Чжан Мэн-лян - Годы бедствий

— Ты скажи, что тебе надо?

— Раз я смог увидеть вас, то теперь мне и смерть не страшна. Постарайся воспитать детей так, чтобы они выросли настоящими людьми. Когда они вырастут, они смогут отомстить за нас с дочерью!

— Ты в тюрьме, — снова разрыдалась Юй-чжэнь. — Как я буду теперь одна с двумя детьми? Ведь нам без тебя не прожить!

— Ты меня в расчет уже не бери, — покачал головой Тянь-бао. — Жив я или мертв — сейчас уже не имеет значения! А вы не должны погибнуть с голоду. Выходи вторично замуж, сможешь тогда и детей вырастить. А я, если умру, то и в загробном мире буду благодарить тебя!

Слова о смерти и вторичном замужестве больно отозвались в душе Юй-чжэнь.

— Да ты успокойся! — стала она уговаривать мужа. — Я при жизни принадлежу семье Чжан, и после смерти моя душа также будет принадлежать моему мужу! Я буду молиться, чтобы тебя выпустили! А если ничего не поможет, я все равно не буду тебя срамить! [31]

Тянь-бао был умным человеком.

— Ты не должна предаваться отчаянию, особенно сейчас! — тихо сказал он ей. — Смотри, ни в коем случае не отрезай себе все пути в жизни. Небо, ох, как высоко, а ведь ты еще и беременна!

Юй-чжэнь хотела ему что-то ответить, но надзиратель оттащил ее от окошка. Она в последний раз бросила взгляд на мужа и громко разрыдалась. Выйдя из тюрьмы, они вместе с поджидавшим их стариком отправились обратно в ночлежный дом.

Когда они возвратились, уже было совсем темно. Юй-чжэнь очень беспокоилась, что старик за день очень утомился и проголодался. Она купила лепешек и овощей и дала ему поесть. Он не стал отказываться. Проголодались и дети — дети остаются детьми. Только Юй-чжэнь удрученно сидела на кровати и не притронулась к еде. На душе у нее было тяжело, как никогда. Грудь ее горела, глаза слезились. Все тело словно одеревенело. А в голове теснилось множество мыслей. Она вспомнила семью своих родителей, у нее было три брата, но все погибли во время войн между чжилийской и мукденской кликами [32]. С тех пор их семья стала вымирать. Она вспоминала всю свою жизнь. Сорок пять лет жила она в этом мире — сорок пять лет бурь и тревог. На ее долю выпало огромное количество больших и малых невзгод, она всю жизнь терпела несправедливость и до сегодняшнего дня отчаянно боролась за жизнь, обливаясь кровавыми слезами. Она никогда не носила новой одежды, ни разу не наелась досыта. В двадцать лет она вышла замуж за Чжан Тянь-бао. Жили они мирно. И как бы ни была тяжела их жизнь, они вместе переносили все невзгоды, любили и поддерживали друг друга и никогда не чувствовали себя одинокими. Вместе трудились, вместе радовались, вместе страдали. Позже у них родились дети, и жизнь приобрела новый смысл. Перед ними забрезжил свет надежды. Какие ни были в семье трудности, но детей никогда не обижали. Надеялись, что вырастят детей и жить станет легче. Они думали хоть в старости пожить спокойно.

А что получилось? Фэн-цзе обманом продали в публичный дом, и она покончила с собой. Мужа искалечили и посадили в тюрьму. Семь лет каторжных работ, как это вынести! Как ей теперь жить с детьми? Деньги вот-вот кончатся, и тогда останется один выход — идти нищенствовать. Разве это жизнь? А как спасти мужа? Она не знала, что лучше в ее положении: жизнь или смерть? Она не знала, что делать, и думала, думала… без конца.

— Ты успокойся, — начал уговаривать ее старик. — Покушай немного. Человек — железо, а когда поест — сталь. А ты скоро родить должна, смотри не погуби будущего ребенка. Давай вместе все обсудим, только сначала покушай.

— У меня уже сердце травой заросло! — вытирая платком лицо, ответила Юй-чжэнь. — Вы подумайте сами: муж в тюрьме, я с двумя детьми оказалась вдали от дома, без одежды, без денег. Остается только идти побираться, но разве это выход?

Старик кивнул головой, тяжело вздохнул и не проронил ни слова.

— Мама! — погладил ее по руке Сяо-ма. — Ешь, тебе обязательно надо покушать! А то уже все остыло…

Юй-чжэнь погладила сына по головке и взглянула на него глазами, полными тоски и горя.

— Мама не голодная, сынок. Ты сам ешь. Мама разве может сейчас кушать? Глупыш ты мой! — она снова повернулась к старику: — Можно как-нибудь спасти Тянь-бао?

Старик покрутил усы и печально ответил:

— Способ есть только один: деньги. Они могут и духов заставить вращать мельничный жернов.

— Но где же их взять? — понурив голову, произнесла Юй-чжэнь. — А без денег ничего нельзя сделать?

— Нет! В этом мире с деньгами и подлец — господин, а без денег и благородный человек — козявка! Поэтому-то люди и говорят, что чем человек беднее, тем больше у него несчастий. И они правы!

— И даже смерть не поможет? — сетовала Юй-чжэнь.

— Как? — непонимающим голосом спросил старик.

— Дело приняло такой оборот, что любыми средствами надо выручать мужа… Если дети не останутся сиротами, то мне и смерть будет мила!

— Ладно! — старик поднялся и голосом, полным возмущения и гнева, произнес: — Если ты действительно полна решимости и можешь выручить мужа, то борись насмерть с семьей Лю!

— В судах у них везде свои люди, нам их не осилить!

— Я напишу тебе еще одну жалобу — в Верховный суд. Потребуем, чтобы Тянь-бао оправдали, а Лю У и Чжао Лю осудили!

Эти слова приободрили Юй-чжэнь. Она воодушевилась и, согласно кивнув головой, сказала:

— Хорошо! Я решила! Завтра вместе с детьми пойду прямо домой к этому негодяю. Что из этого получится — не знаю, но не отступлю до конца! Вы только напишите мне жалобу.

В тот же вечер старик написал ей новую жалобу и, отдавая ее Юй-чжэнь, с беспокойством сказал:

— Боюсь, что получится слишком большой скандал!

— Самый большой скандал не хуже смерти! Если из-за этого Лю я вынуждена умереть, то и я ему устрою «хорошую жизнь»!

Юй-чжэнь была сильно возбуждена, но лицо ее оставалось спокойным. После ухода старика она даже не плакала. Повернувшись к сыну, она сказала:

— Пойди позови хозяина.

Хозяин пришел быстро и с улыбкой произнес:

— Слушаю вас.

— Сяо-ма, маме нужно с хозяином поговорить, а ты пока с сестричкой пойди погуляй, только смотри не попади под коляску!

Когда Сяо-ма с Шунь-мэй вышли, Юй-чжэнь спросила:

— Опиум здесь можно купить?

— Опиум — товар запрещенный, его можно купить только у японцев, а здесь, в китайских кварталах, его ни у кого нет. Но там он дороже.

— У меня сильные боли в животе, без опиума не обойтись. Прошу тебя, купи мне на юань…

Хозяин взял деньги и ушел, а вскоре прибежали Сяо-ма и Шунь-мэй. Юй-чжэнь прижала к себе Сяо-ма и долго смотрела в его маленькое, худенькое личико, в его глаза. Ее сердце бешено колотилось в груди. Ей хотелось утешить ребенка, но она боялась, как бы он не догадался о ее намерениях.