Чжан Мэн-лян - Годы бедствий

Если верить рассказам напуганных людей, то из деревень, расположенных к западу, все помещики, подобно подбитым волкам, с семьями сбежали на лодках. Теща Душегуба также удрала из своей деревни и приехала с семьей к зятю. Заливаясь слезами, она рассказывала, как восставшие крестьяне отрубили голову ее мужу. Имущество растащили, и дальше оставаться там стало для нее опасно. Крестьяне-бедняки слушали ее рассказ молча и улыбались украдкой.

Между тем Душегуб вынашивал в душе коварный план. Его полное лицо за последние дни осунулось, а кожа высохла и стала похожа на пергамент. Теперь он уже не шутил с крестьянами. И он и его жены настолько были перепуганы, что за обедом кусок не лез им в рот и сон не шел ночью. Кто знает, чем все это кончится? Похоже на то, что Цзинхайский уезд не устоит перед повстанцами. Конечно, следовало бы бежать, но разве можно найти в себе силы бросить на произвол судьбы накопленные богатства! А если остаться стеречь имущество, то можно поплатиться жизнью. Как тут лучше поступить? В конце концов он принял решение, и они с женой начали прятать и закапывать ценные вещи.

Чжао Лю был до смерти напуган разговорами об убийствах. Награбленные за многие годы золото, серебро и драгоценные камни он сложил в маленький узелок, который днем не выпускал из рук, а ночью клал под голову. Стоило тявкнуть собаке или ветру зашелестеть травой, как он, подобно испуганному зайцу, хватал свой узелок и прислушивался, готовый каждую минуту бежать из деревни. Да, в эти дни трепетали сердца всех, кто копил долгие годы нечестно добытые богатства!

Однажды вечером небо затянуло тучами и пошел сильный дождь. Место, где расположилась семья Тянь-бао, заливало водой, и все вынуждены были сидеть на кирпичах. Тянь-бао рукавом вытирал с шеи и головы воду. Морщинки в уголках его глаз стали еще глубже. Он посмотрел на измученное лицо жены и в сердцах произнес:

— Что жизнь, что смерть — все едино! — Он взял единственный мешок и прикрыл им маленькую Шунь-мэй. — Надеялись на звезды, на луну, дождались, наконец, богатой осени и нате вам — наводнение! И Фэн-цзе теперь не скоро увидим, совсем горе!

Юй-чжэнь прижала к груди Шунь-мэй, в тон мужу ответила:

— Да, год этот опять тяжелый, и дочка наша еще в чужом городе — никакого просвета…

Вдруг с криком прибежал Сяо-ма.

— Отряд повстанцев прибыл в соседнюю деревню! Они убили сына помещика!

— Это правда? — спросила изумленная Юй-чжэнь.

— Все так говорят! Папа, тебя зовет Чжао Лю.

Чжан Тянь-бао, не обращая внимания на холодный дождь, пошел в дом Лю. Там уже все вещи были увязаны в узлы или уложены в чемоданы. Душегуб подозвал Тянь-бао к себе, угостил его сигаретой и важно спросил:

— Скажи мне по совести: как я обращался с тобой все это время?

Тянь-бао не мог сразу понять, что еще задумал Душегуб, и боялся попасть своим ответом впросак. Потому он ответил так:

— Я человек прямой, и характер у меня прямой. Я больше всего не люблю, когда говорят обиняками. Вы прямо скажите, что вы от меня хотите?

— Ладно! — улыбнувшись, кивнул головой хозяин. — Мне очень нравится твой характер. Скажу тебе тоже прямо: мы решили на несколько дней скрыться в Тяньцзинь и сегодня ночью уезжаем. Мы запрем все двери и поручаем тебе охранять дом. Перебирайся с семьей в сторожку, что у ворот, и никому не разрешай входить в дом. А как только минует опасность, мы вернемся, — он внимательно посмотрел в лицо Тянь-бао, стараясь угадать, какое впечатление произвели на батрака его слова.

