Джереми Дронфилд - Мальчик, который пошел в Освенцим вслед за отцом

Наконец поезд остановился. Судя по звукам снаружи, они находились на какой-то станции. Перепуганные люди ждали, когда откроется дверь, но ничего не происходило. Наступила и закончилась ночь, проведенная в голоде и страхе. Потом день. Потом еще одна ночь. Можно было подумать, что о них забыли, если бы не периодические инспекции. Поезд прибыл в субботу, а немецким железнодорожникам в Минске совсем недавно, в качестве поощрения, было разрешено не работать по выходным [280] Состав, выехавший из Вены в четверг, 9 июня, отмечен как прибывший в Минск и в субботу, 13 июня, и в понедельник, 15 июня; в железнодорожных документах указана первая дата, в то время как в отчете лейтенанта Арльта (16 июня 1942 года, дело 136 М.38, YVP) указана последняя. Те, кто отрицает холокост, ссылаются на это расхождение, которое якобы ставит под сомнение массовые убийства в Малом Тростенце. На самом деле оно вызвано графиком работы: в мае 1942 года железнодорожникам в Минске было разрешено не работать по выходным, и поезда, прибывавшие в субботу, останавливали на станции Койданов, за границами города, и оставляли до понедельника (Alfred Gottwald, “Logik und Logistik von 1300 Eisenbahnkilometern” in Waltraud Barton (ed.), Ermordet , с. 51). .

Скрючившись в темноте, куда солнце могло пробиться лишь сквозь узкие щели между вагонных досок, практически без воды и без пищи, с ведром вместо туалета в углу вагона, депортированные час за часом терзались мучительной неопределенностью. Неужели планы изменились? Что, если их обманули? Утром на пятый день после пересадки из пассажирского поезда их рывком выдернули из воцарившегося ступора: поезд снова поехал. Милый Боже, будет ли этому конец?

«Прошу, дорогой мой, – писала Тини Курту почти год назад, – молись, чтобы все мы встретились, живые и здоровые». Никогда она не позволяла себе утратить эту надежду. «Папа написал… слава Богу, он здоров… то, что твой дядя о тебе так заботится, это его единственная радость… Пожалуйста, Курт, будь хорошим мальчиком… Я надеюсь, о тебе говорят хорошие вещи, и что ты держишь в порядке свою одежду и постель, и ведешь себя хорошо… Как следует отдохни летом, хорошая погода быстро закончится… Все дети здесь завидуют тебе. Они не могут даже выйти в сад» [281] Тини Кляйнман, письмо Курту Кляйнману, 5 августа 1941, DKK. .

Заскрежетал металл, загрохотали, сталкиваясь, вагоны, и поезд снова остановился. Наступила тишина, а потом двери вагона широко распахнулись, и узников ослепил яркий дневной свет.

Что именно произошло с Тини и Гертой Кляйнман в тот день, мы никогда уже не узнаем. Что они увидели, что сделали, сказали или почувствовали – об этом нет никаких сведений. Ни одного из 1006 евреев, мужчин, женщин и детей, доставленных на грузовой терминал минского железнодорожного вокзала утром 15 июня 1942 года, больше никто не видел, и свидетельств о себе они не оставили.

Однако существовал общий учет, другие поезда из Вены прибывали тем летом в Минск, и кое-кому из их пассажиров удалось рассказать свои истории [282] Источники, использованные здесь, ссылаются на вторичные сведения (Sybille Steinbacher, “Deportiert von Wien nach Minsk” Barton, Ermodet , cc. 31–38; Sagel-Grande et al., Justiz, cc. 192–196; Christian Gerlach, KalkulierteMorde: Die deutsche Wirtschafts- und Vernichtungspolitik im Weisrusland 1941 bis 1944 (1999), cc. 747–760; Petra Rentrop, “Maly Trostinez als Tatort der “Endlosung” in Barton, Ermodet , cc. 57–71; Mark Aarons, War Criminals Welcome: Australia, a Sanctuary for Fugitive Ear Criminals Since 1945 (2001), cc. 71–76), официальные отчеты (лейтенант СС Арльт, 16 июня 1942: дело 136 М.38, YVP) и личные свидетельства выживших (Вольф Сейлер, документ 854, DOW; Исаак Грюнберг, цитируется ранее). .

