Жорж Старков - Анархо

Локти упали на подоконник, а висок прильнул к прохладному стеклу. Не хотелось снова обряжаться в «домашне-больничное», заботливо презентованное так и не выявленными благодетелями. Испачканные джинсы и надорванная в двух местах куртка были милее. Хотелось снова натянуть кеды и уйти туда, где свою песнь пела настоящая жизнь, а не грустная вяло текущая борьба за неё. Лишь разум упрямо твердил: «С головой не шутят. Терпи врача-сноба. Пока он топ-бой… Тем более, ты здесь на птичьих правах. Халява… Фас! Хоть и сомнительной ценности».

В больничном дворе, несмотря на настырно сыплющее микрокапли небо, прогуливались люди. По большей части пациенты. Бродили по дорожкам, курили. Но были и обычные горожане. Они выгодно выделялись одеждой не а-ля «чучело». Вообще, больничный парк был местом спокойным и потому желанным для любителей тихих прогулок. Захаживали даже влюблённые парочки. Вот и сейчас подобная расположилась на одной из крайних скамеечек, что тянулись вдоль укрытой каштанами аллейки. Тоненькая девчушка, да парень, в такой же тёмно-синей худи, как у Славы Бэкхема. В девчонке, несмотря на расстояние, также угадывалось что-то знакомое. Девчушка нежно уложила голову на мужское плечо. Парень поглаживал тонкую талию, иногда позволяя руке соскальзывать чуть ниже.

Лидс долго всматривался в затылки… Медленно потянул из кармана телефон, отгоняя шальные догадки. Палец быстро пролистал все фамилии и прозвища на букву «А», нетерпеливо добравшись до «Б». Парень в синем худи убрал руку с девичьей талии, достал телефон.

— Что такое?! — весело отозвался Бэкхем. — Соскучился?

— Да, нет… — задумчиво промямлил Лидс. — В следующий раз, если вдруг зайти решите, притащите чего-нибудь пожрать…

— Предпочтения имеются?

— Нет. На свой вкус.

— Договорились. Это всё?

— Всё… — отчеканил Лидс и нажал отбой.

Парень в синем спрятал телефон, оглянулся по сторонам, что-то сказал подруге и парочка спешно засобиралась в путь.

Лидс спешно прокрутил список контактов ещё ниже, подушечка большого пальца улеглась на слово «Сестра», и с вышки на вышку сотовой связи попрыгал сигнал вызова.

Девчонка внизу принялась рыться в сумочке, не без труда откопала телефон. Протяжно посмотрела в экран и, наконец, решившись, топнула по нему пальчиком и снова спрятала в сумочку. На экране пожамканного жизнью смартфона Лидс увидел лаконичное: «Вызов отклонён».

— Вот, суки… — прошипел сквозь зубы, коротко стукнул ребро подоконника.

Парочка удалялась к выходу из больничного парка, а в голове Лидса уже отчётливо звучал воображаемый диалог, между ним и малолетними «конспираторами», с единственным пространным лейтмотивом: «Какого хрена?»

На улице дышалось на порядок легче, чем в окружении больничных стен, где пресловутый покой казался утомительнее тяжёлой работы. Восемнадцать дней протяжности до зубовного скрежета однообразной бытности минули. Наконец, минули… Радость была сравнима, разве что с той, давно забытой, когда четыре года назад так же вдохнул, но не осенний, а летний воздух. Свежий, чуть отдающий притоптанной дождём пылью, без запаха немытых тел и гниющей от псориаза плоти…

Да… После СИЗО воздух обретал особый смысл и наполнение, ранее неразличимыми едва уловимыми нотками. Откуда-то пахнуло выпечкой, откуда-то запекающимся мясом, а за запахом женских волос, почти не ощутимым до того момента, хотелось идти квартал за кварталом. Это было счастье. Настоящее, голое, простое и понятное.

После больницы почти так же. Безусловно, сравнивать восемнадцать дней и почти двести, совсем неуместно. Однако, одно Лидс для себя отметил — в следственном изоляторе не так скучно. Отупляюще, уныло, однообразно… Но была постоянная тревога, не дающая окончательно убаюкаться той жилке, что, нет-нет, да и открывала адреналиновый клапан. Хоть ненадолго, хоть на чуть-чуть… В кубизме медицинской невольницы такой роскоши не случалось. А потому Лидс с крайней искренностью радовался, что добровольное заточение окончилось.

Взрослый октябрь не спешил ронять на землю покров шумно шуршащей листвы и, в купе с безветренной сухой и тёплой погодой, создавалось впечатление какого-то престарелого лета. Просто чуть убавившего яркость зелени, сменившего режим на более спокойные тона.

Нахлынувшее благодушие изо всех сил тянуло обратно в нормальную активную жизнь. Желало окунуть в неё с головой, грубо ухватив за ворот рубахи. В своём неспешном шествии Лидс успел связаться с Барбером, договориться о встрече. Позвонить верному поставщику, уже два года как, бессменно снабжающего брендовым «секондом», да сообщить, что снова в деле. Успел выскрести из карманов мелочь, купить в захудалом ларьке жареный пирожок и жадно съесть, с риском снова вернуться в больничные покои, только уже, на этот раз, токсикологического отделения.

Сравнив голубую, ещё не ободранную временем табличку с адресом в СМС-сообщении, Лидс уверено шагнул на порог первого подъезда новенькой многоэтажки. Домофон отозвался быстро и уже через пару мгновений лифтовый механизм тянул кабинку с единственным пассажиром на седьмой этаж. Новая, ещё затянутая плёнкой дверь отворилась, и Лидса встретили дружеские объятия Барбера, наконец-то побрившего голову налысо и оставившего из растительности лишь отливающую медью короткую бороду.

— Раз тебя видеть! — похлопывал Барбер друга по спине. — Добро пожаловать обратно в реальный мир!

— Здорова! — радостно тянул руку Бэкхем и тоже хотел было приобнять товарища, но тот скромно поджал ладонь и вывернулся, отмахнувшись от продолжения телячьих нежностей.

— Работаете? — мимоходом поинтересовался Лидс, минуя коридор, не обезображенный какими-либо обоями или покраской.

— Как видишь, — отозвался Барбер. — Вот, почти всё загрунтовали. Проводку переделали. Завтра-послезавтра уже красить будем.

— И нормально платят?

— Хватает. Что, в бригаду хочешь?

— Пока не знаю.

— Ну, подумай. Через пару недель на другой объект зайдём. Там работы много…

— Слушай, — не дав Барберу закончить, Лидс резко развернулся к Бэкхему, — ты совсем охерел?!

— Чего? — застыл тот в недоумении.

— Чего… — перекривил его Лидс. — Дурака из меня не делай! Ты чего, моей сестре вздумал под юбку своим дубьём лезть, козлина?!

— Чего?! — повторился Славик. — Да кто тебе такое…

— Я вас видел! — не дал Лидс договорить. — Вы же, идиоты, думаете, что где вход в корпус, там и палаты. А они на другом конце здания! Я окно любовался, как вы там на лавочке тискались!

— Да чего ты несёшь?! Совсем с дуба рухнул?!

— Я тебе уже сказал — дурака из меня не делай! Ей, между прочим, шестнадцать! Или присесть захотел, баран тупой?