Лера Манович - Первый и другие рассказы

«Мы вас подождем!» — говорили леса.

Ты знаешь, Алеша, ночами мне кажется... — неслось из телевизора.

Она стремительно подошла, щелкнула кнопкой. Экран погас.

— Ты чего?!

— Ничего не готово, гости скоро придут. А ты телек смотришь!

Вышла. Громко и зло брякнула на кухне салатником.

Сергей учился на историческом. Высокий, нескладный. Детское лицо, низкий голос. Женщинам нравился. Ольгу смешно называл — Алёшка. Летом она поехала с ним на практику. Поселились в отдельном фанерном домике. Как муж и жена.

Лето неслось беззаботно: утром пели птицы, вечерами трещали цикады. Пошла малина. Щурясь от солнца, Ольга развешивала на веревке между деревьями Сережины, такие же долговязые как и он сам, носки, брюки и думала: любовь ли это? Вопрос оставался без ответа. Да и зачем нужен был ответ? Им было хорошо вместе.

Женя учился на геологическом. Он был старше остальных, побывал в армии. Ребята шутили — если хотите понять разницу между геологом и археологом, поставьте рядом Женю и Сережу. Ольгу раздражала эта шутка. Раздражал и сам Женя — крепкий, широкоплечий, всегда небритый. Рядом с ним Сергей выглядел карикатурно.

Раскопки начали геологи. Позже, когда они наткнулись на военные захоронения, к ним подключились археологи.

Ольга часами могла смотреть, как под осторожными руками в перчатках из земли появлялась ржавая каска, глиняный черепок с выцветшим орнаментом или безглазый череп с истлевшей плотью и маленьким отверстием от пули.

Стоя на коленях, согнув своё долговязое тело и вглядываясь в землю, Сергей забывал обо всем. Однажды, Ольга с книжкой как раз сидела неподалеку, Сергей откопал маленькую ржавую петлю. Осторожно очистил от земли. Обнажился ржавый полукруг. Сергей остановился. Растерянно встал.

Ольга подняла голову. Он сказал задумчиво:

— Мина, что ли?

Она помнит, как Евгений крикнул:

— Оля, ложись!

С быстротой сильного животного подскочил к ним, глянул быстро, оттолкнул Сергея, налегая на него спиной и будто пытаясь прикрыть собой.

Мина оказалась старая и безвредная.

Ей было странно потом вспоминать, как он крикнул: «Оля!». Он никогда не называл её по имени. Она даже не была уверена, что он знает её имя.

С этого дня, наверное, и начались их быстрые, почти бессловесные отношения.

Всюду она чувствовала его взгляд: чистила ли посуду речным песком, стирала ли, сидела ли с книжкой на берегу, свесив ноги. Вечером, когда они с Сергеем шли с общего костра в свой домик, его взгляд жег между лопаток, растягивая лицо глупой улыбкой, заставляя смеяться громче и сильнее раскачивать бедрами. Она ненавидела себя за это кокетство.

— Только посмотри, — говорил Сергей, держа маленький, коричневый от ржавчины треугольник с ушком. — Какая-то женщина пятьсот лет назад вешала это на шею. Чтобы быть красивой.

Он с улыбкой прикладывал находку к Ольгиной груди. Ольга томно закатывала глаза, складывала губы бантиком:

— И как я тебе?

— С этой подвеской ты сногсшибательна! — Сергей, обхватив за талию, тянул её к себе. Она шутливо уклонялась от поцелуев.

К Жене она пришла сама. Днем. В его выцветшую брезентовую палатку. Почти все были на раскопках. Он лежал простуженный. Оля и еще одна полная девушка дежурили на кухне. Готовили окрошку. Девушка сняла с огня котелок с картошкой, слила. Протянула Оле:

— Женьке сноси. Пусть подышит, пока горячая. Народное средство.

Ольга несла котелок, от волнения то и дело задевая его коленкой.

Женя усмехнулся, склонился над котелком, вдохнул. Поднял вопросительно мокрое лицо.

— Надо голову прикрыть, — сказала Оля. — Полотенце есть?

Он снял с веревки полотенце, накинул на голову. Ольга прикоснулась ладонью к его лбу.

— Температура у тебя?

— Не знаю, — его глаза смеялись.

— Сейчас, я так не пойму.

Она приблизила к нему лицо и коснулась губами горячего, влажного лба. Потом, сама не знает как, склонившись, поцеловала в губы. Он сначала будто окаменел. Потом гибко, одним движением оказался над ней.

— Подожди-подожди! Что-то жжет!

— Ты к котелку прижалась! — он засмеялся, выставил котелок на улицу, задернул молнию...

Девушка, не дождавшись Ольгу, пошла за ней. Увидела у входа в палатку опрокинувшийся котелок. Осторожно собрала с травы рассыпавшуюся картошку.

Теперь Женя всегда приходил с раскопок чуть раньше остальных. Ольга ждала его недалеко от лагеря. Когда они возвращались к ужину, на её коленях и бедрах долго оставались отпечатки сосновых иголок.

Все знали, и все молчали. Один Сергей будто ни о чем не догадывался. Как всегда возвращался с раскопок с букетами гвоздики и ромашек. По вечерам, тихо мурлыкая под нос, подолгу рассматривал свои находки, писал в блокноте. Казалось, он был счастлив.

В субботу планировался прощальный костер. Потом сборы и отъезд.

Погода выдалась паршивая. Собравшиеся полукругом сидели у костра. Разлили. Безрадостно выпили.

Кто-то спросил:

— А Серега где?

Все посмотрели на Олю. Она пошла в домик. Он в одних шортах лежал на кровати. Читал. Поднял глаза.

— Ты что не приходишь?

— А я тебе нужен?

— Ты всем нужен!

Он улыбнулся:

— Сейчас приду.

К костру вышел как был, без брюк, накинув на свою долговязую фигуру допотопный брезентовый плащ с острым капюшоном.

— Франциск Ассизский, — сказал кто-то.

— Военный плащ, от деда достался, — подобрав длинные полы в мелких пятнах мазута, Сергей сел рядом с Ольгой. — Он еще в болотах под Смоленском в нем лежал.

— Ты помнишь, Алеша, дороги Смоленщины, Как шли бесконечные, злые дожди, — продекламировал тот же голос.

— Как кринки несли нам усталые женщины, Прижав, как детей, от дождя их к груди, — подхватил Сергей. — Как слезы они вытирали украдкою. Как вслед нам шептали: — Господь вас спаси!

Все ждали, что он остановится. Но Сергей наизусть все читал и читал это бесконечное стихотворение, лишь иногда пропуская слова. Моросил дождь. У него запотели очки. Из-под брезентового плаща торчали длинные голые ноги с узловатыми коленками. Все молчали, не решаясь его остановить. Ольга засмеялась фальшиво, дернула его за локоть:

— Сережа!

Он приобнял её за плечи, раскачиваясь и не переставая декламировать:

— Ты помнишь, Алешка: изба под Борисовом, Та-та-та плачущий девичий крик...

Евгений сидел, опустив глаза и ворочая палкой красные угли костра.

Когда Сергей дочитал, воцарилась тишина. Было слышно, как капли дождя падают в костер и шипят.

— Ребята, нальем Сереге! — сказал наконец кто-то.

Все оживились, стали искать стакан. Пластиковые закончились, налили в железную кружку, передали Сергею. Он залпом выпил. Потом снял очки и, близоруко прищурившись, обвел взглядом присутствующих. Ребята не смотрели ему в глаза.