Чжан Мэн-лян - Годы бедствий

Ван приказал отлить его холодной водой. Когда Сяо-ма пришел в себя, он стал бить его плетью. У Сяо-ма во многих местах полопалась кожа, все тело кровоточило, он уже не мог пошевелить ни рукой, ни ногой и бессильно лежал на земле. Тогда Жирный Ван отбросил плеть и приказал поставить его на «цобань».

В исправительном доме для наказания «малолетних преступников», кроме плетей и карцера, применяли еще два «инструмента»: «баньцзы» и «цобань». Баньцзы, или, проще, батоги, в то время было очень распространенным телесным наказанием. Но в исправительном доме применялись особые палки — длиной около метра, толщиной в один цунь [44]и шириной в три цуня — с просверленными вверху отверстиями. При сильном ударе таким батогом кожа летела клочьями. Другим варварским орудием пыток был цобань. Внешним видом он напоминал обычную стиральную доску, только больших размеров, с заостренными ребрами. Кроме того, на доске разбрасывали осколки битого стекла. С виновных снимали штаны и голыми коленями ставили их на цобань, а сверху голову прижимали тремя кирпичами. Дети обычно теряли сознание, не простояв на цобане и часа.

Жирный Ван подтащил Сяо-ма к цобаню и поставил его на колени. Сяо-ма стиснул зубы и неожиданно сильным ударом ноги отбросил цобань в сторону. Затем схватил один кирпич и с силой запустил его в ногу Вана. Тот опустился на землю и, держась за ушибленную ногу, заохал. На Сяо-ма набросились два охранника и силой поставили его на цобань.

Сяо-ма побелел от боли и крепко стиснул зубы; с лица его скатывались крупные капли пота. Ему казалось, что тысячи длинных игл впиваются в его сердце, перед глазами побежали золотые круги, и он потерял сознание.

— Поднимите его и вышвырните на свалку собакам! — бешено сверкая глазами, приказал охранникам Жирный Ван.

Ван Шэн, Дэн Сюн и другие ребята приложили все усилия, чтобы спасти Сяо-ма; они упрашивали, спорили и, наконец, почти силой отобрали Сяо-ма у охранников. Ван Шэн отлил друга холодной водой, и они потащили его в общежитие.

— Смотри, паршивец! — злобно крикнул им вслед Жирный Ван. — Вздумаешь еще раз бежать — живьем в землю закопаю!

Сяо-ма, наконец, поднял голову, застонал и приоткрыл глаза. Первое, что он увидел, — это свои разбитые колени, из которых тонкими струйками текла кровь.

Мальчики положили Сяо-ма на нары, и только сейчас он дал волю слезам. Ван Шэн и Дэн Сюн омыли его раны, вытерли лицо. Пришел в общежитие и узнавший обо всем старый повар. Он смазал раны Сяо-ма яичным белком и тайком принес ему чашку супу. А Сяо-ма вспомнил своих погибших родителей, Фэн-цзе, маленькую Шунь-мэй и залился горькими слезами. Окружившие его ребята тоже заплакали.

— Не плачь! — вытер слезы Ван Шэн. — Вот заживут твои раны, и мы рассчитаемся с Жирным Ваном!

Сяо-ма до боли сжал зубы и кивнул головой.

У него был твердый характер. Жестокие пытки и на этот раз не только не сломили его, а, наоборот, укрепили его волю и усилили ненависть к Жирному Вану и другим врагам. Его мучило только одно: он сейчас не может отомстить Вану и даже не сумел сбежать из этого ада.

В исправительном доме продолжала свирепствовать эпидемия, дети умирали один за другим. Так прошло еще два месяца. Раны Сяо-ма понемногу зажили. Окончилась и эпидемия, но уцелела от нее только половина обитателей исправительного дома.

Однажды утром в понедельник всем «малолетним преступникам» объявили, что перед ними будет держать речь директор исправительного дома Лю Мэн-ян. Надзиратели вывели всех ребят на плац и построили их там в два ряда. На флагштоке трибуны развевался гоминдановский флаг. Когда появился Лю Мэн-ян, подали команду «смирно», и он поднялся на трибуну. Это был высокий старик со сморщенным лицом, одетый в атласный халат на подкладке. Заложив руки за спину, он оглядел застывшие ряды воспитанников и тоненьким голосом сказал:

— Маленькие друзья! Я уже давно не разговаривал с вами, пожалуй, это первая наша встреча за последний год, — он снова обвел глазами воспитанников и ласковым тоном продолжал. — Вы, будущие хозяева страны, поэтому партия гоминдан и государство очень заботятся о вас. Все вы в той или иной степени нарушили законы страны, и партия гоминдан и государство тратят деньги, чтобы перевоспитать вас, обучить вас, чтобы детей, не имеющих родителей, вывести в жизнь. Когда вы вырастете, вы не должны забывать о партии гоминдан и государстве и обязаны будете отплатить добром за их заботу.

Ребята стояли ровно, как карандаши. Никто не смел пошевелиться или громко вздохнуть, ибо сзади ходил Жирный Ван и каждого шелохнувшегося больно бил по ногам.

— Сегодня, — продолжал Лю Мэн-як, — вы не будете работать, так как к нам с инспекцией приедут дорогие гости. Вы должны всюду навести чистоту и порядок. До обеда вам нужно успеть вымыться и подстричься, а потом получите новые костюмы, только смотрите не испачкайте их! Дорогие гости приедут в пять часов вечера, а сейчас идите и быстро приводите себя в порядок.

Как только ребят распустили, они сразу же захлопотали. Уже стояли жаркие дни, а они до сих пор носили рваные ватные халаты, поэтому сообщение о том, что им выдадут новую одежду, было для них особенно приятным. Сяо-ма тоже радовался тому, что наконец-то можно будет вымыться, подстричься, переодеться в новую одежду и выбросить старый халат, полный вшей. Действительно, такое даже во сне не приснится!

Воспитанники быстро вымыли стекла, выскребли столы и лавки, привели в порядок столовую, спальню, вычистили уборные. Сяо-ма больше всего удивился, заглянув на кухню: пампушки, которые там готовили, были сегодня из белой муки и очень большие. И, кроме того, в кухне чувствовался запах мяса: сегодня в пищу положили свинину! Ребята, учуяв этот запах, бросали работу и, глотая слюну, по одному подкрадывались к кухне посмотреть, как там колдует старый повар. «Если бы каждый день приезжала инспекция, вот было бы здорово!» — подумал Сяо-ма. Но тут с плетью в руке появлялся Жирный Ван, и они разбегались, снова принимаясь за уборку.

После окончания уборки все подстриглись, помылись и получили новенькую синюю школьную форму. И вот обычно грязные, забитые «преступники» неожиданно превратились в обыкновенных симпатичных детей.

В столовую между тем пронесли несколько корзин не виданных доселе лакомств. Приятный запах щекотал ноздри. Надзиратели разложили на столах яблоки, мандарины и бананы. С детства не пробовавшие подобных вещей, дети страшно обрадовались, их взгляды не отрывались от столов, и они с нетерпением ждали того момента, когда можно будет все это великолепие отправить в рот. Но учитель Ван прикрикнул на ребят:

— Ничего пока не трогайте, подождем дорогих гостей, и тогда уже можно будет кушать!