Чжан Мэн-лян - Годы бедствий

— Ай-яй-яй! — закричал Лю Сяо-у. — За что ты меня бьешь?

— Брось дурачка разыгрывать! — закричал Ван Шэн, выворачивая ему сзади руку. — Ведь ты донес Жирному Вану?

— Это не я! Я ничего не знаю! — отпирался Маленький Босяк.

Дав ему еще одну затрещину, Сяо-ма снова опросил:

— Так скажешь правду или нет?

— Ай-яй-яй! Человека убивают! — Лю Сяо-у старался громким криком привлечь внимание учителя Вана.

— Если ты будешь кричать, так я и вправду убью тебя! — пригрозил Маленькому Босяку Ван Шэн. — Не скажешь правду — всю морду раскровеним! — и он занес руку над ним.

— Ай! Не бейте больше, это сделал я, я!

— Почему ты гад такой? Будешь еще ябедничать! — не удержавшись, снова ударил его Сяо-ма.

— Говори! — подступился к нему ближе Ван Шэн. — Будешь еще болтать?

— Нет, — не выдержал Лю Сяо-у, — нет, не буду больше доносить…

Услышав мольбу о пощаде, ребята опустили руки. Сяо-ма предупредил его:

— Если об этом узнает Жирный Ван, то береги свою морду!

После этого Маленький Босяк не осмеливался больше ябедничать учителю Вану.

За последнее время лицо Сяо-ма еще больше пожелтело, он сильно похудел, из-под растрепанных волос торчали большие уши, на шее ясно обозначились сухожилия. Его тело покрылось плотным слоем грязи, и кожа неудержимо чесалась. Сяо-ма мало чем отличался от трубочиста. На улице стояли сильные холода, а одет он был только в рваную курточку и брюки, насквозь продуваемые ветром. Опорки на его ногах держались только с помощью веревок, из носков вылезали голые пальцы, а сзади виднелись пятки. От холода руки и ноги Сяо-ма постоянно были багрово-красными. Стоило ему выбежать на улицу, как пронзительный северный ветер тут же прохватывал его до мозга костей. Он чувствовал, что долго так не выдержит, и все чаще стал думать о побеге, но возможности пока не представлялось.

Так прошла зима. Наступили первые весенние дни, а вместе с ними в городе началась эпидемия оспы, которая сразу же захватила и исправительный дом. Детей никто не лечил, никто за ними не ухаживал. С высокой температурой они лежали друг около друга на нарах. Некому было даже подать им воды, и многие умирали от жажды. Некоторые разбивались насмерть, в бреду падая с высоких нар на каменный пол. Как-то больная пятилетняя девочка в беспамятстве стала громко звать отца и мать. Прибежавший на ее крики Жирный Ван хладнокровно убил девочку двумя ударами своей трости. Мертвых детей никто не хоронил — их просто сваливали в мусорные ящики и выбрасывали на помойку у задних ворот, где целыми днями бродили бездомные собаки.

Общежитие школьников превратилось в настоящий ад. Стоило открыть дверь, как из комнаты доносились леденящие кровь стоны. По ночам, лежа в кромешной тьме на холодных нарах и слушая стоны товарищей, Сяо-ма дрожал от страха. Он боялся глубоко вдохнуть стоящий в комнате затхлый, вонючий воздух. «Если так пойдет и дальше, — думал он бессонными ночами, — то здесь никто не выживет. А если я здесь помру, то кто же отомстит за меня и за нашу семью? Надо выбираться отсюда, хотя бы даже с риском для жизни!» И снова его мозг лихорадочно начал искать выхода, но из этого железного исправительного дома трудно было убежать, даже если бы у Сяо-ма неожиданно выросли крылья!

Ван Шэн и Чжао Сэнь также были сильно напуганы, и вот они снова собрались втроем.

— Надо удирать! — говорил Сяо-ма. — Сегодня не убежим — завтра нас уже выбросят на свалку!