Тянь-бао в душе испугался и протестующе замахал руками:

— Нет, ничего не выйдет! Вы сами поймите. Вы уедете, а хозяйство все оставите на меня. Придут повстанцы и разграбят все ваше имущество… Ведь я потом всю жизнь с вами не рассчитаюсь! Нет, не согласен я, не согласен! Такое поручение не для меня!

— Хорошо! — холодно улыбнулся Душегуб. — Если они разграбят мой дом, то ты за это не будешь отвечать. Но уж если ты бросишь дом на произвол судьбы, тогда пощады не жди! — Он показал ему на полмешка гаоляна, лежащего на полу, и добавил: — Вот это зерно я оставляю тебе — его всей твоей семье хватит на месяц.

«Пожалуй, что не согласиться нельзя, — подумал про себя Тянь-бао, — ничего не остается, как склонить голову». И он, пользуясь случаем, попросил:

— Когда вы приедете в Тяньцзинь, то позвольте Фэн-цзе приехать навестить мать, а то она скоро с ума сойдет от беспокойства! Фэн-цзе уже год как уехала, а еще не было ни одного письма. Что могло случиться?

— Хм! Сейчас такое смутное время… Нечего ей разъезжать! — ответил Душегуб и незаметно подмигнул Чжао Лю. — Вчера мы получили письмо… Пишут, что Фэн-цзе живется очень хорошо.

— Вы все время говорите, что хорошо, а кто это видел?

— Ладно, когда будем возвращаться из Тяньцзиня, то и ее возьмем с собой. Конюха и повариху я отпустил домой, так что остаешься здесь один ты. Смотри же, хорошенько стереги дом. А сейчас запрягай лошадей, нам пора ехать.

Тянь-бао запряг в коляску пару лошадей и под дождем, по размытой дороге повез хозяина на станцию. В деревню он вернулся глубокой ночью. Жена с детьми к этому времени уже перебралась в сторожку. Ночь прошла без происшествий. На следующий день Тянь-бао внимательно осмотрел двор и дом: все двери были заперты, во дворе не осталось ни одной хозяйской вещи. Правду говорят, что ночь длинна, а день короток: не успел Тянь-бао привести дом в порядок, как уже стемнело.

Ночью их сон неожиданно нарушил громкий собачий лай. Послышался приближающийся людской топот. Испуганные, затаив дыхание они прислушивались к тому, что происходит на улице. Но вот в ворота дома Лю раздались сильные удары, и кто-то громко закричал:

— Открывайте!

Испуганная Шунь-мэй прижалась к груди Юй-чжэнь. Сяо-ма тоже спрятался за мать. Лицо Юй-чжэнь сделалось землистого цвета. Не испугался только один Тянь-бао. «Если это действительно люди из отряда повстанцев, то бояться не стоит. Ведь все они бедняки, — думал Тянь-бао. — Что они нам сделают!» И ни минуты не колеблясь, он пошел открывать ворота.

Первым в сторожку вбежал высокий чернявый человек, одетый в темный халат. Лицо его оказалось вымазанным сажей. Он приставил к груди Чжан Тянь-бао пистолет и спросил:

— Ты кто такой?

— Я батрак семьи Лю, зовут меня Чжан Тянь-бао, — и, показав рукой в направлении кана, он добавил: — А это моя жена и дети.

Убедившись, что перед ним действительно простой крестьянин, чернявый опустил пистолет.

— Хэй! — Тянь-бао хлопнул себя по ноге. — Они убежали еще вчера ночью, уехали в Тяньцзинь. И увезли с собой много вещей!

— Где ключи от дома? И куда они спрятали остальное имущество?

— Господин, поверьте мне, я этого не знаю! Они, конечно, куда-то спрятали вещи, но куда — это мне не известно. Они только вчера ночью, перед самым отъездом велели мне перебраться сюда и присматривать за домом. А ключи от дома увезли с собой.