Кирилл Рябов - Пёс

Вернер остановился.

— Слушайте, вы можете объяснить мне, о чём вообще говорите? Я не могу понять ни слова.

— Шутите? — сказал Мориц. — Вы для чего приехали сюда?

Вернер поглядел на часы.

— Встречаю свою девушку. Поезд через пятнадцать минут.

— Вот как, — нахмурился Мориц. — Ага. Очень печально.

— Печально что? Что я встречаю свою девушку?

— То, что вы игнорируете ваш гражданский долг.

— Каким образом? — спросил Вернер.

— Ну, хватит валять дурака! — разозлился Мориц. — У вас совсем память дырявая? В среду было собрание. Наша гимназия, преподаватели и ученики, делегированы встречать беженцев, они приезжают дрезденским поездом. Конечно, это добровольное дело, но, сами понимаете, лучше не игнорировать такие важные мероприятия.

Вернер смутно вспомнил, что в середине недели было какое-то собрание. Но о чём там шла речь, из его памяти стёрлось начисто. После очередной бессонной ночи Вернер беззастенчиво дремал, пока Мориц трепался.

— Дрезденский поезд? — спохватился Вернер. — Моя девушка приезжает этим поездом.

— Вот и прекрасно, — улыбнулся Мориц. — Встретите заодно и её.

— А их зачем? Зачем их встречать? Они что, заблудятся?

— Не острите. Мы должны показать этим людям наше дружелюбие и гостеприимство. Показать, что здесь их ждут, здесь их готовы принять. Что мы готовы помочь им всем, чем можем.

Вернер вздохнул.

— Не пыхтите, лучше купите цветов, — сказал Мориц.

— У меня с собой всего десятка с мелочью.

— О господи Иисусе, да что с вами не так? Вы что, даже своей девушке не купили бы цветов?

— У неё аллергия на цветы, — сказал Вернер.

Мориц закатил глаза, взял его под руку и снова потащил за собой. Они поднялись по эскалатору, прошли через зал и вышли на перрон. Вернер увидел своих коллег по гимназии и учеников.

— Поезд будет через десять минут, — объявил Мориц. — Встаём живым коридором, как договаривались. Когда они пойдут, нужны будут аплодисменты. И приветствия, конечно. «Добро пожаловать!», «Спасибо, что приехали» и всё в таком духе.

— А крендельки? — подала голос фрау Нагель.

— Не волнуйтесь, и цветы, и крендельки будем раздавать на ходу.

«Старику Вилли бы это понравилось. И фрау Кляйбер тоже», — сообщил внутренний голос. «Ладно, понятно, заткнись», — подумал Вернер.

Вскоре показался поезд. Он подъехал к перрону и плавно остановился. Встречающие выстроились. Вернер встал с краю и решил, что, как только увидит Эльвиру, сразу же уйдёт с ней.

— Все готовы? — спросил Мориц.

Двери разъехались, и из вагонов стали выходить люди. Они выходили, выходили и выходили. Казалось, поезд был заполнен под завязку. Вернер пытался высмотреть Эльвиру, но видел лишь смуглых, черноволосых людей в плохой одежде. Они двинулись к выходу.

— Да ты посмотри, — произнёс стоящий рядом Фишер. — Там одни мужики, а дети где? Кому я шоколад покупал?

И правда, среди беженцев не было видно ни женщин, ни детей, ни стариков, а лишь мужчины разного возраста. Они проходили мимо, глядя на встречающих в лучшем случае неприязненно, но чаще враждебно. Каждый был обвешан сумками и рюкзаками. От них пахло потом, грязными ногами и дешёвым табаком. Некоторые что-то друг другу кричали и размахивали руками. Один остервенело чесал задницу через штаны.

Встречающие стали жидко аплодировать, потом фрау Нагель пискляво выкрикнула:

— Добро пожаловать! Спасибо, что приехали.

Вернер высматривал Эльвиру среди других пассажиров. Их было гораздо меньше, чем беженцев. Они медленно шли сзади, словно боясь обогнать эту толпу или смешаться с ней. Между тем фрау Нагель вылезла вперёд и протянула бородатому толстому арабу корзину, в которой лежали домашние крендельки. Араб в ответ стал орать, потом оскалился и показал гнилые зубы.