— Как же тут убежишь? — с сомнением произнес Чжао Сэнь. — У ворот стоит охрана, по верху забора пропущен электрический ток. А если побег не удастся и нас поймают, то нам определенно конец!

— Лучше умереть от электрического тока, чем быть брошенным на съедение собакам. Неужели мы будем сидеть сложа руки и ждать смерти? — поддержал товарища Ван Шэн, но и он не мог предложить ничего конкретного. Ребята были угнетены мыслью о неминуемой смерти.

Наконец Сяо-ма, кажется, нашел выход. К северу, в той стороне, куда выходило слуховое окно, расположенное высоко в задней стене общежития, находилась прядильная фабрика. Если пролезть через это окно и удачно спрыгнуть вниз, то можно убежать. Правда, при этом также можно очень сильно разбиться или, чего доброго, вообще не встать после такого прыжка.

Сяо-ма сказал об этом Ван Шэну. Тот «хоть и склонен был рисковать, не согласился с Сяо-ма, считая этот способ почти безнадежным. Тогда Сяо-ма решился один попытать счастье. Когда утром прозвучал сигнал к началу работы, он с тревожно бьющимся сердцем вышел на плац. Как только Длинноносый закончил перекличку, Сяо-ма крикнул:

— У меня живот болит, разрешите отлучиться?

Длинноносый скосил на него глаза и ответил:

— Хочешь увильнуть от работы? Не выйдет!

— Нет никакого терпежу, — прокряхтел Сяо-ма и начал расстегивать брюки.

— Жрать надо поменьше! — закричал Длинноносый. — Убирайся отсюда!

Сяо-ма тихо пробрался в общежитие, захватил с собой заранее приготовленные клещи, забрался по лестнице к окну, раскрыл его и выглянул наружу — вокруг не было ни души. Прислушался — все спокойно. Тогда он вынул клещи и начал сдирать решетку. Когда образовалось достаточное отверстие, он высунул голову, посмотрел вниз и вздрогнул — до земли было не меньше двух чжанов [43]. Сяо-ма растерялся: если не прыгать, то все равно решетка уже сорвана и все станет известно, а прыгнешь — тоже ничего хорошего. И он решился: «Лучше уж разбиться насмерть, чем подохнуть здесь!» Он поплотнее запахнул на себе курточку, закрыл глаза и прыгнул вниз. Сяо-ма упал на поломанную бочку и тут же потерял сознание. Пришел он в себя не раньше, чем через полчаса. Сяо-ма раскрыл глаза: перед глазами все расплывалось, от сильной боли он не мог пошевелиться, даже вздохнуть было трудно. Глаза снова застлала кровавая пелена, он почти в бессознательном состоянии ощупал голову: по рукам потекла кровь. «Умер я, что ли? — подумал он. — Но тогда почему я чувствую боль?» Он не успел еще этого уяснить себе, как к нему подбежали охранники.

Окончив работу, ребята не нашли Сяо-ма и бросились, испуганные, на поиски. В общежитии они сразу же заметили раскрытое слуховое окно. Поднявшись к нему, ребята увидели беспомощно лежавшего на земле Сяо-ма. Кто-то тут же поспешил доложить о случившемся учителю Вану.

Услышав, что Сяо-ма разбился, его друг Ван Шэн очень испугался. Он боялся, что Сяо-ма теперь уже не жить: если он и не разбился насмерть, то его здесь добьют. Ван Шэн то взбирался к окну, то бежал во двор узнать новости — он был в смятении.

Узнав о побеге Сяо-ма, Жирный Ван рассвирепел и велел немедленно разыскать его. Подбежав к распростертому на земле мальчику, охранники увидели, что он без сознания. Несмотря на это, они схватили его за уши, подняли и начали бесчеловечно избивать ремнями. Сяо-ма обхватил руками голову и снова рухнул на землю. Его били до тех пор, пока не лопнули ремни, и только тогда втащили во двор и бросили на землю у двери в учительскую. Сяо-ма снова потерял сознание.