Натан Энгландер - Министерство по особым делам [Литрес]

– А вы? – спросила Лилиан.

– Я работала при настольной лампе, ну и выдернула вилку из розетки, встала в темноте на колени и – я уже говорила – так до утра и простояла: все молила Бога, чтобы в булочную вошел ваш сын.

Кадиш снова побежал домой – собрать бумаги, прихватить сумку Лилиан, позвонить адвокату Телло – может, что-то подскажет? Лилиан с ним не пошла: ей не хотелось расставаться с булочницей.

Булочница пошла за новым фартуком, принесла два, и они открыли магазин вместе. Лилиан пришлась по душе придумка булочницы, и всякий раз, когда открывалась дверь и звякали колокольчики, Лилиан казалось, что сейчас развинченной походкой войдет Пато. В ожидании Кадиша Лилиан принимала заказы, заворачивала товар в бумагу. И когда она, скрепив сверток скотчем, передала очередному покупателю его завтрак, ее вдруг осенило: она поняла, в чем их проблемы, по крайней мере, отчасти. В этой проклятой стране все упаковывают, как рождественский подарок, хоть ватные тампоны, хоть кусок мыла, хоть рогалики, вроде тех, которыми она только что снабдила покупателя.

– Край красивой упаковки, – сказала Лилиан. – Что ни возьмешь, сулит надежду, а развернешь – пустышка.

Булочница только кивнула и открыла кассу – дать сдачу.

В Министерстве юстиции кишмя кишели деловитые, недружелюбные чиновники, они четко отвечали на вопросы. Впечатление складывалось такое: то, с чем люди сюда обращаются, заслуживает внимания и подлежит рассмотрению. Конечно, это тоже государственное учреждение, но оно явно работало эффективнее. Куда ни глянь, везде кипела работа. Какая-то чиновница, с виду старая дева, отвечая на вопрос Лилиан, даже улыбнулась. Настроение в очереди было едва ли веселее, чем в Министерстве по особым делам, но очереди люди ждали иначе. Здесь на лицах не было такой безнадежности, как там – мол, хлопочи не хлопочи, дело гиблое.

Перед тем как повернуть табличку в витрине магазина, булочница собрала кожаную сумку – налила в термосы мате, собрала пакеты с выпечкой, которой хватило бы и на десять человек.

– Думаешь, мы так проголодаемся? – спросила Лилиан.

– Там не только вы будете ждать. Пусть и другие подкрепятся.

С той минуты, как они вошли в Министерство юстиции, булочница не сказала ни слова. Не предлагала незнакомым выпечку. Стояла как истукан, прижав к груди сумку. В булочной она вела себя раскрепощенно: видимо, признание придало ей сил – она освободилась от мучившей ее тайны, поступила как дόлжно. А в Министерстве юстиции она просто окаменела.

Лилиан хотелось сказать булочнице: не паникуй. Похоже, одним визитом не отделаешься. Прежде чем она сможет дать показания, ей придется посидеть тут с ними.

И когда сурового вида мужчина в костюме гробовщика подошел к ним и молча увел булочницу с собой, Лилиан удивилась.

– Спасибо, – Лилиан едва успела протянуть руку, чтобы погладить булочницу по спине.

Пока булочница отсутствовала, у Лилиан тряслись руки: ведь сейчас говорят о Пато, наверное, заводят дело – вдруг Пато, как объяснил человек с птичьими перьями, вернут из тьмы на свет? Она сидела и дрожала. Кадиш не отходил от нее, в кулаке он зажал пустую пачку сигарет.

Кадиш хотел было вытянуть ноги, но тут увидел булочницу – та быстро шла по залу, явно намереваясь обойти их стороной. Даже издалека Кадиш заметил, что лицо ее посерело, со лба стекал пот. Он толкнул Лилиан, она обернулась. Нашла глазами булочницу, и та не удержалась, зыркнула в их сторону, встретилась взглядом с Лилиан, зажала рот рукой и чуть не бегом рванула из комнаты.

Лилиан не держала на нее зла. Ведь булочница вполне могла от них отвернуться, как остальные. Могла бы сказать, что никакого Пато знать не знает, а она его помнила.

Кадиш открыл крышку сумки с мате, оставленную булочницей, сумка эта была как подарок. Лилиан еще не успела прикинуть, что им делать дальше, а человек в черном костюме уже вернулся, неся планшет с зажимом для бумаги.

– Нам с вами надо кое-что уточнить, – сказал он бесстрастно. – И вам следует заполнить бланк заявления и подписать.

– Вы завели дело? – спросила Лилиан. – Мы получим habeas corpus ?

Мужчина опустил планшет, виновато посмотрел на Лилиан.

– По вашему заявлению будет проведено расследование. Если ваше заявление признают обоснованным, вам выдадут habeas corpus .

– Вот прямо так? – спросила Лилиан.

Мужчина повернул к ней планшет.

– Заполните, – сказал он, – и подпишите.

Густаво казалось, что они только и делают, что обнимаются. Стоит Лилиан явиться в контору, как они с Фридой заключают друг друга в объятья. Густаво только что вернулся с делового обеда, на ногах держался не слишком твердо. А тут – на тебе – эти двое стоят, прижавшись друг к другу, и Фрида воркует:

– Это хороший знак. Все кончится хорошо.

– Он вернулся? – спросил Густаво.

Женщины опустили руки. Своим вопросом Густаво озадачил Лилиан. Разве ответ не очевиден? Да Фрида подскочила бы на постели от радости, если б во сне увидела, что Пато вернулся. Фрида села за свой стол, Лилиан пошла к своему.

– Столько дел накопилось, – вот и все, что она сказала.

Густаво почесал за ухом.

– Лилиан, – позвал он. Лилиан подняла голову.

– Это же надо, чтобы человек так изменился! Всего-навсего нос, но ты день ото дня выглядишь все красивее. – Густаво пнул батарею. – Поговорим у меня в кабинете?

– О чем?

– Это личное дело, – ответил он.

– Я же все расскажу Фриде. Сам знаешь, у нас друг от друга секретов нет.

Густаво еще раз пнул батарею, потер шею, всем своим видом показывая, как ему тяжело.

– Тогда встань, – попросил он. – По крайней мере, встань и подойди ко мне.

Лилиан подошла.

– В чем дело, Густаво?

– Сейчас не самое подходящее время заваривать кашу. – Густаво помолчал, ожидая, что Лилиан его прервет. – У нас есть влиятельные клиенты.

– Есть, – подтвердила Лилиан. – У тебя солидная репутация. Разрулил много деликатных дел. На высшем уровне.

– Ты не только свою жизнь ставишь на карту, – заметил Густаво. – Из-за тебя всем нам не поздоровится.

– Из-за меня? – переспросила Лилиан. – Ты правда так считаешь?

– Мне звонил генерал. Ты украла его карточку. У меня.

– А они украли младенца. И кто-то украл моего сына.

Густаво покачал головой.

– Ты же знала, что генерал этого так не оставит.

Лилиан смотрела на него не мигая.

– Знала же, – повторил Густаво.

Они стояли, сверля друг друга взглядами.

– Тебе придется это сделать самому, – сказала Лилиан. – Тут такой случай, когда сделать это за тебя я не могу.

– Я ему обещал, – сказал Густаво.

– Работа мне нужна, Густаво. Без нее моей семье не прожить. Нас выбросят на улицу.