Жорж Старков - Анархо

— И это единственная причина, почему ты здесь, а не там! — кивнул Лидс на ларёк, внутрь которого уже летел полыхающий запал.

В мгновение ока железная будка превратилась в нечто, напоминающее печку-буржуйку. Бензина было не так много, но пламя объяло, казалось, каждый квадратный сантиметр нехитрого интерьера придорожного ларька.

— Красиво… — вполголоса промолвил Бэкхем, прежде чем четвёрка друзей сорвалась с места и юркой змейкой скрылась в бесконечном лабиринте дворов.

Они успели. Могли даже не особенно торопиться. Хотя… Нет, не могли. Подвести фирму — грех, гораздо более тяжкий, чем неосторожность в щекотливом деле. Но они успели соблюсти праведность, и околофутбола, и всей остальной жизни, в которой закон писанный, никак не вязался с законом совести тех, кто познал грани бытия, о которых шепчется лишь междустрочье уголовного кодекса.

Работа, которую обязаны делать «люди» в погонах была выполнена «нелюдями» в полумасках. Жёстко, безоговорочно, дерзко… Охваченная огнём железная коробка ещё держала все мысли, когда, петляя по подворотням, фэны скидывали в урны отслужившие своё одинаковые худи, пропахшие бензином перчатки, приметные маски с костлявой челюстью, не обременённой плотью. Когда улики упокоились в мусорном жбане, компания сменила направления на противоположное, в сторону Центра, а потом ещё чуть восточнее, к назначенному месту.

Унылый вечерний трамвай вёз неспешно, крутобоко покачиваясь из стороны в сторону. Не самый быстрый вид транспорта, но такой неприметный. Словно дряхлый старик, каждый день настырно плетущийся на трясущихся ногах в «Союзпечать», чтобы в обмен на несколько монет взять худой номер привычной ежедневки. К нему давно притёрлись, и никто уже и не видит в нём кого-то, способного удивить. Просто антураж. Просто часть этого мира.

Трамвай выплюнул четвёрку молодых людей примерно в километре от точки сбора. Мысли, как по щелчку переключились в режим другой жизни. Жизни вокруг стадиона, принципиальных матчей, заклятых оппонентов.

Шли с оглядкой, чуть вжав головы в плечи, цепляясь взглядом за подозрительность или, напротив, слишком показное легкомыслие чужих взоров. Автоматическая оскаленная затравленность… Включается в день матча. Каждый раз, из тура в тур. Каждую игру, дома ли, на выезде ли, глаза ищут чужих разведчиков — скаутов. Выявить во множестве прохожих вражеского скаута — задача не из простых. А если скаут хороший, то и вовсе почти нереальная.

Ещё совсем недавно Бэкхем был скаутом. И скаутом приличным. Лидс же в последний раз самостоятельно выслеживал оппонентов пять лет назад, но хорошо помнил каково это. Стараться быть неприметным, не глазеть, уметь вычислить настоящих футбольных хулиганов среди множества простых и не очень простых болельщиков — умеренных ультрас. Последнее — самое важное. Накрыть группу рядовых «шарфистов» — бесславная победа, граничащая с позором. Ведь далеко не все фанаты готовы воевать за свою команду. Радикальный околофутбол — это особый клуб. Бьётся тот, кто готов биться и победу лишь над таким соперником можно, без зазрения совести, забросить копилку своей фирмы.

Лидс всё помнил… Как выследил группу приезжих московских хулиганов. Как, уже на выезде в Зауралье, проследил за группой самых топовых местных радикальных ультрас и навёл на них хулиганов «Cityzens». Как его самого вычислили и лишь быстрые юные ноги спасли от того, чтобы эти самые ноги не переломали фэны из Самары… Но сейчас он был по другую сторону этой игры в прятки.

Расширенная ударная группа «Анархо» перетаптывалась в закутке меж гаражных коробок, когда их лидер и основные приближённые показались из-за поворота. Двадцать человек. Полтора десятка крепких парней — боевая основа фирмы. Плюс пяток претендентов, жаждущих проявить себя в деле. По меркам столицы — те такая большая сила. Да и по провинциальным тоже. Однако, при грамотной координации, два десятка отчаянных и борзых могут провернуть настолько дерзкую акцию, о которой будут помнить ещё долго.

Примеров история знала множество. И один из них в вечные страницы вписало «Анархо», два года назад, с чистыми руками одолев оппонентов, количественно превосходящих почти вдвое. Очумелым кратким напором подопечные Барбера загнали врага в канаву для водопроводной трубы, выбраться из которой парням из Сибири было крайне сложно. Любая попытка пресекалась ударами в голову. Это была чистая тактическая победа, слухи о которой разлетелось по всей России.

— Почему на углу не дежурите?! — с ходу рыкнул Барбер в толпу. — Совсем охренели?! А если скаут выглянет из-за угла?! Хотите, чтобы нас тут накрыли!

— Да угомонись ты! — спокойно ответил парень с хипстерской бородкой и кепкой, ровно такой же, какую Лидс утром подарил сестре. — Вот, дозорный, блин…

Он махнул рукой в сторону двухэтажной постройки, что соседствовала с небольшим гаражным комплексом. На крыше неприметно, полулежа, утроившись за отбойником, грыз семечки парень, непринуждённо поглядывающий на происходящее снизу.

— Прикольно, — искренне удивился Барбер. — А как он туда залез?

— Пожарная лестница… — пожал плечами обладатель пижонской бейсболки.

— Надо будет на заметку взять… — пробурчал лидер фирмы себе под нос. — Шлейф, у тебя связь с Буддой?

Худощавый высокий парень послушно протянул Барберу трубку. Брать с собой телефоны на акции было не принято. Сказывалась паранойя, по поводу отслеживая полицией по сим-картам, да и отправлять на покой дорогостоящие аппараты, разбитые чужими ногами, никто раньше времени не хотел. Потому, лишь пара-тройка человек кидали в карманы дешёвые сотовые, с зарегистрированными на «Васю Пупкина» симками.

— Не звонил? — без лишних нежностей поинтересовался Барбер.

— Звонил, — кивнул Шлейф. — Наши «клиенты» сначала по прямой в центр шли. Потом во дворы какие-то свернули. Хрен его знает зачем. Может, обоссаться… Но потом вывернули снова. Неспешно идут, шизят по дороге. Где-то минут через сорок, вроде бы как, должны на точку выйти.

Шлейф был парнем деловым и в целом весьма серьёзным. Начальник отдела в довольно крупной консалтинговой фирме. Дорогая машина. Просторная квартира и дом за городом. Каждые полгода отдых заграницей. Прозвище, прилипшее с лёгкой подачи Бэкхема, совсем не вязалось с образом. В особенности, если знать историю его происхождения. А потому, Лидс, всякий раз, когда слышал слово Шлейф, непроизвольно улыбался. Ведь мысль, что столь представительный в обычной жизни человек мог «пустить голубка» в переполненном фанатами автобусе, просто разрывала шаблон.

— Хорошо, — резюмировал Барбер. — Курим, разминаемся и двигаем…