Сергей Синякин - Горькая соль войны [сборник]

Витька беспомощно оглянулся на мать.

Вода в Мечетке была мутная и вонючая, она совсем не годилась для питья.

— Не надо! — сказала мать. — Нельзя ему.

— Ему уже ничем не поможешь, — сказал дед. Губы его дрожали.

Потом они шли по степи. Навстречу двигались колонны немцев. Витька подумал, что если немцы выйдут на красноармейцев, то тем будет очень плохо. И еще он подумал, что отец тоже воюет и, может, сейчас тоже лежит под каким-нибудь навесом и просит пить, а ему не дают. От этих мыслей Витьке стало совсем плохо, и он заплакал. Дед взял его за руку и повел за собой. Мать с Валеркой шла чуть впереди. Иногда, поравнявшись с нею, немцы свистели, кричали что-то на своем языке и весело гоготали.

Идти по буеракам было тяжело.

Лишь к вечеру они добрались до Городища, где жила бабушка. Валерка хныкал, он хотел есть.

— Потерпи! — уговаривала его мать. — Скоро придем!

В Городище было тесно от немцев.

Бабушка Зина накормила их скудно — немцы все отнимали. В Городище они прожили около месяца, а потом немцы и здесь стали всех выгонять. Жители Городища шли общей колонной, а мимо них тянулись немецкие военные колонны, которые казались бесконечными. Сила у немцев была такая, что дед начинал сомневаться в победе Красной Армии.

— До Урала гнать будут! — сказал он. — Большую силу немец набрал!

Колонна шла на Мариновку, потом на Кривую Музгу и дальше — на Морозовскую. И все пешком, пешком, пешком. Теперь уже Витьке казалось, что они будут идти вечность. Есть было нечего, братик Валерка быстро ослаб, и его везли на тележке со скарбом, которую катили по очереди, пока хватало сил. Хорошо еще местные жители помогали — давали что бог послал.

В Нижнем Чиру, куда сталинградцы пришли, оказался пересыльный пункт. Немцы огородили территорию колючей проволокой и вопросы с расселением решали просто: молодые — налево, женщины, старики и дети — направо. Молодых парней и бездетных женщин из лагеря куда-то сразу отправляли, и Витька уже понимал, что там, куда их увозят, отправленным людям вряд ли будет лучше.

В Кривой Музге семья Быченко прожила до морозов.

С первыми морозами всех оставшихся в живых погрузили в грузовые вагоны.

Выгрузили их в Белой Калитве.

До войны Витька несколько раз с восторгом смотрел фильм «Если завтра война». Теперь, когда это завтра наступило, он вдруг понял, что война — это мыльный пузырь, в центре которого живут пустота и отчаяние.

Дежурный встал ему навстречу, на ходу надевая фуражку.

— Начальник нужен, — сказал Вовченко. — Дело срочное.

Дежурный сел, без особого любопытства оглядел гостя.

Вовченко был одет привычно, ничто в нем не вызвало интереса дежурного.

— А по какому вопросу? — спросил дежурный.

— По личному, — сказал Вовченко и ни капельки не покривил душой.

Дежурный махнул рукой.

— Нет начальника, — сказал он. — Спать он ушел. Иван Степанович несколько дней не спал, устал шибко. Часа через три приходи.

— Я ждать не могу. — Вовченко тревожила и забавляла ситуация. — Он мне срочно нужен.

— Не буду я его будить по каждому пустяку, — сказал дежурный сердито. — Завтра приходите, с утра. Не горит!

— Черт, — Вовченко растерянно огляделся. — А где у вас сельсовет?

— По другую сторону улицы, — сказал дежурный и показал рукой. — Туда пойдешь, аккурат напротив пожарки будет.

Пожарная часть выделялась башенкой на кирпичном основании. На вышке никого не было, только под порывами ветра временами оживал колокол, ботало негромко позвякивало о металл. Во дворе пофыркивали лошади, краснела помпа на телеге рядом с бочкой воды. Два пожарника играли в карты.

Сельсовет был открыт, но едва Вовченко вошел внутрь, полный мужчина в соломенной шляпе и рубашке с короткими рукавами начал теснить его на выход.

— Некогда, некогда, — нетерпеливо повторял он. — В Бочаровку еду. Завтра все вопросы, завтра!

— Да нет у меня времени! — сказал Вовченко. — Лучше скажите, где начальник милиции живет?

— Где надо, там и живет, — неприязненно сказал председатель сельсовета и навесил на дверь амбарный замок. — Ишь какой, дом начальника милиции ему! Сам должен понимать — война!

— Вот и я о том же, — согласился Вовченко. — Потому и пришел, что война!

— Завтра приходи, завтра, — сказал председатель и скрылся за углом дома.

«Порядки!» — Вовченко покрутил головой и вздохнул.

Неторопливо он пересек улицу. В мутной луже рядом с пожарной частью плавали неторопливые утки. Пожарники, оставившие игру, с ленивым любопытством наблюдали за приближающимся Вовченко. Один из них был совсем молодым, едва ли пятнадцать исполнилось, второй явно достиг пенсионного возраста.

— Бог в помощь! — пожелал Вовченко.

— Здорово, коли не шутишь, — отозвался старик.

— Начальника милиции ищу, — сказал Вовченко. — Срочное дело у меня к нему.

— Так он не здесь живет, удивился молодой. — Рабочая, девять, сразу увидишь — ставни зеленые.

Старик неодобрительно посмотрел на него, пожевал губами, но ничего не сказал.

— Вот спасибочки, — поблагодарил Вовченко. — А то председателю сельсовета тоже некогда, а мне кто-то из начальства край нужен!

Дом начальника милиции он увидел сразу.

Вовченко вошел во двор и постучал в окно. Никто не отозвался. Пришлось стучать долго и громко. Наконец на веранде заскрипела дверь, распахнулась входная, и Вовченко увидел худого мужчину в нательной рубахе и кальсонах. Опухшее лицо начальника было недовольным и обиженным.

— Вы кто? — спросил начальник. — Что нужно?

— Начальник, — сказал Вовченко. — Тебе шпионы нужны?

— Что за ерунда? — возмутился начальник, и в это время Вовченко вытащил пистолет.

Милиционер отшатнулся.

Вовченко протянул пистолет рукоятью вперед.

— Поторопись, начальник, — сказал он. — У меня напарник в лесополосе спит. Этот сдаваться не будет. Не любит он Советскую власть, крепко не любит.

Начальник милиции протянул руку и забрал пистолет. Лицо его порозовело, обретая живость. Сна в глазах уже не было.

— Где? — сказал он. — Сколько вас?

— Двое, — сказал Вовченко. — Не забудь потом сказать, что я сам пришел. Добровольно.

Камджанов спал, когда Вовченко вернулся из деревни.

— Ну что там? — в щелках глаз Камджанова блеснуло любопытство. — Солдат нет? Все тихо?

— Все тихо, — сказал Вовченко. — Солдат нет. На станции уголь разгружают.

— Товарняк, — сказал Камджанов. — Это хорошо. Быстрее смоемся отсюда.

Он встал, стянул гимнастерку без знаков различий, наклонился.

— Полей мне.

— Ниже голову наклони, — посоветовал Вовченко. — Замочишься.

Камджанов наклонился ниже.

— Так? — спросил он.

— В самый раз, — согласился Вовченко и привычно рубанул ребром ладони за ухом товарища. Не зря его немцы учили — Камджанов захрипел и ткнулся лицом в сухую листву.