Натан Энгландер - Министерство по особым делам [Литрес]

Двести шестьдесят четвертый кабинет оказался заперт. Они постучали туда, потом – в соседнюю дверь. Подождали пару минут, постучали снова и медленно пошли назад к коридору, где восседал мужчина в шляпе с птичьими перьями.

Им как-то удалось проникнуть в вестибюль с другой стороны и подойти к мужчине сзади. Чтобы просочиться, им пришлось задвинуть ящик стола. При их появлении молодой человек не вздрогнул и вообще никак на них не отреагировал. В одной руке он держал внушительный кусок сыра проволоне, в другой – ножницы. Он разрезал сыр напополам, потом потянулся за линейкой и куском хлеба.

– Там заперто, – сказала Лилиан. – В комнате двести шестьдесят четыре никого нет. Мы стучали, никто не открыл.

– Естественно, – сказал мужчина. – Это мой кабинет, а я сижу здесь.

– Вы, что же, нас… – начала Лилиан.

– Я вас что? – спросил мужчина, невозмутимо намазывая хлеб маслом.

– Послали искать ваш кабинет, а сами сидели здесь?

– Я работаю не покладая рук! – завопил мужчина. – Имею благодарности за стойкость и отвагу!

Он положил один кусок хлеба на другой и получился сэндвич. Кадиш даже подумал: уж не скрепит ли он две половинки степлером?

– У вас обеденный перерыв? – спросила Лилиан.

– Перекус, – уточнил мужчина. – Кто же обедает в коридоре? Надеюсь, я могу рассчитывать на большее.

Лилиан едва сдержалась, чтобы не накричать на него. Ей хотелось разодрать его в клочья. Кадиш вытащил носовой платок, обтер лицо.

– То есть вы вернетесь в комнату двести шестьдесят четыре? – спросил он.

– Когда перекушу.

– Нам ждать вас там?

– Нет, – сказал мужчина. – Не ждите. – Он откусил сэндвич и, не прожевав, обратился к Лилиан: – Не стоит показывать ненависть. Когда она у вас на лице написана, это не вдохновляет.

– Вы меня неверно поняли, – сказала Лилиан.

– Возможно, – он не стал спорить. – Так или иначе, перейдем к делу. – Он указал на них сэндвичем. – Речь идет об обязательной воинской повинности?

– Нет, – сказал Кадиш.

– Пересчет налогов? Налогами я не занимаюсь, ни старыми жалобами, ни новыми. Отсрочкой от военной службы – тоже.

Лилиан предоставила отвечать Кадишу. А сама смотрела на столешницу и думала: почему при любых коллизиях, пусть даже самых несущественных, людей разделяет стол – словно, не будь стола, в конце каждой встречи того, кто слабее, задушили бы. А что, вполне возможно. Она была готова задушить этого типа.

– Ни то ни другое, – сказал Кадиш чиновнику. – С чего вы взяли?

Мужчина был явно озадачен.

– С того, что я этими вопросами не занимаюсь, – ответил он. – Но именно с этими вопросами всегда посылают ко мне.

– У нас пропал сын, – объяснила Лилиан.

– Этим мы занимаемся, – сказал мужчина. – Это к нам.

– И вы хотите заняться нашим вопросом прямо в коридоре, когда перед вами нет ничего, кроме сэндвича?

– На полный желудок работается лучше, чем на пустой.

– В таком случае, – сказал Кадиш как можно вежливее, – мы просим вас о помощи.

– Сын, – повторил мужчина. – Сколько ему?

– Девятнадцать, – ответил Кадиш. – Его зовут Пато. – Потом, вспомнив, где они находятся, добавил: – Пато Познань.

– Он отсутствует более семидесяти двух часов?

– Да, – сказал Кадиш.

– Если гражданина задержали по делу, связанному с национальной безопасностью, на него открывают досье, копия поступает мне и сорок восемь часов находится у меня, чтобы мы провели юридические действия через Министерство по особым делам, отдельно от Министерства юстиции и судов (копию досье мы получаем как раз от них). Затем, принимая во внимание, что на доставку может уйти двадцать четыре часа, то есть после трех рабочих дней, досье закрывается и уходит в архив. Я не должен вам об этом говорить, но говорю. Вам повезло, что вы общаетесь со мной во время перерыва. Я раскован, сейчас я человек как человек. Архивы внизу, под этим самым зданием, а оно основательно уходит вглубь. – Он умолк, откусил сэндвич. – Как в Национальной библиотеке. Как в любом здании, где хранилище внизу. Досье можно извлечь так же, как из библиотечного хранилища.

– Как? – спросил Кадиш. – Я никогда в хранилище не был.

– Никогда не были в библиотеке? – Кадиш кивнул. – Заполняешь требование. Опускаешь его в трубу, по трубе оно уходит вниз, там им занимаются бледные как смерть клерки, сосланные в архив. – Он засмеялся. – Вы рыдаете из-за того, что прогулялись до запертого кабинета, так вот – здесь еще земля обетованная. Мы – бюрократы добра и света, внизу – бюрократы преисподней. Сколько нужно времени, чтобы найти досье там – никто не знает. Ну а если все-таки его найдут, там есть маленький лифт, как для людей, только совсем крохотный, для досье. И бумаги везут наверх, как каких-нибудь ВИПов. С людьми мы в Министерстве, может, и обходимся кое-как, но с досье – никогда. Их мы не возим с отбросами общества. Им не приходится мотаться по лестницам. У них есть собственный лифт, где они в целости и сохранности.

– И когда же… – начала Лилиан.

– Если требование отправить до одиннадцати утра, досье обычно поднимают к одиннадцати на следующий день. Но если требование уйдет после обеда, оно вообще может потеряться.

– То есть завтра нам надо… – сказала Лилиан.

– Завтра вам ничего делать не надо. Это уже моя работа. Я же вам объясняю. Вы оставляете мне habeas corpus …

– У нас его нет, – прервала его Лилиан.

– Нет? Вас послали сюда без habeas corpus ? Сюда без него никто приходить не должен, даже тех, кто при habeas corpus , второй раз сюда не пускают.

– Будь у нас habeas corpus , – вставил Кадиш, – зачем нам к вам приходить?

Лилиан взглянула на мужа. Он говорил дело. И впрямь, зачем?

– Видимо, получилось вот как: оба досье – оригинал и копия – существуют, полиция свой отчет написала, habeas corpus получен, но задержанного отправили не туда. Это уже не ко мне, хотя, бывает, посылают людей и сюда.

– И что нам делать? – спросила Лилиан.

– Что вам делать? Вы получаете нужные документы – или не получаете нужные документы нужным образом – и заводите досье. Каких результатов можно ждать, если вы пришли с пустыми руками? Пришли ни с чем, да еще в обед. – Тут он поправился: – В перекус. – Он открыл нижний ящик стола и извлек оттуда бутылку кока-колы. – Так или иначе, путаница произошла не из-за меня, из-за другого сотрудника. В следующий раз уточните – туда ли вас посылают?

– Гореть вам всем до одного в аду, – сказала Лилиан. Сказала не агрессивно, а как бы констатируя факт, и чиновник, похоже, так ее слова и воспринял.

– Страна воюет, – сказал он. – И мы делаем все, чтобы победить. Все, что для этого нужно. – Он приложил бутылку крышечкой к краю стола, стукнул по ней кулаком. Крышечка отлетела, из бутылки донеслось шипение. – Когда в стране наведут порядок, победители сами выберут себе судьбу. Не думаю, что кто-то из нас в награду выберет ад. Найдем что-нибудь получше. Посимпатичнее.