Чжан Мэн-лян - Годы бедствий

— Как жаль, — досадовал Сяо-ма, — что бомбы не разбирают, где хорошие люди, а где плохие!

Между тем Жирный Ван и другие учителя благополучно отсиделись в щелях. Только вещи их засыпало землей. Сейчас они выбрались из щелей и, не обращая никакого внимания на ребят, бросились к своим квартирам.

После бомбардировки 7 июля японские войска вторглись в Китай. Гоминдановское правительство решило сдать Тяньцзинь. Но расположенная в этом районе 29-я армия под командованием Чжао Дэн-юя оказала японцам сопротивление. Чан Кай-ши приказал прекратить сопротивление, но армия не подчинялась. И только после того, как Чжао Дэн-юй погиб в бою, его армия развалилась и японцы заняли Тяньцзинь.

«Японцы вторглись в Китай!» — у воспитанников исправительного дома это известие вызвало растерянность.

— Боюсь, что души наших предков покинут родину [50], и уж тогда что жить, что умирать — все равно, — высказал свои опасения Ван Шэн.

— Эти солдаты никуда не годятся! — ругал Сяо-ма гоминдановскую армию. — Поджали хвосты и разбежались! Оставили нас на произвол судьбы. Что теперь делать?

— Сюда придут подлые, ненавистные японцы, и мы станем безродными рабами! — подал свой голос Дэн Сюн.

— Когда я сидел в тюрьме «Сиисо», то слышал, как Лао Хэй рассказывал о японских солдатах! — нахмурившись, сказал Сяо-ма. — Они захватили Корею и мучают корейцев. Они издеваются над корейцами, как им только вздумается. Если японец садится на лошадь, то согнувшийся кореец служит его камнем-подставкой [51]. Устанет японец — садится на пригнувшегося корейца отдыхать. В общем не легкое это дело — быть безродным рабом!

— Вот варвары! Смотрите: они разрушили дома, убили столько наших ребят! — с ненавистью крикнул Ван Шэн.

— Если бы у меня было оружие, я бы непременно пошел сейчас бить японцев! — заявил Сяо-ма.

— Интересно, как они с нами будут обращаться? — вымолвил Чжао Сэнь.

— Каждый из нас должен запастись ножом, и если они захотят нас убить, то мы так просто им не дадимся! — решительно предложил Дэн Сюн.

Они и боялись и ненавидели японцев. Теперь уже ни еда, ни сон не шли им на ум. Слушая рассказы о тяжелом положении безродных рабов, дети горько плакали.

Обслуживающий персонал появился в исправительном доме только через три дня. Собрав всех ребят, Жирный Ван, державший в одной руке листы белой и красной бумаги, а в другой — тонкие палочки, сказал им:

— Пришли японцы. Вы знаете, что люди подчиняются законам, а трава гнется по ветру; словом, «в каком монастыре кормишься, в тот колокол и звони». Каждый из нас должен сделать японский флажок и приготовиться к встрече солдат японской императорской армии. Если кто сделает плохо — тому плети! Сяо-ма, ты будешь наблюдать за работой.

Но Сяо-ма сильно ненавидел японских солдат. Он был полон гнева и решительно отказался:

— Это не мое дело!

Жирный Ван роздал всем бумагу и палочки для древка и ушел.

В исправительном доме после бомбежки осталось только пять старост, и никто из них сейчас не имел твердого мнения о том, как следует вести себя.

— Что же будем делать? — обратился к Сяо-ма Дэн Сюн.

— Староста, что делать? — спросил и Лю Те.

— Флажки делать не будем! — сердито ответил Сяо-ма. — Японские солдаты нас всех чуть не убили своими бомбами, а мы станем встречать их флажками?!

— Как бы мы их ни встречали, они все равно будут издеваться над нами! Я не согласен делать флажки! — поддержал его и Ван Шэн.

— А стоит ли сопротивляться? — усомнился Чжао Сэнь.

— Убейте меня, я все равно не стану делать эти флажки! — решительно сказал Дэн Сюн. — Кто хочет стать безродным рабом — тот пусть и делает!

Сяо-ма о чем-то задумался, затем вдруг предложил:

— Вот что! Давайте подшутим над Жирным Ваном! Сделаем из этой бумаги китайские флаги, и посмотрим, как он будет себя вести.

— Правильно! Правильно! Хорошо! Так и сделаем! — поддержали его остальные.

Тогда Сяо-ма обратился ко всем ученикам, собравшимся во дворе:

— Эй, друзья! Кто сделает китайский флаг — тот хороший школьник; а кто сделает японский флаг — тот безродный раб!

Ребята ждали только команды. Кому же хотелось, чтобы его звали безродным рабом? Поэтому каждый сделал китайский флаг.

Сяо-ма и Ван Шэн тем временем разыскали несколько больших листов бумаги, а Чжао Сэнь и Дэн Сюн написали на них лозунги, которые тут же приклеили к стене. Вскоре школьники заучили их наизусть.

Воспитанники собрались на заднем дворе и, размахивая китайскими флажками, начали скандировать лозунги:

— Не будем делать японские флажки!

— Не станем безродными рабами!

— Долой подлых японцев!

Появился Жирный Ван с плеткой в руке и засвистел. После его свистка ребята выстроились, каждый держал перед собой китайский флажок. Они были похожи на колонну демонстрантов. Увидев лозунги и флаги, Жирный Ван побледнел, рассвирепел и заорал:

— Паршивцы! Быстрее разорвите лозунги! Зачем затеваете скандал! Кто вам велел это делать?

— А разве не вы велели нам делать флаги? — с невинным видом спросил Сяо-ма.

— Ублюдок! Я велел вам делать японские флажки!

— Японцы — самые последние негодяи, а мы должны делать их флажки?! Зачем нам превращаться в безродных рабов! — стоял на своем Сяо-ма.

— Какие там еще безродные рабы. Сохранили вам жизнь, кормят, деньги дают — и делайте, что велят. Быстрее рвите все!

— Не рвать! — сердито крикнул Сяо-ма.

— Так ты бунтовать?!. Давайте все флажки мне! — И Жирный Ван стал отбирать у ребят флажки.

Сяо-ма, Ван Шэн и еще с десяток ребят убежали в общежитие и там спрятали свои флажки.

— Где флажки? Доставайте быстрее! — схватил Сяо-ма вбежавший в общежитие Ван.

— Порвали!

— Порвали? — усомнился Жирный Ван.

Он разворошил рваную одежду, достал оттуда флажки и со злостью разорвал их на мелкие кусочки.

— Все равно мы не станем делать японские флаги! — кричали ребята.

Вану ничего не оставалось, как самому взяться за дело. Он сделал большой японский флаг и вывесил его над воротами.

На следующее утро после завтрака неожиданно появились четыре японских солдата с саблями. Их сопровождал Скалящий зубы пес [52]. Надзиратель Сяо Синь-цзэн собрал всех воспитанников на плацу. За спиной Скалящего зубы пса ребята увидели директора, Старую Мартышку, Жирного Вана и Длинноносого. Каждый из них держал в руке спасительный флажок. Лю Мэн-ян вышел вперед, поднял свой флажок кверху и крикнул:

— Да здравствует великая японская императорская армия!

Воспитанники молчали.

Директор поспешил крикнуть снова:

— Великая японская императорская армия победила! Мы должны приветствовать победителей! Все аплодируйте!

В ответ раздались очень жиденькие хлопки обслуживающего персонала и некоторых детей, ничего не понявших. Тогда вперед вышел один из японцев и что-то сказал по-японски.