ый малый и не оставит ее…

Аннушка кивнула и с облегчением откинулась на подушку.

Игорь решил, что будет помогать Лизе потихоньку от матери. Будет посылать ей деньги.

И не только чувство ответственности руководило его решением. Лиза нравилась ему, он много думал о ней, но мысли эти были горькими, к ним примешивались обида и раздражение.

Встречаясь за обеденным столом, они старались не смотреть друг на друга.

Лиза думала: «Теперь он знает. Арсений Георгиевич рассказал. Зачем? Конечно, он хотел сделать лучше, а сделал больно ему и мне».

Игорь видел горестное Лизино лицо и слезы, которые она старалась сдержать.

«Я ведь ничего ей не сказал. Обелин просил не говорить, но она, конечно, догадалась. Бедняжка. Так ли уж она виновата? Да что мне за дело наконец и почем я знаю, что там было и как все было. Вот уеду — и дело с концом».

Накануне его отъезда Лиза сказала, что хочет с ним поговорить. Это было вечером. Они долго шли по городу и вышли к реке. Лиза молчала. Игорю было не по себе. Он догадывался, что Лиза будет говорить об отце, может быть, оправдываться… Но в чем? Ему это было неприятно: «Я не могу и не хочу выступать в роли обвинителя или пострадавшего. Больше пострадала она сама и мама, конечно… Случилось несчастье с ними обеими. И виноват… Почем я знаю, кто виноват, и есть ли тут виноватый… Ну что ж она молчит?»

Они сели на берег, примяв тонкие и мягкие иголочки травы. Игорь видел овал Лизиной щеки, рыжеватые волосы, темную бровь, протянутую к виску. Ее тонкие руки покраснели от грубой работы, от холодной воды. Под летним платьицем уже заметно округлился живот. А колени казались такими детскими… Она вдруг заплакала:

— Он говорил мне: я хочу умереть около тебя. Чтобы ты поддерживала мою голову. Чтобы руки твои были у моих губ. Чтобы я слышал твое теплое дыхание. Так будет, но очень не скоро. А его задушила ледяная вода… Я никогда, никогда его не забуду.

Игорь нахмурился: «Зачем мне-то рассказывать? Мученье…»

Он нащупал у себя в кармане билет.

Лиза плакала.

— Не надо, — сказал он. — Не надо… Никто, никто не осуждает вас… — И добавил смущенно: — Я ничего не скажу маме. Никогда. И я… буду вам помогать…

Лиза перестала плакать.

— Мне ничего не нужно. — И глубоко вздохнула: — Не получилось. А я многое, многое хотела вам сказать.

— Вы напишите мне, — предложил Игорь. — Обязательно напишите. Ведь мне не безразлично… Свежо, пойдемте.

Он встал и подал ей руку, чтобы перейти овраг, но Лиза сделала вид, что не замечает этой нехотя предложенной руки, и прыгнула сама, тяжело и неловко.

Поезд отойдет через две минуты. Обелин стоит на платформе и держит Лизу под руку. Они давно уже так стоят, а Игорь — на подножке.

«Хорошо еще, что есть у нее Обелин».

— Провожающих прошу выйти из вагонов.

— Ну, Иго’ь… Маме самый се’дечный п’ивет.

Обелин обнимает его. Теперь надо проститься с Лизой. Игорь обращается к ней мысленно: «Я хотел бы убрать все камешки с вашего пути». Но не эти слова слетают с его губ:

— Прощайте, Лиза. Желаю вам в этом году сдать экзамены в медицинский.

— Спасибо.

— Прощайте, Лиза. Я…

— Прощайте…

Поезд трогается. Игорь уходит в свое купе. Он видит из окна, как медленно удаляются Лиза и Обелин. Он ведет ее под руку.

«Хорошо, что есть у нее друг — Обелин».

Через месяц пришел денежный перевод на имя Лизы. Она не приняла его.

«…Вот уже два года прошло со смерти Димы и год, как умерла Аннушка. Как время-то летит! Бореньке уже полтора годика. Он сидит около меня на своем высоком стульчике и говорит непрерывно. Ты бы не разобрал ни одного слова, а я его прекрасно понимаю. Рад сообщить тебе, что Лиза выдержала экзамены и поступила в Иркутский медицинский институт. Мы с Боренькой тоже перебираемся на жительство в Иркутск. Как только обоснуемся, я напишу тебе.