Гарий Немченко - Отец

Он в каске этой и спать в тот день ляжет, счастливый, и монтажного пояса с себя не снимет, к спинке кровати пристегнется.

На следующий день выцыганит у кладовщика новенький карабин, прицепит его на пояс, будет теперь с ним ходить на танцы. Недаром же про то у монтажников байка есть:

— А зачем ты его на пояс, Коль?

— А чтоб всяка зараза видела!

Конечно, монтажники — аристократы на стройке. Голубая кровь. Гвардия.

Тем более обидно тогда вышло, со значком-то: ни один из этих гвардейцев не успел и пальцем шевельнуть, как этот «штатский» прораб заработал поцелуй знаменитой артистки, да потом еще и сам ей, понимаешь, показал, как целуются у нас на Авдеевской.

И не только это — все для него, казалось, было так же просто, как этот самый значок достать. Все давалось легко.

Не знаю, занимается ли он сейчас, но еще недавно боролся, и это надо видеть, как он выходил на ковер в нашем «Комсомольце», когда там проводили соревнования по самбо.

Его и одетым увидишь, сразу поймешь — парень что надо, а в этой полотняной куртке с красным или зеленым поясом был он, как молодой бог. Он и вообще, пожалуй, слегка пружинит на каждом шагу, но здесь это было особенно заметно, и оттого походка его была слегка тяжеловатой, но сам он выглядел при этом просто несокрушимым. В углу ковра он крепко расставлял ноги, стоял руки в боки, словно в задумчивости, и голова его была слегка опущена, однако не так, не безвольно — в наклоне ее чувствовалась неукротимость, которую он в себе будто бы еле сдерживал. Казалось, именно по этой причине кланяется он, когда называют его фамилию, словно бы через силу, словно бы нехотя… Зато как он вскидывался, когда давали знак сходиться!

Я вот теперь задним числом все ворошу да одно и то же по несколько раз припоминаю и вдруг начинаю понимать что-то такое, о чем раньше и не догадывался. Теперь я, например, понимаю, что все это было не случайно, что в таком выходе был для Эдика четкий смысл, и весь этот ритуал уже как бы гарантировал ему половину успеха. Недаром же всегда казалось, что выигрывает он схватку уже в тот момент, когда пожимает противнику руки, — так уверенно он их пожимал.

А, может быть, так казалось оттого, что схватки его были всегда очень короткими? Слегка нагибаясь вперед, он резко выкидывал перед собой ладони с широко раскинутыми пальцами и замирал так на несколько секунд, потом одной рукой уверенно брал противника за край куртки на загорбке, а второю крепко захватывал рукав, тут же слегка встряхивал противника, как бы желая убедиться, достаточно ли прочно тот стоит на ногах, а потом делал бросок через бедро, и этим дело, как правило, кончалось, и вся разница была в том, сколько усилий в тот или иной раз он для этого приложил…

Сначала все думали что, в общем, ничего удивительного — Эдик занимался в институте и был даже, говорят, чемпионом страны среди студентов — мудрено ли бросать на лопатки наших «ни разу не грамотных» в этом деле авдеевцев? То, что нет ему равного в Сталегорске, считали простым стечением обстоятельств и думали, что спортивная слава Эдика тут же заглохнет, как только попадется ему какой-нибудь «не тюфяк». Но вот построили «Комсомолец», и все крупные соревнования стали проводить теперь не в Сталегорске, а у нас, потом учредили этот приз на кубок земляка-космонавта, и тут уже, что называется, «все флаги в гости к нам», а Эдик продолжает себе бросать на лопатки всех, с кем его только, как говорится, сведет спортивный жребий. После соревнований не раз потом его видели в ресторане с приезжими тренерами, те будто бы звали его туда и сюда, но он никуда не ехал, только посмеивался. Знатоки наши иногда поговаривали: а куда, мол, ему ехать, если так борется, — никакого разнообразия, скука. И в этом, может быть, и была своя доля правды… Но зато как он выходил на ковер! Как потом уходил!

И жизнью, как видно, был Эдик доволен не только в этом спортивном смысле… Это уж я знаю точно, звали его монтажники, но он и здесь только посмеивался, ничего не говорил, и только серые глаза его как будто насмешливо спрашивали: «А смысл?»

Смысла менять место ему, если разобраться, и действительно не было, жилось ему у бетонщиков неплохо, и доказательством тому мог бы послужить новенький «Москвич», на котором Эдик ездил с работы и на работу. Говорили, что машину ему купил папа, но это неправда, просто Эдик получил за несколько крупных «раций» на пятой коксовой, причем — в отличие от многих липовых — его «рации» как раз будь здоров, потому-то и талон на «Москвича» выбил ему у Калинченко сам Карцев, управляющий трестом. Другое дело, что Эдику особенно не приходилось тратиться: спортивного режима он все-таки придерживался, пил мало, а что такое семейные расходы, парень пока не знал.

Из этого можно заключить, что курсировал его «москвичонок» не только до промплощадки и обратно. Видели его и на сопках за поселком, и в кустах на берегу, и просто где-нибудь под луной на обочине, но жениться Эдик пока не собирался, ходила шутка, будто он сказал, что твердо решил подождать, когда Любка Малёнкина догадается, наконец, позвать его сажать с ней картошку…

Для авдеевцев, особенно для наших старичков, это вполне понятная шутка, а для других придется мне кое-что рассказать.

Почему я, во-первых, говорю не Люба там, не Любовь, а именно Любка. Лучше всего, конечно, если б вы ее увидали — тут вам все сразу бы стало ясно… Была она мать-одиночка, красавица и оторвиголова. Говорили, будто одного своего хахаля она выбросила с балкона на втором этаже, хорошо, что хахаль был выпивши, и по этой причине ему, конечно, ничего такого не сделалось. Но этого, вообще-то, никто не смог подтвердить бы вам в точности, а что видели все, так это то, что каждую весну картошку сажала она с одним своим ухажером, пропалывала ее с другим, а выкапывала уже с третьим.

Потому-то Эдик и говорил, что терпеливо ждет своей очереди, и при этом, рассказывают, добавил, что он-то уж своего шанса не упустит, что на Авдеевской-де площадке еще увидят, с кем она будет не только убирать эту самую картошку, но и с кем ее станет есть…

Как говорится, ближе к делу.

Теперь вы себе можете представить, что въедливый Травушкин был для Эдика как заноза. А сроки на конверторном дали и действительно очень сжатые, работа, надо сказать, предстояла адская и, когда начальник управления бетонщиков Всеславский поставил перед Агафоновым задачу во что бы то ни стало найти с куратором общий язык, молодой прораб отнесся к делу со всей ответственностью…

Травушкин не пил, это сразу отпадало, и Эдик терпеливо занялся выяснением других привычек и слабостей старика. Он и сам хорошенько к нему присматривался, и провел настоящий опрос общественного мнения, и то, что он сразу поставил дело на научную основу, не замедлило сказаться: вскоре выяснилось, что Травушкин — страстный рыбак, еще более беззаветный, нежели иной любитель спиртного.