Вернер решил позвонить Эльвире, сунул руку в карман, но телефона там не оказалось. Он перерыл все карманы, но не нашёл ничего, кроме сигарет, мелких денег, шариковой ручки и складного ножа Boker Magnum.

— Фишер, у тебя есть телефон? Мне нужно срочно позвонить.

— Что? — отозвался Фишер встревоженным голосом.

— Телефон. Дай мне позвонить.

Другой араб стащил с ноги дырявый армейский ботинок и тряс им перед преподавателем этики Ленцем. При этом он показывал пальцем на новенькие Red Wings самого Ленца. Тот лишь кисло улыбался в ответ.

— Дашь ты мне телефон или нет? — закричал Вернер, схватил Фишера за рукав и увидел, что тот совершенно бледен. — Что с тобой?

— Мне страшно, — ответил Фишер шёпотом.

Вперёд вышел Мориц и, улыбаясь как идиот, начал говорить:

— Дорогие друзья, мы очень счастливы видеть вас на федеральной земле…

Гнилозубый схватил корзинку с крендельками и с размаху надел Морицу на голову. Тот, что тряс дырявым ботинком, схватил Ленца за шиворот и, кажется, требовал разуться. Но это было не самым страшным. Двое арабов схватили за руки преподавательницу биологии фрау Лам и стали тискать. Третий задрал ей юбку. Никто им не мешал. Мориц стоял с корзинкой на голове, а когда попытался снять, гнилозубый, смеясь, вернул её на место.

Вернер полез сквозь толпу навстречу плетущимся сзади пассажирам. Из этого ничего не вышло. Сначала его больно ударили в грудь, потом толкнули, и он с трудом устоял на ногах. Толпа арабов, вытесняя встречающих, ввалилась в зал. Вернер выкрикивал имя Эльвиры, но его голос растворялся в общем шуме. Появился Мориц, с таким выражением лица, будто ничего не случилось. Вернер схватил его за руку.

— У вас есть телефон? Дайте позвонить!

Мориц посмотрел на него.

— Думаю, мы свою миссию выполнили. Пора по домам.

— Моя девушка, не могу найти её. Вы видели, что они сделали с фрау Лам?

— Недоразумение, — сказал Мориц. — И фрау Лам вырядилась, будто собралась на мальчишник. Это было опрометчиво.

— Её почти изнасиловали.

— Вовсе нет. Она вырвалась. Я видел.

— Ладно, дадите мне телефон? — сказал Вернер.

Мориц сунул руку в карман, но тут прямо между ними влез бородатый мужик в вязаной грязной шапке и наставил на Вернера нож. Мориц развернулся и невозмутимо пошёл прочь. Бородач обыскал карманы Вернера, забрал сигареты, мелочь и убежал. Пару минут Вернер пытался восстановить дыхание. Потом побежал назад к перрону. Там никого уже не было. Только корзинка и растоптанные крендельки на асфальте. А ещё лужица крови. «С Эльвирой ещё в поезде расправились», — сказал внутренний голос. «А может, она выбралась на улицу, — подумал Вернер. — Сраный телефон, куда он делся?!»

Вернер пошёл назад, наступая на разбросанные цветы. Он пробежал через зал, спустился по эскалатору на нижний уровень. Арабы, собравшись в большую толпу, выбирались на улицу, грубо отталкивая любого, кто попадался на пути. Люди обескураженно глядели им вслед. Несколько павильонов было разгромлено. Вернер опустился на лавочку, чувствуя себя так, будто разгрузил вагон щебня. Рядом сидела женщина, она тихо плакала, закрыв лицо руками. Светлые волосы были растрёпаны. Вернер заметил глубокую царапину у неё на ладони. Ему дико хотелось спать. Он достал упаковку бумажных платков и протянул женщине. Она не обращала внимания. Вернер тронул её за локоть. Женщина вздрогнула и уставилась на него безумным взглядом. Это была Ингрид. Его бывшая. Любительница травки и гей-порно. Она вытащила один платок и громко в него высморкалась. Потом вытащила ещё один платок и вытерла глаза.