Когда двери вагона открылись, людям – избитым, истощенным, измученным, голодным и иссушенным жаждой, – приказали выходить. Каждого допросила полиция, в основном о рабочих навыках. Офицер обратился к ним, повторив то же, что уже говорилось в Вене: они будут работать на заводах или на фермах. Обнадеженные, многие из них обрадовались его словам. Несколько дюжин крепких мужчин и детей постарше отобрали и отвели в сторону. Остальных погнали к выходу со станции, где отняли все их вещи. Багаж, ехавший отдельно, продукты и инструменты, которые переселенцы везли из Вены, солдаты тоже забрали [283] Источники, использованные здесь, ссылаются на вторичные сведения (Sybille Steinbacher, “Deportiert von Wien nach Minsk” Barton, Ermodet , cc. 31–38; Sagel-Grande et al., Justiz, cc. 192–196; Christian Gerlach, KalkulierteMorde: Die deutsche Wirtschafts- und Vernichtungspolitik im Weisrusland 1941 bis 1944 (1999), cc. 747–760; Petra Rentrop, “Maly Trostinez als Tatort der “Endlosung” in Barton, Ermodet , cc. 57–71; Mark Aarons, War Criminals Welcome: Australia, a Sanctuary for Fugitive Ear Criminals Since 1945 (2001), cc. 71–76), официальные отчеты (лейтенант СС Арльт, 16 июня 1942: дело 136 М.38, YVP) и личные свидетельства выживших (Вольф Сейлер, документ 854, DOW; Исаак Грюнберг, цитируется ранее). . Возле вокзала уже ждали грузовики и крытые фургоны, в которые начали грузить людей.

Колонна выехала из города и двинулась на юго-восток по пыльной белорусской равнине с полями и лесами под бескрайним небом.

Когда германские войска прошлым летом отвоевывали эту землю у Советского Союза, то прошлись по ней жадной, все сметающей на своем пути волной. Сразу за ней катилась вторая: Айнзацгруппа В, одна из семи, действовавших по всему фронту. В эту группу, под командованием генерала Артура Небе, входило около тысячи человек, в основном из полиции безопасности и других полицейских ведомств. Ее подразделениями были Айнзакоманды, задачей которых было выявлять и истреблять всех евреев в захваченных городах и деревнях, в чем им охотно помогали солдаты Ваффен и Вермахта, а в некоторых регионах, в частности Польше и Латвии, местные полицаи [284] Cesarani, Final Solution , сс. 356ff. .

Не всех евреев убивали на месте. Это было непрактично с учетом того, что их там обитали миллионы. В Польше нацисты узнали, как можно заставить евреев вносить свой вклад в военную экономику. В Минске устроили гетто, и прибыль, которую оно приносило за счет производства, потекла на счета Рейха и в карманы коррумпированных чиновников. Но теперь было принято Окончательное Решение, и Минск должен был стать одним из его главных центров.

Организационными мерами занялся местный глава полиции безопасности Эдуард Штраух, обер-штурмбанфюрер СС и ветеран Айнзацгрупп. Именно он принял решение об устройстве концентрационного лагеря в деревне Малый Тростенец, на месте бывшего советского колхоза в десятке километров к юго-востоку от Минска. Лагерь был небольшой и предназначался для содержания не более шестисот заключенных, которым следовало обрабатывать землю и выполнять обязанности Зондеркоманды [285] Специальное подразделение лагерных заключенных, которых принуждали вести жертв на казнь, а затем избавляться от трупов. , то есть заниматься массовыми убийствами [286] Sybille Steinbacher, “Deportiert von Wien nach Minsk” Barton, Ermodet , cc. 31–38; Sagel-Grande et al., Justiz, cc. 192–196; Christian Gerlach, KalkulierteMorde , сс. 747–760; Petra Rentrop, “Maly Trostinez als Tatort der “Endlosung” in Barton, Ermodet , cc. 57–71. Концентрационный лагерь в Малом Тростенце редко упоминается в крупных исследованиях по холокосту; даже в гигантской четырехтомной, The United States Holocaust Memorial Museum Encyclopedia of Camps and Ghettos, Megargee (ed.), нет соответствующей статьи, а лишь несколько упоминаний в числе прочих минских гетто (том 2В, сс. 1234, 1236). Есть много вариантов написания этого названия в литературе, в том числе Trostenets, Trostinets, Trostinec, Trostenez, Trastsianiets Trascianec. .